Вирджиния Эндрюс - Дитя заката Страница 2

– Эта штука сможет оглушить даже вышедшего на пенсию звонаря, – сострил Джимми.

Наконец из-за двери показался высокий высохший чернокожий дворецкий.

– Я Дон Катлер, – представилась я, – а это Джимми Лонгчэмп. Мы хотели бы видеть мистера и миссис Комптон.

– Все в порядке, – послышался низкий голос, – я позабочусь об этом сам.

С открытым от удивления ртом дворецкий отступил, и мы увидели верзилу с короткими рыжими волосами, его лицо напоминало печеное яблоко. Он окинул нас холодным взглядом синих глаз, которые, казалось из-за длинного носа, сидят глубоко в черепе. В нем было не меньше шести футов роста, но он здорово проигрывал из-за сильной сутулости. Видимо посчитав необходимым расширить проход, он толкнул ногой дверь, заставив нас с Джимми переглянуться.

– Вы будете внучка Лилиан Катлер? – спросил рыжий господин.

– Да, – ответила я.

– Ладно, входите, надеюсь, мы быстро с этим покончим. – Он понимающе посмотрел на меня, но все равно с долей презрения и отошел, давая почувствовать свое превосходство.

От мрачных предчувствий у меня опустилось все внутри, я вцепилась в руку Джимми, и мы прошли в холодный мраморный холл. Дом был неплохо декорирован, повсюду пахло цветами. Нашему взору предстала круглая лестница, по стенам были развешаны фотографии детей, на них дети играли, читали или просто позировали. Дорожка голубого бархата мягко струилась по ступеням.

– В гостиную, пожалуйста, – приказал мистер Комптон и ткнул пальцем в правую дверь.

Мы с Джимми последовали его указанию.

В первое мгновение никто из вошедших не заметил Патрицию Комптон, которая была неподвижней статуи. Одетая во все белое, она воспринималась как часть интерьера, обшитого дорогим китайским шелком. Первое, что бросалось в глаза, был прелюбопытнейший шкаф высотой не менее восьми футов, заполненный стеклянными животными, раскрашенными китайскими фигурками детей, играющих с матерями или животными. Комната явно не отвечала моим эстетическим запросам, она не вызывала желания войти, это было бы равносильно слиянию с телевизионным экраном во время показа очередной серии мыльной оперы. Наконец я заметила Патрицию, расположившуюся на диване. Ее большие темные глаза, темный рот со вздернутыми уголками, все ее лицо напоминало театральную маску, изображающую меланхолию.

– Входите. Садитесь, – последовало следующее приказание хозяина дома, устроившегося в одном из кресел закинув ногу за ногу. Мы с Джимми неуверенно приблизились к дивану. – Это Патриция, моя жена, – представил мистер Комптон, кивнув в ее сторону.

Тень улыбки пробежала по безжизненным губам женщины, давно разучившейся улыбаться, но она продолжала хранить молчание, даже не составив себе труда поздороваться.

Я поприветствовала ее и попыталась улыбнуться. Хозяйка не сводила с нас глаз, напоминающих глубокие мертвые, черные лесные озера – колодцы слез. Ее лицо было покрыто вуалью скорбящей тишины. Я не встречала существа более хрупкого и слабого, я не могла не смотреть на ее гипертрофированно длинные пальцы, сцепленные на коленях. Она сидела настолько прямо, что казалось, будто невидимые нити натянуты между нею и потолком. Зрачки миссис Комптон, не менее страшные, чем дула пистолетов, оттенялись бесцветными волосами, подчеркивающими излишнюю строгость.

– Мы за Кристи, за моей дочерью, – выпалила я и, по-моему, ухитрилась этим несколько разбить лед.

При словах «моей дочерью» миссис Комптон застонала и театрально вскинула и опустила на мраморную шею руку.

– Ну, полегче, – вмешался Санфорд Комптон и выразительно посмотрел на нас с Джимми, – в конце концов это возмутительно.

– Извините, – вести беседу пришлось мне, так как Джимми сидел в позе младшего офицера, внимающего своему начальству, – разве мистер Апдайк ничего не сообщил вам?

– Адвокат вашей бабушки звонил, – хозяин дома чуть ли не топал ногами, – но почему бы ей не позвонить самой?

– Моя бабушка внезапно скончалась.

– Ах Боже, – вырвалось у миссис Комптон, левой рукой она поднесла платок к глазам и сжала его с неистовой силой.

– Только не начинай, – бросил ей муж. На грани истерики Патриция судорожно сжимала губы, стараясь сдержать всхлипы, плечи ее тряслись, почему-то не нарушая каменной строгости фигуры, маленький бюст был едва заметен под белыми одеждами. – Итак, – продолжал Санфорд, – мы прошли через все формальности, подписали все бумаги и готовы предъявить их в любой момент. Все было сделано согласно закону, никаких ошибок быть не может.

– Да, сэр, конечно, я все понимаю, – сердце у меня в груди замерло, – но мистер Апдайк должен был вам все объяснить.

– Мне прекрасно известно, что ребенок рожден вне брака, он был позором для семьи Катлеров.

– Не для меня, а только для бабушки Катлер.

– Какая разница, – подключился Джимми, – это ее ребенок.

– Еще неизвестно, чей это ребенок, – ядовито заметил Санфорд Комптон.

– Что? – Я даже рот открыла от изумления и подсознательно рванулась вперед. – Не хотите ли вы сказать, что Кристи не подготовлена к отъезду домой?

– Кристи переименована в Виолетту, в честь моей мамы. А Виолетта, – подчеркнул он, – дома.

– О нет, – зарыдала я, повернувшись к Джимми, – я же нашла ее, не может же все повторяться до бесконечности.

– Извините, – из последних сил Джимми старался держать себя в руках. – Вы уверены, что не собираетесь отдавать Дон дочь?

– Мы только выполняем свой долг, дети – не бездушные предметы, – наставительно произнес Санфорд, – их нельзя, как веши, давать, забирать обратно, они же люди. Для Виолетты дом здесь, дом, где она любима, где она может получить все самое лучшее. Ее нельзя отдавать во временное пользование, а потом забирать... Она не рыба, которую вытащили из воды, посмотрели и бросили обратно.

– Я не собираюсь ее бросать, бабушка украла у меня ребенка и подделала на документах подпись, разве мистер Апдайк вам ничего не разъяснил?!

– Что бы ни говорил этот адвокатишка, это ничего не изменит. Вы хотите вернуть ребенка? Я советовался со своим юристом и поэтому уверен, что закон на моей стороне, а свои права я готов защищать всегда.

После этих слов меня охватил озноб, казалось, что ушат ледяной воды опрокинули мне на голову. Сражаться в суде за право быть вместе со своей дочерью? Бабушка Катлер и с того света ухитряется мучить меня, она из могилы продолжает контролировать мою жизнь, лишать меня счастья.

– Послушайте, – напомнил о себе Джимми, все еще пытаясь держать себя в руках, – вы допускаете большую ошибку. Наверное, вы не в состоянии уловить суть происшедшего. Дон вам никогда никого не отдавала...