Виктор Ермаков - Святая, смешная, грешная Страница 19

Как же всё-таки хорошо, что уже сумерки и он не видит блеска радости или слёз в моих глазах. Ведь действительно, порой встречаешься не один месяц, а сказать или услышать подобные слова как-то не получается. Или просто не хочется? Нежно поцеловав, я взяла его под руку и сказала:

– Ну что, идём гулять?

«Ох, Катюха, что-то ты такой сентиментальной стала… С чего бы это?» Это риторический вопрос. «Ты же прекрасно знаешь, в чём дело, и ты отлично знаешь ответ – ты просто влюбилась!» От этой мысли на душе стало приятно, легко, хотелось сказать Косте, что-то очень хорошее, доброе, ласковое и нежное. Что-то не припомню за несколько последних лет, чтобы меня посещало такое настроение, желание самой признаться в любви. А как же Александр? Мой последний роман, моя последняя любовь… Да, конечно, всё было – и долгожданные встречи, и хороший секс, ревность, переживания… всё было. Не было только того внутреннего комфорта и спокойствия, предчувствия, что это серьёзно и надолго, которые дарят мне отношения с Костей. И уж совсем не припомню, чтобы у меня возникло желание признаться Саше в любви. В отношениях с Костей всё по-другому. Совсем по-другому. Что-то не то происходит со мной. Что-то не то…

Я пыталась освободиться от мыслей, которые приятной волной подхватывали меня и уносили в завтрашний день, рисуя радужные перспективы наших с Костей отношений. «Ах, мечты, мечты!» – улыбнулась я про себя. Завтра будет завтра, и что оно принесёт нам, одному Богу известно. А сегодня мы вместе. Отличный тёплый вечер, нам хорошо, и я влюблена. А он? Я посмотрела на Костю: «А куда он денется? Влюбится и женится!» Дурацкая песенка или присказка. Всякая ерунда лезет в голову. Наконец я смогла отогнать эти мысли о завтрашнем дне и стала наслаждаться сегодняшней реальностью, а не какой-то эфемерной перспективой.

– Ну, что, посмотрим, что тут изменилось, – сказал Костя улыбаясь.

Он пребывал, как и я, в отличном настроении, и вечер обещал нам только хорошие эмоции. Вместе с потоком людей, держась за руки, мы миновали колонны центрального входа в парк. Пройдя несколько метров, мы остановились на площадке, слева от гранитных ступеней, ведущих вниз. Отсюда центральная часть парка была видна как на ладони. Стояли молча, вспоминая истории, события, эмоции, встречи, связанные с этим парком. Они непременно были – у каждого из нас в разное время, в разных ситуациях, с разными людьми. И чаще всего всплывали воспоминания с хорошим оттенком лёгкой грусти об ушедшем навсегда времени.

– Ты же в Чехове родилась? – спросил Костя. – Наверное, в детстве приезжала сюда с родителями, зимой – на каток, летом – на карусели? А я в Москву перебрался десять лет назад, я писал тебе в «Одноклассниках», наверное, помнишь.

– Да, конечно помню, ты родился в Новосибирске, потом жил… Как этот городок называется? Дай вспомнить. По-моему, Компотовск. Запамятовала.

– Кать, я тебя прибью сейчас, какой Компотовск? Киселёвск! От слова «кисель», а не «компот». А вообще там нет никого киселя, там есть только уголь. Кстати, я работал, правда, совсем немного, на одной из шахт. Как-нибудь расскажу тебе.

– Ты как-то совсем коротко писал об этом. Обещай, что когда-нибудь расскажешь подробнее, мне интересно. Бывала ли я здесь в детстве? – с оттенком лёгкой грусти спросила я. – Бывала, конечно. Только с мамой. Отца я почти не помню.

– Нет, мы куда-то не в ту сторону направили свою память, давай лучше поговорим о сегодняшнем дне. Мне кажется, это куда более интересное и приятное занятие, – обняв меня, произнёс Костя. – Прекрасный день, прекрасный вечер, самая красивая девушка рядом со мной! Что может быть приятнее?

– Утром мы договаривались не заниматься плагиатом и не читать чужие мысли, выдавая их за свои, поэтому я промолчу, – шутливо произнесла я. – Но, если честно, меня так и распирает от желания сказать что-то подобное!

– Слушай, а здесь, правда, многое изменилось, – поцеловав меня, сказал Костя. – Нет этой металлической рухляди прошлого века, свезённой сюда со свалок всего мира. А нам всё это впихивали как аттракционы будущего. При этом цена проката на каких-нибудь качелях-каруселях соизмерима с ценой проведённого дня в «Диснейленде» или ином парке развлечений.

Костя, произнеся всё это, на секунду замолчал.

– Я всё не пойму, – задумчиво продолжал он, – Россия – богатая страна. В нашей земле чего только нет – от золота и алмазов до нефти и газа. Моря, леса – всё есть. А современного, нормального парка развлечений нет. Возьми ту же Испанию – вроде, кроме винограда, мандарин и оливок, толком больше ничего и нет, а «Порт Авентура» или та же «Терра Митика»– есть. Во Франции – «Диснейленд» и «Астерикс», «Европа Парк» в Германии, «Универсал Студио» в Японии. В России – парк Горького! Б…, да что же это такое! Почему у нас-то всё не так? Не как у людей? – мышцы на его скулах ходили; в прищуренных глазах бегали совсем не добрые бесята.

Я подняла удивлённо глаза на Костю. В моём взгляде, читался немой вопрос: «Оказывается, ты и так умеешь?»

– Да, дорогая, представляешь, я и так могу. И даже покруче, – прочитав мои бессловесные эмоции, произнёс он.

Мы оглядывали площадь, лежавшую несколькими ступеньками ниже нас. В центре её, по-моему, в большом надувном бассейне дети катались на надувных лодках, выполненных в виде лебедей и животных. Не было видно стоящих прежде тут и там всевозможных аттракционов, палаток с шаурмой или шашлыками. Чисто выметенные асфальтированные дорожки, по бокам которых прямо на траве расставлены удобные для отдыха кресла – эта зона скорее напоминала островок для йоги или медитации. В общем всё цивильно, стильно и даже местами интересно. Но однозначного мнения, стало лучше или хуже, как-то сразу не приходило, много спорных вопросов. Для людей старшего возраста исчез тот парк, который они помнили, парк их молодости, и это конечно грустно. Для людей нашего возраста или помоложе, наверное, парк стал лучше. Для детишек – вопрос спорный, убрали старую рухлядь, и это хорошо, не предложив взамен ничего, и это плохо. Мы шли с Костей, держась за руки, как классическая влюблённая парочка.

– Смотри, вот кафе. Мне кажется, достаточно цивильное. Может, попьём кофе или чая?

– С удовольствием, – ответила я. – Я бы кофе выпила – всё равно ещё к маме ехать, так что спать не раньше часа ночи лягу.

Мы сидели, пили кофе и крутили головами, рассматривая изменения прошедшие здесь в последний год, а может и больше.

– Завтра Девятое мая, праздник, – произнёс Костя. – У тебя воевал кто-нибудь из близких?

– Да, – ответила я, – дедушка. Он потерял ногу на той войне, пришёл домой на костылях. Жили, как почти все после войны, очень трудно, много работали, но весело. И жили веселей и работали весело. Бабушка всегда подчёркивала это, вспоминая молодость и послевоенные годы.