Преследуй меня - Бьянка Коул Страница 3

Тихий стук заставляет мое сердце учащенно биться. Я расправляю плечи и иду открывать дверь, моя профессиональная улыбка уже на месте. Ручка холодит мою вспотевшую ладонь, когда я открываю дверь и оказываюсь лицом к лицу с ним.

— Мистер Иванов, — я пытаюсь говорить спокойно, но в голосе звучит сталь. — Спасибо, что пришли.

Его высокая фигура заполняет дверной проем, а идеально сшитый костюм подчеркивает широкие плечи. От его тонкого одеколона у меня пересыхает во рту.

Через дверной проем я упиваюсь его потрясающе красивыми чертами лица. Серебряные нити на его висках отражают свет галереи, подчеркивая его темные волосы. Природа создала его с той же неумолимой точностью, что и резец Микеланджело — каждый угол его лица олицетворяет мужское совершенство, а хищные серые глаза одним взглядом лишают меня тщательного самообладания.

Дневная щетина отбрасывает тень на его подбородок, отчего он выглядит еще более ухоженным, а не неопрятным. Он из тех мужчин, которые кружат головы, не прилагая усилий, которые привлекают к себе внимание благодаря чистому магнетизму.

Явные признаки старения только усиливают его привлекательность, подобно тому, как изысканное вино достигает своего пика. Я бы дала ему около сорока, но в нем есть что-то неподвластное времени. Его идеально сшитый темно-серый костюм подчеркивает широкие плечи, которые сужаются к узким бедрам. Покрой безупречен, вероятно, сшит на заказ, и стоит дороже, чем большинство людей зарабатывают за несколько месяцев.

Небольшой шрам через его левую бровь привлекает мое внимание — единственное несовершенство на безупречном в остальном лице. Это делает его человечным и придает характер этим аристократическим чертам. Я ловлю себя на том, что задаюсь вопросом о его истории.

Когда он проходит мимо меня в галерею, это происходит с хищной грацией, от которой у меня перехватывает дыхание. Каждый его жест точен, контролируем и обдуман. В этом человеке нет ничего случайного.

— София. — Мое имя в его голосе звучит как выдержанный коньяк, насыщенный и опасный, разливающийся у меня в животе. — Мне это доставляет удовольствие.

Я веду его по галерее, ощущая электричество его присутствия у себя за спиной. Хотя я обсуждаю происхождение картины начала двадцатого века, кажется, что он сосредоточен на чем-то другом. Его вопросы точны, но личные, они колеблются между экспертизой в области искусства и тонкими расспросами о моем прошлом.

— У тебя замечательный вкус к подлинности. — Он подходит ближе, от его тела исходит тепло. — Как у тебя развился такой... утонченный вкус?

У меня перехватывает дыхание. — Годы учебы. Программа Колумбийского университета была тщательной.

— Колумбия. — Напевает он, протягивая руку мимо меня, чтобы провести по раме картины. Его грудь касается моего плеча. — И все же ты выбрала Бостон, чтобы утвердиться.

— У здешней арт-сцены есть уникальные возможности. — Я отступаю в сторону, мне нужно пространство, чтобы ясно мыслить. — Хотя я подозреваю, что ты меньше интересуешься галерейной культурой Бостона, чем притворяешься.

Опасная полуулыбка изгибает его губы. — Ты очень наблюдательна. Поскольку ты отклонила мое приглашение на ужин, мне пришлось проявить изобретательность.

— Так это вообще не из-за искусства? — По моей шее пробегает жар.

— Искусство изысканное. От интенсивности его взгляда у меня учащается пульс. — Но не то, что привлекает меня сюда.

Я отступаю назад, натыкаясь на пьедестал. Он поддерживает меня, его рука обжигает мне блузку. Никто из нас не двигается.

— Это неуместно, — шепчу я, но не отстраняюсь.

— Правда? — Его большой палец рисует маленькие круги на моей руке. — Ты договорилась о частном показе. В нерабочее время.

— Для бизнеса.

— Оставь свои иллюзии, если хочешь. — Он сокращает расстояние между нами, его присутствие подавляет мои чувства. — Хотя отрицание не подходит ни одному из нас.

Годы профессионального самообладания не могут успокоить мое бешено колотящееся сердце. Он медленно и нежно откидывает мои волосы назад, и я забываю, как дышать.

— Скажи только слово, — выдыхает он мне в кожу, — и это закончится.

Я должна. Я знаю, что должна. Но слова не приходят.

Пространство между нами исчезает с мучительной медлительностью. Сначала меня охватывает его тепло, а затем его дыхание скользит по моей коже, вызывая мурашки. Время растягивается, как нагретое стекло, пока он парит, позволяя предвкушению нарастать, пока я не начинаю дрожать.

Когда его губы захватывают мои, это происходит с силой надвигающейся бури. Один удар сердца в сопротивлении, и я тону в ощущениях, отдаюсь поцелую, который является чистым обладанием — всему, чем, я знала, он будет, всему, с чем я боролась, желая этого.

Реальность возвращается. Я вырываюсь, отшатываясь назад. — Достаточно. — Мой голос дрожит, но набирает силу. — Это рабочее место, мистер Иванов. Если вы не сможете соблюдать профессиональные границы, я попрошу охрану выпроводить вас.

У него вырывается мрачный смешок. От этого звука у меня по рукам бегут мурашки.

— Охрана? — Выражение его лица меняется, что-то опасное мелькает в этих стальных глазах. — Ты думаешь, твои наемные копы смогут увести меня?

Температура в комнате падает. Я опираюсь на ближайший стол, внезапно почувствовав неуверенность в своей опоре. Фасад искушенного бизнесмена дает трещину, обнажая под собой нечто хищное.

— Я не знаю, кем ты себя возомнил...

— Нет. — Он прерывает меня, снова придвигаясь ближе. — Ты не понимаешь. Это становится все более очевидным.

У меня сжимается в груди, когда он возвышается надо мной. Ушел вежливый коллекционер произведений искусства, его заменил тот, кто излучает необузданную силу. Я сильно просчиталась.

— Позволь мне четко сказать, чего я хочу, София. — Его палец проводит по линии моего подбородка, вызывая непроизвольную дрожь, мое предательское тело жаждет большего. — Тебя. Никакая сила в этом городе не помешает мне заявить права на то, что принадлежит мне.

— И не совершай ошибки... — Его большой палец скользит по моей чувствительной губе, напоминая о его поцелуе. — Ты стала моей в тот момент, когда я увидел тебя.

Тихая напряженность в его голосе пугает меня больше, чем любая демонстрация силы. Это не просто желание. Это нечто более всепоглощающее. И, несмотря на каждый предупреждающий звоночек, кричащий в моей голове, часть меня трепещет от опасности его прикосновений.

— Тебе следует уйти, — мне удается прошептать.

— Я уйду. — Его рука опускается. — Пока.

Я смотрю на широкие плечи Николая, когда он шагает к выходу, мое тело оживает от его прикосновений. В воздухе все еще витает его одеколон, мужская смесь, от которой у меня подгибаются колени. Кончиками пальцев я провожу по губам там, где его поцелуй оставил на мне клеймо несколько мгновений назад.

Щелчок закрывающейся двери эхом разносится по галерее. Я прислоняюсь к стене, мои ноги дрожат. Пространство кажется более пустым без его властного присутствия,