Диана Морьентес - Эволюция чувств Страница 21

— У тебя тоже красивые пальцы, — сказал он, поглаживая ее руку. — Особенно вот этот! — приподнял немножко вверх ее крохотный мизинчик.

Наташа, не сдержавшись, улыбнулась. На глаза навернулись слезы.

— Малыш, ты же понимаешь, я без тебя отсюда не уйду.

— Пойдемте, — смилостивилась, наконец.

В машине, плавно разруливая серпантины узких сочинских улиц, пытался разговорить девочку, но она отвечала грустно и односложно. Максим понимал, в чем причина. Уже ближе к дому с чувством безысходности предположил:

— Может, это и к лучшему? Может, хоть теперь ты решишь, что я тебя недостоин, и перестанешь тратить на меня свой актерский талант?

У Наташи полились слезы по щекам. Она вытерла щеки манжеткой теплой куртки и закричала ему:

— Неужели Вы не понимаете?! Я сойду с ума от переживаний, умру, но все равно буду любить Вас! Это сильнее обстоятельств! Это не прекратится только потому, что Вы с кем-то целовались!

Конечно, ему не понравилось, что она повышает на него голос, но ответить ей хоть что-нибудь — оказался не в силах. Через пару мгновений остановил машину возле ее дома. Собрался проводить ее до двери, чтобы удостовериться, что в подъезде ее не ждет маньяк, но девчонка выбежала, бросив напоследок грубое «досвиданье» и громко хлопнув дверцей.

Только сейчас впервые понял, что ее чувства — не простое увлечение. Уже столько времени он испытывает на себе ее симпатию — еще с той встречи летом после его переезда в Дагомыс, когда она караулила его возле дома родителей. И до сегодняшнего дня, до этой минуты не воспринимал ее чувства всерьез. Как само собой разумеется считал, что четырнадцатилетним девочкам парень может только нравиться, и не более того.

А ведь, скорее всего, Наташа сейчас единственная девушка, которая его искренне любит… Любит не за внешность и не за то, что он единственный молодой учитель в школе… Любит так, что может поговорить совершенно откровенно. И может сказать, что он не прав, а не лицемерить, чтобы сделать ему приятное. Единственная девушка на сегодняшний день, которой он действительно восхищается…

Если бы была возможность прожить этот день заново, он прожил бы — совсем по-другому. Ради нее. Ради того, чтобы она сейчас не плакала.

Денис ей больше никогда не звонил.

«Я ненавижу тебя! Я тебя ненавижу!!!

Я хочу забыть о тебе напрочь. Иначе долго так не выдержу… Что за проклятая любовь — такая прочная?!

Больше никогда в жизни я не буду спать. Потому что ты снишься мне, и я уже сбилась со счета, сколько приятных моментов мы пережили с тобой вместе в моих снах. Просыпаться — очень сложно, а теперь будет еще труднее.

Время — плохой доктор. Оно не умеет лечить. Надо как-то справляться самостоятельно.»

Все воскресенье потратила на изготовление собственноручной открытки. Решила, что не сможет поздравить Его с днем рождения лично. Что просто — не сможет… Не наберется смелости, не забудет обиды… Сначала сделала открытку в форме сердца — как-то само собой пришло на ум, ведь четырнадцатое февраля — День Святого Валентина, день всех влюбленных… Потом передумала. Начала все заново. Вырезала из альбомного листа прямоугольник, свернула его вдвое. Долго и тщательно разукрашивала цветными карандашами — благодать для творческого самовыражения. Сделала приятный неяркий разноцветный фон. Потом добавила немного блесток. В уголок открытки приклеила бусинки и красивые перышки, безжалостно срезанные с заколки для волос. Открыв эту маленькую книжицу, написала фломастером аккуратным почерком правой руки «С днем рождения, любимый!» и подпись «Твоя радость»…

И все, больше — ни слова. Вот так, смело, дерзко. Терять нечего!

Так глупо, безнадежно… Отчаянно.

Кидать это письмо в школьную праздничную почту нельзя: вдруг какой-нибудь любознательный почтальон прочтет. Значит, незачем и указывать адрес. Но отдать учителю прямо в руки — это слишком нереальная задача.

В понедельник, остановившись у Андрея после уроков, Максим в первую же очередь поинтересовался, была ли здесь Наташа. Андрей кивнул и уточнил, что про свадьбу ему уже все известно.

— А ведь, зная тебя, я мог бы предположить, что вы с Наташей и ночь вместе провели… — усмехнулся охранник.

За что Максим наградил его таким красноречивым взглядом, что Андрей мигом посерьезнел.

— Ночь я провел с Инессой, — признался Макс. — И теперь так себя чувствую, словно кому-то изменил…

— «Кому-то» или кому-то конкретно? — снова съязвил Андрюха.

Макс знал, что у друга такая черта характера — ехидничать. Поэтому просто ответил ему тем же:

— Я кому-то изменил так конкретно, что даже в клуб на работу вечером проснуться не смог. Хорошо, что у меня есть кофе-бой, он там без меня один, бедняга, зашивался. Но выговор от начальства все равно получу!

Андрюха сперва сам поздравил Макса с днем рождения и только потом вспомнил про Наташину записку. Передал нарядную открыточку другу.

— Это от Натальи.

Учитель развернул, прочел… Так нагло: «…любимый!», и в груди тепло стало: «Твоя радость»… Угадала.

— Это ты ей сказал про день рождения? — поднял он глаза на охранника.

— Не помню, — пожал тот плечами, — может, и я, — и хитро улыбнулся: — Ждал ведь от нее записочки? Да?

Когда на шестом уроке две девчонки-почтальонши принесли физику те поздравления, которые были ему адресованы, Максим, и правда, с трудом дождался окончания всех своих семи уроков, а потом, оставшись в кабинете в одиночестве, перелистал записки в поисках Ее подписи. Сделал вывод, что Наташа не на шутку обиделась. Оказалось — нет, все равно «любимый»! Так надежно…

— Что, приятно? — усмехнулся Андрюха, сидя на краешке стола и глядя на друга.

— Ты читал? — с подозрением спросил физик.

— Да, — кивнул тот с ехидцей. — Прости, конечно, но я так привык, что твои любовные послания мы читаем вместе, что не удержался… Кстати, а где остальные?

— Тоже прости, но я их выкинул. Не подумал о тебе. Но ты не расстраивайся, единственный шедевр был. От Вики и Тани, седьмой класс: «Максим Викторович, мы вас любим, мечтаем узнать ваш адрес и получить две ваши фотографии». Наверно, расчет был на то, что завтра я принесу им две фотографии и продиктую адрес.

Андрей хихикал, а Макс обеспокоено вертел в руках Наташину открытку.

— На, — протянул ее охраннику. — Верни Наташе.

— Зачем? — Андрей одарил приятеля недоуменным взглядом.

— Не хочу, чтобы она думала, что я оставил себе на память.

— Верни сам.

Макс вздохнул:

— Андрюха, это уже будет расценено, как знак внимания с моей стороны. Не стоит лишний раз ее обнадеживать.