Анастасия Карменова - Дневники разбитых сердец Страница 20

Джо, опередила меня и схватила его первым.

— Я спрашиваю что это?! — Ее голос казался надломленным, на глазах появилась пелена похожая на слезы.

Ничего не понимаю.

— Это таблетки. — Как ни в чем не бывало, ответил я, приглаживая растрепанные волосы. Меня напрягает ее агрессия и требовательность.

— Я вижу, что это таблетки. — Она швырнула пузырек в угол комнаты.

— И чем вызвана такая реакция, если ты видишь, что это таблетки?

— Ты болен?

— Нет.

— Тогда какого хрена гидрокодон делает у тебя дома! Отвечай!

Я не знал что ответить.

— Это не мое.

— Не ври мне! — Закричала она. — Гидрокодон либо для смертельно больных, либо для нариков!

И ты явно не смертельно болен!

— Я не вру!

— Заткнись, Дон! Можешь заливать мне сколько угодно, но я тебе не поверю.

— Да почему?!

Джо вскочила с кровати, слезы стекали по ее щекам.

— Я могу пережить то, что ты полный придурок, но только не то, что ты чертов наркоман!

Я поймал ее за руку.

— Джо, я…

— Отстань от меня! — Она вырвалась и выскочила за дверь.

Я слышал ее топот, то, как она всхлипывала, но не мог понять, что ее так разозлило. Подумаешь, пару раз побаловался, чтобы снять напряжение, не более.

Решившись, я пошел в гостевую комнату.

Вылетев оттуда, Джо зло сверкнув мокрыми от слез глазами, сунула мне что-то в руку. Она была в своей одежде.

— Это чек, моя плата за свидание!

— Постой, пожалуйста. — Я вцепился в ее рукав. — Скажи мне, почему…

Притоптывая ногой, она сглотнула, вытерла слезы.

— Хочешь знать?

— Да.

— Мой брат был наркоманом, он умер три года назад.

— Сочувствую. — Искренне проговорил я. — Но причем здесь я?

— Притом! — Оттолкнув меня, она бросилась вниз по лестнице. Лишь когда, Джо оказалась внизу, она сказала. — У него остановилось сердце, из-за передозировки гидрокодоном.

Я не знал что сказать, меня потрясла эта новость.

— Надеюсь, ты используешь этот чек разумно.

Через минуту входная дверь хлопнула.

Смяв бумажку, я швырнул ее в урну.

Part 84

Утро, которое так хорошо начиналось, безжалостно испорчено.

Поймав такси, я громко хлопнула дверью, чем разозлила водителя и себя, в итоге поскандалила еще и с ним. Чертова пробка на Бруклинском мосту просто разбила меня. Никакой свежести дождь не принес, лишь тропическую влажность. Ненавижу этот город, ненавижу его.

Идиот. Ну почему? Я лишь хочу убрать эти детские преграды, а он строит еще одну китайскую стену из гидрокодона?! Я могу понять все, да лучше бы он геем оказался, но не наркоманом!

Для меня это слишком больно. Боль длилась шесть лет. Майкл начал баловаться легкими наркотиками в 16 лет, все началось с клубов. Потом пошел героин, реабилитационные клиники, обещания и извинения перед всей семьей, пока мы не узнали, что у него есть подружка Стейси.

Она работала в госпитале. Мы ничего не замечали, Майкл был счастлив, однажды я нашла у него пузырек с Викодином, но не предала этому значения.

В одно утро я вошла в комнату, а он лежал на полу, его зрачки были расширены, сердце слабо билось. Через два часа Майкл умер в реанимации. Если бы я тогда сказала о таблетках…

Стейси посадили, но моего брата уже не вернешь.

Тот самый пузырек гидрокодона лежит в комнате Майкла на его прикроватной тумбочке до сих пор. Именно из-за него и алкоголя остановилось его сердце.

Надеюсь, Лэнни не повторит судьбу Майкла.

Part 85

Прошло хрен знает сколько.

Странное ощущение в моей груди никак не хотело уходить, может вырезать сердце? Боль пройдет. В глазах двоилось, голова кружилась, во рту металлический привкус говорил о том, что мне на самом деле очень хреново. Я хотел сделать шаг, но мои ноги не слушались. Проклятье. Это было большой ошибкой.

Поборов рвущую боль в груди, я сделал шаг из комнаты, стало трудно дышать. Ноги подкосились, я рухнул на белый чистый ковер, на котором появились следы крови. Моей крови. Я вдохнул, кровь хлынула из носа.

Собрав последние силы в кулак, я достал мобильный из кармана и набрал три цифры 911…

— 72 Авеню. Манхеттен. Кажется, я умираю.

— Ваше имя?

— Лэндон Дэв… — Кровь хлынула изо рта. Глаза закрылись.

Мне казалось, что я стоял где-то в стороне и наблюдал за тем, как медики спасают мою задницу. Я не мог ответить, но я чувствовал абсолютно все.

Вот темнокожий парень как Терк из Клиники, делает мне закрытый массаж сердца. Девушка врач, сказала, что мои зрачки расширены и не реагируют, давление стремительно падает и ритм сердца замедляется.

Меня перекладывают на носилки, бросают как труп, а может быть я уже мертв?

Спускают вниз на лифте, разгоняют толпу зевак, что-то кричат.

Кто-то плачет. Дернул меня за футболку.

— Что с ним?!

— Девушка вы кто?

— Я…я… его девушка!

Бред. Нет у меня девушки. Вот тебе и жизнь после смерти. Почему я все слышу?

Садитесь в машину, времени нет, у него была остановка сердца. Возможен повтор.

— Уровень кислорода падает. Дыхание прерывистое, почти нет… пульса. Включайте дефибриллятор!

— Заряжается!

— Разряд!

— Заряжается!

— Разряд!

— Готово.

Part 86

Я стояла за стеклом и ничего не видела. Лишь звук разряда дефибриллятора говорил о том, что они борются за его жизнь.

После нашей ссоры прошло много времени, он не звонил, не писал, ни мне, даже Джошу. Эмили уехала подписывать новый контракт, а я просто решила поговорить с ним, чтобы он перестал рушить свою жизнь. Когда я шла по холлу его дома, я видела, что команда медиков выносят на носилках парня. Тогда, все внутри перевернулось, они пронесли его мимо меня. И это был он. Слезы хлынули из глаз, мой личный Ад повторялся. Я побежала за ними, увидела его лицо, окровавленную футболку, шею, рот, его грудь почти не вздымалась, а глаза… они были широко раскрытыми. В ужасе, я схватилась за его футболку.

Девушка — врач попыталась оттолкнуть меня, но я не слушала.

Соврала о том, что я его девушка. Я должа быть рядом с ним, потому что, это может быть последний раз.

Всю дорогу до госпиталя, я ехала, держа его за руку. Он был, почти мертв.

Слезы снова хлынули из глаз, я сползла вниз по стене, закрывая лицо ладонями.

— Мисс, вам плохо? — Спросила заботливая медсестра, дотрагиваясь до моего плеча. — Вам нужна помощь?

— Н-е-ее-т… — С большим трудом проговорила сквозь слезы. — Как он?

— К сожаленью, я ничего не могу сказать. Будем надеяться на лучшее.