Саша Грей - Общество Жюльетты Страница 22

А как вам «ПНП», то есть «Педики не пройдут»? Он – отражение боязни Банди показаться геем. Это не просто гомофобия. Это гомофобия, замаскированная под иронию. Как будто есть какая-то разница.

Все неотъемлемая часть его хипстерского кредо.

Расизм как социальный анализ. Нетерпимость как предмет гордости. Мизогиния как образ жизни. Ирония как модный тренд.

Наверно, вы слышали, что уголовники, совершившие особо жестокие убийства, набивают себе под глазом тату в виде слезы, демонстрируя себе подобным, что по праву заслужили бандитские регалии и с ними лучше не связываться.

Слезинки под глазом у Банди нет. У него там пончик. Аппетитный пончик размером со слезинку. С завитком сахарной глазури.

В России уголовники, сходящие с ума от скуки в изолированных от мира лагерях, коротают время, нанося на тело татуировки: черепа, кинжалы, распятия. Все это якобы призвано донести до других истинную историю их жизни.

Банди так же повествует о себе миру, и эта картинка так же лишена всякого благообразия. Я бы сказала: пародия на боди-арт. Вернее, пародия на пародию. Как будто Господь решил создать образец ходячего и говорящего придурка с татуировками, которым стыдно назвать себя татуировками.

Не говоря уже о том, чтобы служить предметом гордости.

Но только не для Банди. Это самое ценное, что у него есть. Тушь под кожей, наводящая на подозрение, что Пэрис Хилтон, возможно, не самое тупое существо на планете. Да что там! Рядом с ней Эйнштейн отдыхает.

В них секрет успеха Банди у женщин, если можно так сказать.

Но со мной номер не прокатит.

Банди уже решил, что со мной вообще ничего не прокатит, и отправляется на охоту за свеженьким мясом. Отыскал девушку – потенциальную жертву. Симпатичная чудаковатая хипстерша: очки в квадратной оправе, черная губная помада и футболка с логотипом группы «Мейхем». Она явно отчаянно и безуспешно пытается стать поклонницей «блэк-метала».

– Ты только посмотри! – говорит Анна.

И я наблюдаю за Банди в действии. Становлюсь свидетельницей его стандартных операций. Действительно, все предельно просто. И я понимаю, что Анна права.

Так же просто, как все гениальное. Банди разговаривает с девушкой. Он точно знает, что получит от нее все, что ему нужно. Но она пока сопротивляется. И тогда он вытаскивает козырную карту.

– Обещаю тебе, – говорит Банди, – когда ты увидишь мой член, то сразу захочешь взять его в рот. Гарантирую тебе. Даю двойную гарантию.

Он мурлычет самым сладким голосом, на какой только способен. Для убедительности смотрит умильно, как щенок.

Потому что знает: раз его еще не послали, раз она еще стоит перед ним и слушает, есть надежда, что она клюнет на его предложение. Тогда все выйдет так, как он хочет, и телку не понадобится долго уламывать.

Банди вытаскивает член. Он оставляет его свисать из ширинки для этой хорошенькой, но тупенькой хипстерши, отчаянно пытающейся полюбить «блэк-метал», чтобы она хорошенько рассмотрела то, что предстало ее взору.

Головку пениса. Через ее верх вытатуировано слово «ешь». А на той стороне, что прилегает к мошонке, – «меня».

Похоже на гриб из «Алисы в Стране чудес». С той лишь разницей, что в данном случае все равно, с какой стороны кусать. И я не знаю, кого мне больше жаль.

Того, кто сделал эту татуировку.

Девушку, которая собирается взять в рот.

Банди. Или его родителей. Его бедных родителей.

Его родители были яппи.

Теперь вы ненавидите его еще больше.

Не надо. Дайте дорассказать.

Родители Банди были яппи, срубившие туеву хучу бабла в дни банковского бума. Главными приметами той эпохи были яппи, СПИД, Мадонна и крэк. Под словом «были» я имею в виду, что все это в прошлом. Вскоре после рождения Банди его родители все потеряли. Одурманенные крэком, они спускали деньги, скупая всевозможное не нужное им барахло. Это барахло они позднее продавали за бесценок и на вырученные деньги покупали крэк, который из-за инфляции стоил уже больше, чем огромный алмаз, контрабандно вывезенный из Сьерра-Леоне. Так что Банди уже в детстве столкнулся с суровой реальностью. Это он рассказывает мне, пытаясь напоследок надавить на жалость.

Все это произошло в восьмидесятые годы, но если спросить у Банди, он запутается в датах: он не держит в голове всякую лажу, вроде даты собственного рождения. Все, что удалось выудить у него, это следующее:

– Это было после восьмидорожечных магнитофонов, но до компакт-дисков, – говорит он. – Когда «Полис» еще не сдулись. Где-то между альбомами-блокбастерами. После джексоновского «Триллера», но до «Пурпурного дождя» Принса. А может, наоборот.

Банди утверждает, что не помнит подробностей, потому что в ту пору был младенцем. Канал Эм-ти-ви был включен круглосуточно; родители ставили надувной детский манеж перед телевизором, а сами насыпали на грязной поверхности стеклянного кофейного столика дорожки кокаина толщиной с добрую гаванскую сигару, которые затем вдыхали через серебряные трубочки.

В те дни Эм-ти-ви представляло собой бесконечную череду причесок «афро» и подведенных глаз, ударных установок «Линн» и синтезаторов «Роланд», так что отличить «Дюран Дюран» от «Каджагугу» или «Мотли Крю» было нелегко.

– Это было после Марты Куинн и перед Даунтаун Джули Браун. Нет… погоди… между Адамом Карри и Куртом Лодером.

Банди силится произвести на меня впечатление. Чтобы я подумала, будто у него синдром Аспергера и вообще он крутой профи, знающий всех виджеев с «Эм-ти-ви» в порядке их появления на канале. Но я понятия не имею, о ком он мне рассказывает, потому что, когда я родилась, эти самые виджеи с Эм-ти-ви уже были историей и Эм-Си Хаммер возвращался в шоу-бизнес как новый гангста-рэпер.

Из всего, что он мне поведал, я делаю три вывода. Банди гораздо старше, чем он выглядит. Причем нехило. По крайней мере, чтобы строить из себя дурачка. Родители наградили его вторым именем – Ройал, – полагая, что это придаст их первенцу королевский статус. Банди Ройал Тремейн.

В этом-то и коренятся все проблемы Банди. Чарльз Фостер Кейн был зациклен на собственной мамочке, что его и погубило. Банди Ройал Тремейн стал жертвой имени, данного ему по каким-то причудливым мотивам тем вечером, после которого его родители ушли в очередной запой. Именно тогда его мать, испытывая жалость к самой себе, решила отказаться от наркотиков.

Шел второй триместр беременности, и до нее вдруг дошло, что диета из кокаина, бисквитов с начинкой, сырных палочек и божоле не слишком полезна для здоровья будущего ребенка.

Для родителей Банди это было настолько важное решение, что они решили посвятить вечер выбору имени для первенца. Поскольку крэк не слишком способствует развитию долгосрочной перспективы, они назвали его в честь того, что в тот вечер показывали по телику. Придумали имя во время рекламной паузы посреди документального фильма о знаменитых преступниках, между сюжетом о знаменитом серийном убийце и рекламным роликом, придуманным каким-то ловкачом, чтобы подсадить наркоманов на фастфуд.