Судьба - Эбби Брукс Страница 22

Это плохо, шепчет тихий голос в глубине моего сознания. Это неправильно. Я не должен думать о такой, как она. Мы будем работать вместе.

Я и мой Грязный Ангел.

Мои яйца сжимаются, и я стону от облегчения, кончая так сильно, что у меня слабеют колени.

ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ

Гарретт

Я заезжаю на парковку Cheers&Beers, бара, который старший брат Бреннана открыл примерно в то время, когда я родился, и паркуюсь рядом с машиной Чарли. Дождь, обещанный серым небом, наконец-то начинает лить, и я бегу ко входу, стряхивая воду с волос, когда переступаю порог. Моя сестра машет мне из-за стола в конце зала, и я подхожу к ней.

— Рано, как обычно. — Она ухмыляется, когда я сажусь.

— Говорит женщина, которая пришла сюда раньше меня.

— Только потому, что я знала, что ты выберешь место в баре, а за столом все намного лучше. — Она смеется, ее внимание переключается на Коннора, когда он входит в дверь. Он улыбается, когда находит нас, поднимает руку и пересекает комнату. Если Чарли унаследовала темные черты нашего отца, мы с Коннором пошли в нашу мать. Мои волосы с возрастом из светлых стали каштановыми, а его — нет. Мои воспоминания о моей матери размыты, но, видя его, я всегда чувствую себя ближе к ней.

— Привет, старший брат. — Коннор опускается на сиденье напротив Чарли. — Как прошла поездка?

— Не упоминай слово «весело», — смеясь, говорит наша сестра. — Ему это совсем не нравится.

Я бросаю на нее предупреждающий взгляд.

— Знаешь, я думал об этом, и ты, возможно, права. Может быть я действительно имею что-то против того, чтобы получать удовольствие.

Она прищуривает глаза, чувствуя ловушку.

— Что заставляет тебя так говорить?

— Я здесь с тобой, не так ли?

Чарли слегка смеется и хлопает меня по руке, когда появляется Бреннан со своей женой Майей, за которой следует Лили. Мы заказываем напитки и пьем шоты, рассказывая друг другу о нашей жизни и обсуждая мировые события. Хотя только двое из сидящих за столом связаны со мной кровными узами, эти люди — семья.

Мы выросли вместе. Поддерживали друг друга в трудные времена и вместе праздновали победы. Я действительно должен встречаться с ними чаще.

Я улыбаюсь, думая об Анджеле и о том, как просветлело ее лицо, когда она заговорила о своих кузенах. Я понимаю это. Нравится мне это или нет, у нас с ней может быть больше общего, чем я думал.

— Что заставляет тебя так широко улыбаться? — Спрашивает Коннор, и я переключаю свое внимание на него.

— Просто думаю о том, кого я встретил в Кейз.

— Не надейся. — Чарли откидывается назад, качая головой, потягивая свой напиток. — Он говорит о ком-то с работы. Одна из Хаттонов.

— Все же… — Лили опирается на стол и указывает в мою сторону. — Если она заставляет его так улыбаться…

Чарли хмурится, смотрит на меня еще раз, затем наклоняет голову.

— В ее словах есть смысл. Может быть в Анджеле Хаттон есть нечто большее, чем кажется на первый взгляд?

Я качаю головой и смотрю в свой виски. Что я должен на это сказать? Я поцеловал ее, чтобы доказать свою точку зрения, и теперь я не могу выбросить ее из головы. Я дрочил в душе, представляя ее на коленях, умоляющую о моем члене, потому что это должно было заставить меня перестать думать о ней, но она все еще в моей голове, сводя меня с ума еще больше, чем раньше. Я собираюсь тесно сотрудничать с ней и не знаю, как это осуществить, так как мой член утолщается каждый раз, когда я слышу ее имя.

Да. Это должно заставить всех замолчать.

Я выпиваю, чтобы выиграть время, когда слышу голос, который заставляет мои яйца подняться обратно в тело.

— О, черт. Медведь? Я не думала, что увижу тебя здесь.

Я поворачиваюсь, чтобы найти Мелинду, зажатую под рукой своего личного тренера, ее рот растянут в слишком большой улыбке, чтобы она была по настоящему хмурой. Ее сиськи подняты до подбородка, а платье такое короткое и обтягивающее, что воображению ничего не остается. Она всегда выглядела так дрянно?

— Неужели? — Я спрашиваю. — Ты не думала, что я буду там, где я всегда провожу пятничные вечера, когда я в городе?

— Ты едва доходишь до таких вещей. — Она с презрением хлопает рукой по столу. — Кроме того, я… ты знаешь… Я думала, ты все еще во Флориде.

— Конечно. Я же не сказал тебе, когда вернусь в город. — Я пожимаю плечами. — О, подожди. Я говорил.

Все это, типичный ход Мелинды, рассчитанный на максимальную драму, поскольку ее эго не может существовать, не будучи в центре внимания. Она здесь в надежде, что я захочу зализать свои раны с семьей сегодня вечером, поэтому она появилась со своим новым мальчиком-игрушкой, чтобы закрутить нож немного глубже и высосать из меня немного больше внимания.

— Я отправила тебе сообщение, — мурлычет она, прижимаясь ближе к Густаво — личному тренеру, который, как она клялась, был геем.

Невозмутимый, я глубоко вздохнул.

— Я думаю, мы все это видели.

Мелинда закатывает глаза.

— Я имею в виду, что я послала одно только тебе. Ты так и не ответил.

— Мне нечего было сказать. Мы знали, кем мы были друг для друга. Ты двинулась дальше. — Я обращаю свое внимание на Густаво. — Наслаждайся этим. Это не продлится долго.

У Мелинды отвисает челюсть.

— Не слушай его, детка. Он просто озлоблен. — Она кладет руку ему на грудь, затем ведет его к столику с другой стороны бара.

— Вау. — Бреннан закидывает руку на спинку своего стула. — Это было холодно.

— Просто она такая. — Я допиваю виски и подаю знак официантке. Никто не собирается этого делать сегодня вечером, не с Анжелой и Мелиндой, занимающими так много мысленного пространства.

— Нет, я имею в виду тебя. Это было… — Бреннан качает головой. — Наверное, я где-то думал, что ты должен позаботился бы о ней хотя бы немного.

— Я думаю, ты думал неправильно. — Я откидываюсь назад, хмурясь. Наша официантка возвращается с моим заказом, и я делаю большой глоток. Между моей сестрой, твердящей о моей преданности работе, и еще одним человеком, который мне небезразличен, называющим меня холодным, я начинаю чувствовать себя непонятым.