Полный нокаут (ЛП) - Мади Скайла Страница 23

— Да.

Приятно быть с Дэррилом. Я нечасто его видел. Во всяком случае вне тренировок. Его жена приехала в Вегас погостить на несколько недель, и они отлично проводили время. Либо это, либо он избегает меня, потому что в последнее время мы не очень ладим.

— Я слышал о произошедшем в клубе прошлой ночью. Это по всему интернету. И даже в газетах.

Засунув руки в карманы, я спускаюсь по лестнице, медленно пробираясь к массивной клетке в центре комнаты.

— Да, ну, это было настоящее зрелище. Ему повезло, что я не надрал ему задницу прямо там.

Дэррил фыркает.

— Тебе не нужно было этого делать. Оливия сделала это за тебя.

Я улыбаюсь и даже не пытаюсь это скрыть. Дэррил останавливается и прислоняется к пластиковому стулу, который стоит около лестницы. Я позволяю своим глазам блуждать по арене, прежде чем взглядом вернуться к нему.

— Сделай мне одолжение и избегай газет в течение следующих нескольких дней. Тебе не понравятся их истории.

Конечно, они нашли способ сделать вчерашнюю ночь самой большой проблемой в Вегасе.

— Что там написано?

— По чьим-то словам, Оливия спит и с тобой, и с Доном.

Мои кулаки сжимаются, и я коротко смеюсь.

— Держу пари, Дону это понравилось.

— Уверен, и он собирается использовать это, чтобы глубже проникнуть в твою голову. Тебе нужно быть более осторожным, Сет, — говорит он, складывая руки на груди. — Он может забрать у тебя все.

Я усмехаюсь.

— Он может попытаться.

Дэррил качает головой, проводя рукой по лицу.

— Я не часто читаю тебе лекции, но очень важно, чтобы ты выслушал то, что я собираюсь сказать.

Я делаю шаг назад и прислоняюсь к пластиковому стулу напротив него, давая Дэррилу возможность высказать свое мнение.

— Мэтт Сомерс знает, что делает. Он давно в игре и точно в курсе, что приносит деньги. В этой индустрии есть три вещи, которые помогают продавать билеты: секс, соперничество и поединки врагов. Как думаешь, кто распространяет эти истории? Он знает, что ты терпеть не можешь Дона, знает, что Дон хочет трахнуть твою жену, а еще знает, что Дону достаточно одного взгляда в твою сторону, чтобы тебе захотелось его убить.

— Так что ты хочешь, чтобы я сделал?

— Мне нужно, чтобы ты научился уходить. Мне нужно, чтобы ты научился терпеть придурков и не давал этой компании информацию, необходимую, чтобы зарабатывать на тебе деньги.

— Как? Как мне помешать Дону и Мэтту залезть мне в голову?

— Во-первых, ты бросишь это дерьмо с повадками альфа-самца. Мозг Дона работает как у ребенка. Если скажешь ему «нет», то он только сильнее этого захочет. Во-вторых, и это самое главное, ты усердно тренируешься, ешь, спишь и хорошо живешь. — Он делает паузу и моргает, глядя на меня, убеждаясь, что я все понимаю. — И ты сидишь дома.

Я в задумчивости провожу зубами по нижней губе. Когда я остаюсь дома, мне снятся сны. Сны о Доне и моем отце. Когда выхожу на улицу, то изматываю себя до тех пор, пока не становлюсь слишком уставшим, чтобы мне снились любые сны. Я предпочитаю это.

— Не могу оставаться дома. Я занят.

На лице Дэррила появляется разочарование.

— Чем? Единственное, что тебе нужно сделать — это подготовиться к своему следующему бою.

Справедливо.

— А Оливия? Ты думаешь, что я заставлю ее остаться дома?

— Она делает все, что ты хочешь от нее. Все, что тебе нужно сделать — это попросить и похлопать своими красивыми ресницами, и Оливия согласится никогда больше не выходить на улицу.

Я скептически настроен по этому поводу и выдыхаю воздух изо рта.

— Она намного упрямее, чем ты думаешь.

— Может быть для всех остальных, но у тебя она на коротком поводке. Она сделает для тебя все, что угодно, даже если это означает, что она упустит возможность.

Я отворачиваюсь от Дэррила и продолжаю спускаться по лестнице. Оливия — это единственный человек, кто знает о снах. Она успокаивает меня, утешает словами и сексом, но возможно Дэррил сможет помочь. Кроме Джексона, никто не знает меня так, как Дэррил. Он знает, как я работаю, знает мой следующий шаг еще до того, как я его сделаю.

