Дженнифер Крузи - Солги мне Страница 2

Мэдди глубоко вздохнула, поднялась по ступеням крыльца и вошла в кухню, не забыв захлопнуть за собой дверь, которую уже начинало заклинивать от жары. Она остановилась у раковины, держа в руках трусики и пытаясь мысленно втиснуть их в рамки окружающей реальности — покрытая желтым пластиком кухонная стойка, испорченная микроволновая печь, отмокающая в раковине кастрюля с остатками фарша с сыром, коричневая лоскутная прихватка для сковороды с надписью «Я тебя люблю, мама»…

…и черные кружевные трусики.

— Мама?

Трусики выскользнули из ее пальцев и плюхнулись в сырное месиво. Мэдди запихнула их на самое дно кастрюли, забрызгав жирной водой свою футболку. Повернувшись, она увидела в дверях Эм в огромном, не по размеру свитере с портретом Мартина-марсианина, хрупкую и беззащитную, какими бывают только восьмилетние девочки.

Мэдди оперлась о раковину.

— Да, милая?

— Что это было? — Эм глядела на мать. Ее рыжеватые брови, увеличенные линзами очков, казались неправдоподобно большими.

Несколько секунд Мэдди тупо смотрела на дочь, потом спросила:

— Что «это»?

— Та штука. — Эм подошла ближе, задевая по пути желтую стойку и цепляясь за ручки выдвижных ящиков. — Ну, та черная штука.

— Э-э-э… — Мэдди посмотрела на всплывшие трусики и вновь погрузила их в воду. — Это ершик для чистки посуды, — сообщила она и принялась соскребать трусиками грязь со стенок кастрюли, испытывая громадное наслаждение при виде кружев, покрывавшихся бледным сырным налетом.

— Ершик? — Эм бросила взгляд поверх руки матери.

— Этот ершик никуда не годится, — сказала Мэдди и разжала пальцы. Трусики опустились на дно кастрюли. — Придется его выбросить, — добавила она и спросила: — Как у тебя дела? Закончила уборку?

— Ага. — Эм была воплощенная невинность. — Я унесла коробку в подвал, чтобы никто не споткнулся.

Добродетельный вид Эм означал, что она вынашивает какой-то план. Ее детский мир был чистым и бесхитростным, девочка еще не умела притворяться, и любой коварный замысел тут же выдавало ее лицо. Мэдди уже хотела приступить к допросу, но тут ее ноги подкосились, и ей пришлось ухватиться за стойку и сесть в кухонное кресло, чтобы не упасть на пол и не выставить себя на посмешище перед собственной дочерью.

— Мама? — пробормотала Эм. Мэдди, обняв, привлекла ее к себе.

— Я люблю тебя, крошка, — сказала она, уткнувшись лицом в волосы девочки и покачивая ее из стороны в сторону. — Я так тебя люблю.

— Я тоже тебя люблю, — произнесла Эм, отодвигаясь. — Ты хорошо себя чувствуешь?

— Да, — ответила Мэдди, усилием воли разжимая объятия и отпуская дочь. — У меня все хорошо.

— У меня тоже. — Эм отстранилась и бочком направилась к выходу из кухни. — Если тебе нужно будет помочь, позови меня. Пера заняться списком школьных покупок. В этом году он получается такой длинный! Третий класс гораздо труднее второго.

— Да, конечно, — отозвалась Мэдди.

Судя по всему, Эм хотела что-то попросить, однако решила отложить просьбу до той поры, когда мать окончательно придет в себя. Но для этого Мэдди должна была покончить с кошмаром, который обрушился на ее голову. Не принимать случившееся близко к сердцу — вот что главное. Вспомним о повседневной жизни. Чем бы она занялась, если бы не трусики в машине Брента? Она бы вымыла наконец кастрюлю из-под фарша с сыром и вынесла мусор. Сегодня должен приехать мусоровоз. Да, сегодня Мэдди определенно занялась бы мусором.

Она поднялась на ноги и ухватилась за ручку голубого мусорного ведра, стоявшего под раковиной. Ведро накрепко приклеилось, и Мэдди, стиснув зубы, вновь и вновь дергала его до тех пор, пока оно не оторвалось от пола. «То-то же», — злорадно подумала она и, затаив дыхание, выплеснула в ведро грязную воду из кастрюли вместе с комком кружев, покрытых остатками сыра. Ее охватил приступ тошноты; Мэдди выудила из-под раковины бутыль лизола и поливала им содержимое ведра и собственные руки до тех пор, пока мусор не пропитался жидкостью, а в носу не защипало от едкого запаха. Потом она вынесла ведро на улицу, перевернула вверх дном и опорожнила его в уличный контейнер, старательно отворачиваясь при этом от машины Брента. Вообще-то мусор полагалось выбрасывать в мешках, но сегодня Мэдди была не в настроении. Грохнув крышкой контейнера, она выпрямилась, и в тот же миг сетчатая дверь соседнего дома скрипнула и распахнулась. На пороге появилась Глория.

— А, Мэдди! — воскликнула она, выглядывая поверх забора и закладывая за ухо прядь светлых волос. Мэдди посмотрела на нее, щурясь от солнца. Невзирая на чрезвычайную худобу и бледность, Глория была совсем недурна. Может быть, Брент спал и с ней тоже. Глория жила по соседству, и соблазнить ее не составляло особого труда. Вполне в духе Брента. — Мэдди! Я хотела спросить тебя, что ты думаешь насчет травы?

Мэдди стиснула зубы.

— Честно говоря, я о ней вообще не думаю, — ответила она и повернулась лицом к своему дому, ругая себя за грубость. Она не видела причин обижать соседку, а тем более — давать ей повод для сплетен. Проходя мимо Глории, Мэдди улыбнулась ей, ощущая неловкость. «Могла бы держаться повежливее, черт побери», — подумала она про себя. Слава Богу, Глория ничего не заметила.

— Ну, не знаю, — на лбу Глории появилась складка. — Тебе не кажется, что трава малость высоковата? Будь добра, попроси Брента зайти ко мне вечером, я хочу переговорить с ним насчет вашей лужайки.

Мэдди пришлось взять себя в руки, чтобы не вцепиться соседке в волосы. Глория Мейер была изрядной занудой, но представить ее в постели с Брентом было невозможно. Во-первых, Глория нипочем не надела бы трусики с дыркой. Во-вторых, чтобы заняться любовью, ей пришлось бы прекратить нескончаемые разговоры о газонах и лужайках.

— Мы подстрижем траву, Глория, — пообещала Мэдди.

— Правда? Все же я поговорю с Брентом, — отозвалась соседка, боком пробираясь вслед за Мэдди вдоль своей стороны забора — точь-в-точь как Эм вдоль кухонной стойки.

Мэдди, ступив на крыльцо, даже не остановилась.

— Мне пора, — сказала она и скрылась на кухне. Должно быть, у нее расшалились нервы. Она начинала психовать, была готова убить мужа — и из-за чего? Из-за женских трусиков, которые могли попасть в машину совершенно случайно. Она вела себя словно персонаж дурацкого телесериала, начинающегося с недоразумения, которое любой слабоумный видит насквозь. Потом на протяжении получаса герои строят козни и воюют друг с другом, вместо того чтобы спокойно обсудить свои проблемы как взрослые разумные люди. В последние пять минут действия они договариваются, все улаживается, и на экране появляется очередной рекламный ролик. Смешно и нелепо. Все, что требуется, — это предъявить Бренту трусики, когда он вернется домой.