Преследуй меня - Бьянка Коул Страница 2

Ее пальцы замирают. — Ты следишь за сплетнями из мира искусства?

— Я следую совершенству. — Я кладу локти на ее стол, вторгаясь в ее личное пространство, не вставая со стула. — Скажи мне, что выдало его?

— Холст. — Наши взгляды встречаются, и я улавливаю в них вызов. — Рисунок переплетения соответствовал периоду, но нитевидность имела микро-вариации, соответствующие современному производству.

Я позволил себе выразить одобрение. — Большинство пропустило бы это.

— Большинство не присматривается достаточно внимательно. — Ее язык скользит по нижней губе. — Вы поэтому здесь, мистер Иванов? Чтобы обсудить количество потоков?

— Николай, — поправляю я ее, отмечая, как расширяются ее зрачки. — И я здесь, потому что ты меня заинтриговала.

— Профессиональное любопытство? — Ее попытка небрежно отмахнуться терпит неудачу, когда я наклоняюсь ближе.

— Давай назовем это личным интересом к профессиональным вопросам. — Кончиком пальца я касаюсь ее ежедневника на столе. — Поужинай со мной.

— Я разделяю свой бизнес и личную жизнь.

— И все же ты здесь, одна в своем офисе после рабочего дня с клиентом. — Я встаю, разглаживая пиджак. — Скажем, завтра? В восемь часов?

София тоже встает, ее каблуки приближают ее к моему росту. Меня снова поражает ее аромат — жасмина и чего-то сладкого под ним.

— Я еще не согласилась.

— Ты также не отказалась. — Я тянусь к ее визитнице, выбираю одну с нарочитой медлительностью. Наши пальцы соприкасаются, когда она пытается вручить ее мне. На этот раз она не отстраняется.

— К сожалению, завтра вечером у меня закрытый показ. — Пальцы Софии барабанят по столу, выдавая ее напряжение. — Несколько важных клиентов.

— Тогда в другой раз. — Я подхожу ближе. — Я терпеливый человек.

— Мистер Иванов...

— Николай.

— Я ценю приглашение, но мое расписание перегружено. — Она сдвигается, отклоняясь всем телом. Защитный жест, который только привлекает мое внимание к ее стройной фигуре.

— Ты даже не проверила свой календарь. — Я киваю в сторону ежедневника в кожаном переплете. — Я думаю, ты можешь уделить мне один вечер.

Ее губы приоткрываются, затем плотно сжимаются. — Мне нужно проверить свое расписание.

— Конечно. — Я протягиваю руку. — Я буду на связи.

Эта небольшая пауза выдает ее настороженность, прежде чем она переходит к контакту. От ее прикосновения по моим венам пробегает молния — мягкая элегантность сочетается с моей рассчитанной силой. Ее рукопожатие обнажает сталь, скрывающуюся за ее утонченностью.

Я задерживаю рукопожатие чуть дольше, чем необходимо, позволяя своему большому пальцу коснуться костяшек ее пальцев. Тихий звук застревает у нее в горле.

Когда она пытается убрать свою руку, я на мгновение сжимаю ее крепче — достаточно долго, чтобы установить господство. Ее глаза устремляются ко мне, в их глубине вспыхивает узнавание.

Я отпускаю ее руку, и она тут же прячет ее за спину. Как будто может скрыть эффект моего прикосновения.

— Хорошего вечера, мисс Хенли.

Ее голос провожает меня до двери. — Хорошего вечера, Николай.

От того, что она произносит мое имя, кровь приливает прямо к моему члену. Я останавливаюсь на пороге, моя рука сжимается на дверном косяке. То, как она произнесла его, мягко, почти с придыханием, лишает ее всякой видимости профессиональной дистанции.

Мой член твердеет под сшитыми на заказ брюками. Я поправляю пиджак, чтобы скрыть улики, благодарный за его точный покрой. Желание развернуться, прижать ее к этому нетронутому столу и показать ей, что именно этот голос делает со мной, почти подавляет мой контроль.

Я делаю размеренный вдох, позволяя хищнику внутри меня в последний раз насладиться ее ароматом. Жасмин и ваниль — опьяняющее сочетание, от которого у меня текут слюнки.

Я прилагаю настоящее усилие заставляя себя уйти, каждый шаг размеренный и контролируемый, несмотря на растущую боль между ног. Щелчок закрывающейся за мной двери эхом разносится по опустевшей галерее. Мои руки сжимаются в кулаки, когда я представляю, как ее шелковое платье сжимается у меня в пальцах.

Скоро. Очень скоро София Хенли поймет последствия отказа Николаю Иванову.

Глава 2

СОФИЯ

Я в десятый раз провожу руками по юбке-карандашу, разглядывая свое отражение в витрине галереи. После закрытия пространство становится другим — более пустым, интимным. Я еще раз проверяю ассортимент вин, который выложила на стол.

Прошла неделя с тех пор, как Николай Иванов заплатил больше рыночной стоимости за одно из моих самых провокационных произведений. Не говоря уже о том, что он высокомерно пригласил меня на свидание, хотя мне и не привыкать к подобному поведению, когда дело касается моих клиентов. Многие люди, которым я продаю произведения искусства, богаты и думают, что имеют право на все, что захотят, включая меня. Однако в Николае было что-то другое. Он излучал спокойную уверенность, и он был первым мужчиной, чье предложение я захотела рассмотреть.

Николай Иванов произвел на меня впечатление, от которого я не могу избавиться, поэтому, когда он попросил о частном просмотре, я согласилась. Его глаза были как арктический мороз, и он, казалось, видел меня насквозь за моим профессиональным фасадом.

Мой телефон жужжит уведомлением службы безопасности, предупреждая меня о его прибытии. Делая глубокий вдох, я напоминаю себе, что это всего лишь бизнес. Приобретение произведений искусства. Не более того. И все же мой пульс учащается, когда я вспоминаю его крепкое рукопожатие и то, как его пальцы задержались чуть дольше положенного.

Освещение галереи отбрасывает эффектные тени на стены, подчеркивая каждое произведение, которое я тщательно отобрала и расставила по местам. Искусство всегда было моим убежищем — моим спасением, страстью и целью. Таш постоянно дразнит меня за то, что я трудоголик, но она не понимает. Когда мои приемные родители погибли в аварии два года назад, искусство было единственным, что удерживало меня в реальности. В то время как остальной мой мир рушился, эти девственные стены и тщательно подобранные коллекции оставались неизменными. На них можно положиться. В отличие от людей, искусство не покидает тебя.

Я стратегически расположила каждую деталь по всему пространству, ожидая приезда Николая. Это то, что у меня получается лучше всего — создавать идеальную атмосферу и рассказывать истории с помощью размещения и света. Это больше, чем просто работа; это то, как я осмысливаю мир и как я сохраняю контроль, когда все остальное кажется хаотичным.

Мои руки не совсем устойчивы, когда я расставляю бокалы для вина.

Звук приближающихся шагов эхом разносится по пустой галерее. Я борюсь с желанием еще раз проверить свою помаду. Это нелепо. Я и раньше участвовала во множестве частных показов, но есть что-то в властном присутствии Николая, что выводит