Я слышу, как его ботинки стучат по бетону, когда я направляюсь к клетке. Теперь она нависает надо мной, словно дразня. Что-то сжимается у меня в груди, а сердце стучит в ушах. Слабый, но знакомый укол паники пронзает мою грудь, и я стискиваю зубы, отказываясь позволить ей одолеть меня. В моих снах это именно та клетка, в которой меня бьют по заднице и ломают тело. Я никогда не был из тех людей, кто анализирует безумное дерьмо, которое придумывает мой разум… Но на этот раз я задаюсь вопросом, есть ли в этом скрытый смысл. Если я откажусь от этой жизни и выберу более медленную с Оливией… Заставило ли бы это моего отца гордиться мной? Заставить моего отца гордиться — это значит проиграть Дону, уничтожив при этом мою собственную гордость. Победа над Доном означает, что я разочарую своего отца и дам MMAC именно то, чего они хотят. Я что-то потеряю независимо от того, в какую сторону иду… И если подумать, то мне насрать, что заставляет моего отца гордиться больше.

— Он может забрать все, ради чего ты так усердно работал, Сет, — бормочет Дэррил, вытаскивая меня из моей собственной головы.

Я оглядываюсь вокруг. Я в клетке, стою прямо в центре, в то время как Дэррил прислоняется к проволоке снаружи. В его глазах искренность, и я верю ему. Я верю, что Дон способен забрать у меня все. Не потому, что он сильнее, быстрее или злее, а потому, что он знает, как играть грязно.

— Мне снились сны, — говорю я ему, подходя к краю клетки. — Я собираюсь сразиться с Доном, толпа сходит с ума, люди кричат и приветствуют. Ты там, Оливия тоже. И Джексон. Звонит гонг, и я начинаю наносить Дону удар за ударом… Но на него это не действует, и когда я поднимаю глаза, то мой отец с осуждением смотрит на меня сверху вниз своими глазами-бусинками. — Я провожу пальцами по клетке, кончиками чувствуя прохладную проволоку. — Он разговаривает со мной, говорит, что я идиот. — Я коротко смеюсь себе под нос. — Знаешь, как обычно, и пока я с ним разговариваю, Дон продолжает бить меня со всех сторон, прежде чем раствориться в воздухе. Отец дает мне пощечину, исчезает, и внезапно комната снова заполняется. Все кричат мне, чтобы я вставал, и я чувствую сильное давление на руку. Дон держит меня, и я не могу вырваться. — Мои пальцы скользят по тому месту, где я сделал предложение Оливии, и я клянусь, что металл нагревается под моей кожей. Мои губы дергаются, и я поворачиваюсь обратно к Дэррилу. — Он хватает меня за руку, и тогда я просыпаюсь.

Он пристально смотрит на меня, на его лице нет никаких эмоций, будь то удивление или беспокойство.

— Ты хочешь знать, что это значит?

Я киваю.

— Абсолютно ничего.

— Ничего?

— Абсолютно ничего, — повторяет он. — Я знаю тебя, приятель. Я знаю, каким ты становишься, когда приближаются бои, и скажу тебе то же самое, что всегда, когда ты волнуешься. В этом нет ничего особенного. Выиграешь или проиграешь — не имеет значения. Если ты проиграешь, Оливия все еще будет здесь завтра так же, как я и Джексон. То же самое произойдет, если ты выиграешь. — Широкая улыбка расплывается на его лице. — Ты пробился в высшую лигу. Ты победил всех своих противников на турнире. И ты обыграл Джуниора Мосета его собственным приемом захвата рычагом (прим. — Захват в партере для переворота, при котором атакующий борец, находясь сбоку от соперника, захватывает из-под его разноименного плеча свое предплечье, наложенное ему на шею). Тебе нужно начать реализовывать свой собственный потенциал. Дон — ничто. Он просто одинокий человек, которому MMAC платит за увеличение продаж. Они на самом деле не хотят, чтобы он победил. Ты их ценная собственность.

— Правильно, — говорю я с абсолютной уверенностью. И вообще что такое сон? Я чувствую себя воодушевленным, словно я теперь совершенно новый человек. До того, как пришел сюда, я был уставшим. Мне не хотелось смотреть арену. Теперь каждая клеточка моего существа оживает и гудит, будто я держусь за зонтик после того, как в него ударила молния.