Соблазн - Аля Алая Страница 24

Он залип где-то в районе моей груди. Смотрит.

И так, видимо, все время и будет.

– Хватит пялиться, – произношу глухо, стискивая в ладони уголь.

– И куда мне тогда смотреть? – Демид смаргивает и перескакивает на мои губы, – прости, но тупо пялиться в стену час не смогу, лучше на что-нибудь красивое и совершенное, что вызывает внутри очень греховные мысли.

Бешусь, но молчу. Потому что как ругаться с голым и обезоруживающе честным мужиком я не знаю.

Главное не смотреть вниз, мне пока не нужно. Начинаю делать беглый набросок, лишь обозначаю контуры красивого и развитого тела на бумаге. Торопливо бегаю глазами от Демида к холсту и обратно, пытаюсь включиться в процесс, чтобы отодвинуть свою личную симпатию на задний план.

Но это сложно, как если поставить перед голодным человеком торт и дать в руки ложку. Он же манит собой, соблазняет не только телом, которое выставлено передо мной напоказ, но и прерывистым дыханием, раздевающими пошлыми взглядами, ароматом парфюма, что доносится до меня.

А его длинный, ровный, подрагивающий член, что слегка покачивается в такт дыхания и стоит словно башня, вообще лишает меня покоя. Я до сих пор помню, как сидела у Демида на коленях и он упирался им в промежность через ткань брюк. Как нетерпеливо дергался подо мной, как хотелось убрать все преграды и прикоснуться к шелковой нежной коже, увидеть, ощутить тяжесть в своей ладони, вкус.

Все тело начинает постепенно гореть, непрошеное возбуждение разносится в каждую клеточку тела, курсирует по венам, скапливается внизу живота. Даже стоять дискомфортно, потому что сладкая истома дает о себе знать желанием слегка выгнуться и сжать бедра. Однозначно, это будет самый сексуально насыщенный мой портрет.

Когда так мощно и противоречиво – результат всегда окупает усилия.

Моя другая такая работа, где я рисовала мужа перед разводом стала одной из лучших. Мы к тому моменту уже выгорели как пара, оставались лишь редкие всполохи чувств и привычка, от которой сложно было отказаться. На портрете было лицо крупным планом, он позировал неделю и мне кажется одним своим взглядом говорил, что с нас хватит. А я рисовала, маниакально предавая его сожаление и боль, но так и не могла отпустить.

После развода портрет ушел за очень приличную сумму и позволил мне на длительное время снять жилье. И я не жалею, что продала. С теми эмоциями, что были вылиты на холст, нужно было вовремя попрощаться.

В какой-то момент процесс работы начинает напоминать собой транс. Роящиеся в голове мысли исчезают, оставляя ощущения, инстинкты и чистое творчество. Есть лишь модель и холст, а ты выступаешь проводником между ними.

У художников не зря есть их музы, в каком бы ты ни был раздрае или упадке, один лишь взгляд на предмет своего обожания и руки начинаю чесаться. Ты готов стоять у холста сутками, рисуя любимые изгибы, вкладывая в картину свои чувства. Так и появляются шедевры.

Демид вполне подойдет на эту роль – в нем тонна животного магнетизма. И вся она заключена в совершенном теле. Он на сто процентов гармоничен, что в людях встречается достаточно редко.

Обычно гармонию видят в чем-то плавном, неспешном, пропитанном благостью и светом. Но есть и другой вид гармонии, дьявольская притягательность снаружи и такая же дьявольская сущность внутри.

– Устал, – раздается тихо сбоку и это заставляет меня очнуться, выплыть в реальность и осмотреться. Демид вытягивается всем телом и ведет мощной шеей, разминает плечи.

– Полтора часа, – бросаю и сама поворачиваю затекшую шею в обе стороны.

– Ты не против? – он указывает ладонью на холст и подходит ко мне сзади.

– Это пока эскиз, – задумчиво смотрю на свое творение, – в следующий раз продолжим.

– Я хорош, – тяжелые ладони опускаются на мои плечи и начинают плавно их разминать. Пальцы подбираются к шее и я на секунду прикрываю глаза, потому что после полутора часов статики, это слишком приятно. О том, что Демид делает это голым, стараюсь не думать.

– Ты хоть знаешь, что такое скромность? – практически урчу, так хорошо у него получается. И где только научился?

– Нет, – совсем хрипло на ухо, – и ты очень скоро в этом убедишься, – зубы слегка прихватывают мочку уха и шоковый разряд проходит через все тело.

Задыхаюсь и вскакиваю со стула:

– Оденься, – уголек летит в коробку, а я сама трусливо сбегаю в ванную, чтобы вымыть руки и немного успокоиться. С досадой рассматриваю свое раскрасневшееся и возбужденное отражение в зеркале.

Так нельзя, я же себе обещала.

– Попьем кофе? – уже накинув на себя джинсы и майку, Демид загородил собой проем в ванной, заставляя чувствовать меня тут как в ловушке.

– Нет, – сосредоточенно вытираю руки не глядя на него, – мне пора.

– Куда спешишь? – он упирается руками в откосы, не позволяя мне пройти.

– Мне нужно созвониться с Алексом через час, отойди пожалуйста, – сглатываю и стараюсь не обращать внимания на то, как его руки напрягаются и сжимаются кулаки. Демид ревнует. Но права на это у него никакого.

У нас с ним ничего нет, а Алекс мой жених. И у Демида есть Лена!

– Пусти, – более настойчиво повторяю свою просьбу и упираюсь ладонями в его грудь. Демид сжимает зубы и делает шаг назад, пропуская меня. Руки в карманах, на лице плохо скрываемая злость.

Из квартиры практически выбегаю, даже забыв взять ключи. Кажется, что если промедлю – он остановит, заставит остаться, а дальше…

Но это же смешно. Убеждаю сама себя в этом всю дорогу до дома и постоянно набираю Алексу, который не берет. Мы вообще из-за его работы последнее время практически не общается. Может в этом и есть причина, почему я так на Демида реагирую? Мне банально не хватает мужского внимания.

А мне нужно услышать его голос, чтобы убедиться, что все как раньше. Что мой светловолосый зануда нужен мне, а я ему. Что между нами остались те самые искры.

– Привет, малыш, – заспанный голос застает меня перед телевизором, где я пытаюсь смотреть очередное тупое