Анна Берсенева - Лучшие годы Риты Страница 2

С нею в голове вернулась она спустя несколько часов в Москву, и молчание, которым встретила квартира в Старопименовском, избавиться от этой мысли не помогло.

Глава 2

«Мне надо взять отпуск. Почему нет, собственно? Я надеялась, что добуду для себя работу на ближайшее время. Но такая работа не добылась, и чего же ради сидеть летом в городе? Надо уехать куда-нибудь и отдохнуть».

Дачи у Риты не было – грядки и кусты она возненавидела в детстве вместе со вкусом морковки и смородины. Конечно, если бы она купила дачу теперь, то там не было бы ни ягодных кустов, ни тем более овощных грядок, но предубеждение было таким сильным, что устраивать для себя дачную жизнь Рите не хотелось совершенно.

Обычно она не выдумывала ничего особенного и ездила отдыхать в Испанию. Или в Грецию, или в Хорватию, чтобы подешевле. Во всяком случае, на море – Рита не любила смешивать отдых с путешествием, и если чувствовала себя усталой, то ей требовалось не исследование новых мест, а именно отдых: отель, пляж, вечерняя прогулка по нарядной набережной. В последние лет пять она уезжала из Москвы одна, но уже на второй-третий день оказывалась в веселой компании, иногда русской, иногда английской или немецкой. И в иностранной все чаще: с людьми Рита сходилась так же легко, как в молодости, но с возрастом стала предпочитать общение ненавязчивое, оставляющее время для самостоятельного существования.

Такой способ отдыха устраивал ее во всех отношениях. В том числе и в смысле романов, которые при этом могли возникнуть и возникали.

Но сейчас она не рассчитывала на роман, и не то что даже не рассчитывала, а совершенно его не хотела. Не усталость охватила ее, а уныние; да, она сразу нашла правильное слово. Из усталости можно выйти взбодрившись, и новые знакомства для этого очень даже хороши, а от уныния не избавишься с помощью такой бодрящей банальности, как курортный роман.

Мама позвонила как раз в ту минуту, когда Рита открыла сайты трех отелей на Коста-Брава, сравнивала цены и размышляла, не полететь ли ей лучше на Балеары, новых впечатлений ради. Мама удивительным образом умела быть несвоевременной. Впрочем, так было всегда, Рита привыкла и сердиться на это не видела смысла.

– Приехать бы тебе на день-два пораньше, – сказала мама.

– Куда приехать? – спросила Рита. – И пораньше чего?

– Женщина не должна быть такой, – ответила мама.

Если это можно было считать ответом.

Спрашивать, какой такой, Рита не стала. Во-первых, примерно знала, что услышит, а во-вторых, услышанное точно не явилось бы ответом на два первых существенных вопроса.

– Мама, куда я должна приехать? – вздохнув, повторила она.

– Ничего ты мне не должна!

– Так куда?

– Соня сказала, ты ей на письмо ответила. Ну и тут же забыла, понятно. От одноклассников какая тебе польза!

А, вот что!.. Про встречу с одноклассниками Рита действительно забыла. Но не потому, что от нее нет пользы, а потому, что двадцать пять лет окончания школы – не то событие, ради которого ей захотелось бы приехать в Меченосец. А мама была в Москве две недели назад, и ехать ради того, чтобы повидаться с ней, Рита тоже не планировала. На письмо Сони Антоновой, которая устраивала встречу, она ответила просто потому, что установила для себя правило отвечать каждое утро на все электронные письма. Но приехать не обещала точно.

Рита представила, как будет тащиться три часа по раздолбанному, словно после бомбежки, шоссе вдоль вереницы унылых домов, посеревших деревянных и выщербленных кирпичных, и ей даже не по себе стало. Вот как раз именно это следует проделать, когда на душе и так тошно!

Она уже собралась было сказать маме, что занята в ближайшую неделю по работе… И поняла, что сказать этого не может. Правило не лгать было установлено ею для себя так же, как правило отвечать на письма, и даже тверже оно, видимо, было установлено.

В восьмом классе они с девчонками – да вот и с Соней Антоновой, кстати, – поспорили, действительно ли правду говорить легко и приятно, как это утверждалось в романе «Мастер и Маргарита», которым они все тогда были увлечены.

– Ну, приходится, конечно, правду говорить, – сказала Соня. – Но только потому, что врать стыдно. И совсем это не легко, с чего Булгаков взял? И что в этом приятного? Наоборот, неприятности одни. Все на тебя обижаются.

– А мне легко, – пожала плечами Рита. – А значит, и приятно. Ну, раз само собой получается, – пояснила она.

– Это потому что ты вообще такая, – вздохнула Соня. – Никого тебе не жалко, и себя тоже.

Рита и сейчас не понимала, так ли это, но правду ей и сейчас сказать было проще, чем солгать.

– Я приеду, – сказала она маме. – Но не пораньше.

«Еще не хватало растягивать удовольствие! – подумала она при этом. – Ладно, в конце концов, не на Чукотку».

Глава 3

В июне зелень еще не потемнела и не покрылась пылью, поэтому дорога до Меченосца выглядела не так безотрадно, как представлялось из Москвы. Хотя, конечно, ямы и колдобины… Как ни старайся, все не объедешь, и машину жалко. Но Рита еще после первой вмятины на первой своей машине сказала себе: это всего лишь кусок железа, его можно починить, а если нельзя починить, то можно купить новый, а значит, убиваться по нему бессмысленно. Поэтому из-за подвески она переживала не слишком, хотя и морщилась каждый раз, когда машина ухала в очередную промоину на асфальте.

Рита уехала из Меченосца двадцать пять лет назад. В первые годы, приезжая домой на каникулы или на выходные, она чувствовала, что сердце у нее начинает биться быстрее, когда в окне вагона появляется пожарная каланча, единственная старинная достопримечательность. Но со временем это чувство ослабевало, а теперь уже и не возникало совсем.

Видимо, связь с родным городом не относится к разряду тех, над которыми не властно время. Возможно, она является лишь биологической, и потому изменилась вместе с Ритиным организмом.

Да и что не изменилось в ее жизни за двадцать пять лет? Ничего незыблемого не могла она назвать. Так у всех, наверное.

– Горячую воду отключили, – сообщила мама, как только Рита вошла в квартиру. – Забыла тебе сказать.

А если бы и не забыла? Все равно впрок не намоешься. Бойлер ставить мама не хотела категорически – говорила, что лучше погреет воду на плите, чем станет платить бешеные деньжищи за электричество.

Сколько Рита себя помнила, мама всегда ходила дома в чем-нибудь затрапезном. Когда-то в этом, может, и была необходимость: приличные вещи были считаные, купить их было трудно или просто не на что, и все старались поэтому их не снашивать. Но теперь-то вещи продавались везде, и Рита присылала маме достаточно денег. И какой-то особенной скупостью та вроде бы не отличалась… Но все равно ходила дома в застиранном фланелевом халате, от одного вида которого Рите хотелось удавиться.