Саша Грей - Общество Жюльетты Страница 24

Я не могу ему рассказать.

– Я была с Анной, – признаюсь я.

Это всего лишь полуправда.

Жду продолжения разговора. Но Джек молчит. Я знаю, что он злится.

– Джек, – произношу я.

Молчание.

– Джек!

Я прикасаюсь к его руке. Он резко отдергивает ее и отворачивается, затем отодвигается и перекатывается на другой бок.

– Джек, извини, – говорю я.

Что еще я могу сказать?

Он все так же молчит. Тишина становится оглушающей. Мне хочется кричать, чтобы он хотя бы как-то отреагировал.

В комнате темно и тихо. Уже давно. Затем Джек холодно произносит:

– Поговорим об этом утром, Кэтрин.

Утром мы не разговариваем. Я просыпаюсь поздно, а Джека в постели уже нет. Ненавижу вставать одна. Некоторые люди боятся спать в одиночку. Я же боюсь пробуждения, потому что вдруг я проснусь одна, в пустой кровати, и рядом никого и некому меня обнять.

– Джек! – зову я.

Молчание.

Я знаю, что он зол. Чувствую себя паршиво, мне страшно от того, что я целый день не буду знать, в каком настроении он вернется домой. И что будет, если он вернется злой.

Гнев Джека подобен бушующему океану. Он подхлестывает самое себя. Не заботясь, так сказать, о том, какой вред вызовет. Он безжалостен к тому, кто попадется на его пути. Избежать его, увернуться невозможно. Успокоить – безнадежное дело. Это не яростный гнев, он не сопряжен с насилием. Скорее, это тихая ярость. Кривое отражение страсти, движущей всеми его поступками. Так что единственное правильное решение в данном случае – тихо ждать момента, когда гнев выдохнется, сойдет на нет. Когда возобладает спокойствие. Правда, от этого ничуть не легче.

Я делаю то, что обычно, когда меня терзает беспокойство, когда нужно унять в сознании неумолкающий голос. Я мастурбирую.

Я закрываю глаза, пальцы оказываются между ног, и я думаю о Джеке, о том, что он все еще спит как ни в чем не бывало. Как будто он не проснулся, когда я юркнула на рассвете в постель. Как будто он полностью утратил ощущение времени и не понял, который час.

Я пробуждаю моего прекрасного принца от сна, целуя его в лоб, и наблюдаю за тем, как он просыпается. Он сонно смотрит на меня и говорит:

– Я ждал тебя, но так устал, что уснул.

Он не спрашивает, где я была. Он ни в чем меня не обвиняет.

Лишь:

– Когда ты вернулась?

И я говорю неправду. Лгу. На этот раз мои объяснения – полная ложь, но он на нее клюет.

– Я скучал по тебе, – улыбается он.

Он начинает целовать меня, неторопливо, нежно. Он берет в ладонь мою грудь, проводит большим пальцем по соскам. Моя рука скользит вниз, и я ласкаю себя там, где собирается пот, где запах моей щелки сильнее всего. После этого я облизываю пальцы и снова поглаживаю себя.

Он осторожно покусывает мою верхнюю губу и начинает ее сосать. Пощипывает мои соски, сжимая их большим и указательным пальцами.

Я чувствую, как они отвердевают.

Я чувствую, как он отвердевает.

Я чувствую, как становлюсь мокрой.

Я облизываю палец, раздвигаю нижние губы и представляю, как он проводит по ним языком, увлажняя их, как заставляет трепетать и раскрываться шире, как облизывает клитор.

Кровь приливает к моей голове и клитору. Голова чуть кружится. Чувствую, как головка его члена прикасается к моему бедру, когда он оказывается надо мной и готовится войти. Тогда я поворачиваюсь, чтобы ему было удобнее это сделать. Сгибаю ногу в колене, как танцовщица, исполняющая канкан, чтобы он хорошо разглядел аэродром, на который собирается приземлиться.

Джек рукой направляет член к моей вагине, к дырочке, в которой собралась влага. Он придвигает его ближе, но только смачивает кончик головки. Затем отодвигается и проводит головкой по моему раскрывшемуся бутону, заставляя меня выделить еще больше соков.

После этого снова совершает движение вперед и вводит лишь кончик головки. И застывает. Просто выжидает. Поддразнивает.

Я провожу пальцем вокруг своей дырочки. Собирая сок и продвигая его к клитору, увлажняю его, поглаживаю, чувствую, как он начинает подрагивать и пульсировать.

Джек проникает в меня глубже.

Засовываю в себя палец. С моих губ срывается стон.

Его член расширяет мою дырочку. Я чувствую, как вагина смыкается вокруг головки.

Теперь два пальца.

И он медленно входит в меня на всю длину. Поддразнивает.

Он полностью входит и плотно прижимается к моему тазу. Я чувствую, какой член твердый. Он задерживается во мне, но остается неподвижным. Поддразнивает.

Сейчас пальцы погружены в меня почти до конца. Они скользкие от соков, скользкие, и липкие, и белые, как снег.

Джек приподнимается, слегка вращает бедрами, как будто ведет корабль – крутит штурвал, чтобы повернуть хвостовой руль. Я чувствую, как член двигается во мне, легонько, словно кисточкой, проводя по стенкам влагалища. Неожиданно я понимаю, что вот-вот кончу. Чувствую, как нарастает огромная волна, которая смоет меня и которой я не могу противостоять. И не хочу. Пусть она окатит меня с головой, пусть раздавит. Я чувствую Джека внутри себя и хочу кончить.

Я собираюсь кончить. И когда я кончаю, то выкрикиваю его имя. Потому что хочу, чтобы он его слышал, хотя его здесь нет.

Джек. Я собираюсь кончить.

Джек. Я кончаю.

Я кончаю, Джек.

Джек!..

Меня накрывает волна оргазма, и по телу пробегает судорога. Стенки вагины сжимают мои пальцы, и я чувствую, что простыня подо мной стала влажной. Но мне мало. Я не удовлетворена. Моя вагина подобна вечно голодной кошке. Кошке, которая не знает, когда следует перестать есть. Моя вагина голодна постоянно. Я не могу остановиться, не могу перестать ее насыщать. Поэтому в действие вступает другой сценарий.

На этот раз Джек приходит домой, все еще продолжая сердиться. А я хочу положить этому конец.

Прямо сейчас.

Поэтому я как будто бросаюсь в воду с головой. Я прошу у него прощения и позволяю волнам обрушиться на меня. И когда все заканчивается, мы чувствуем себя очистившимися. Пусть мы слегка устали физически, зато восстановили нашу связь. Нам обоим хочется трахаться.

Потому что ничто так не заполняет пустоту и не залечивает раны, как секс. Грубый, злой и безумный, такой, будто в первый раз. Или, наоборот, в последний. Но не в постели. Где угодно, только не в постели. Возможно, прислонившись к стене. Я уткнулась в стену лицом, вскинув руки, как будто пытаюсь держать голову прямо. Юбка задрана. Трусики спущены до колен. Сама я стою на цыпочках. Джек берет меня сзади. Я думаю только об одном: давай сильнее!

И он, должно быть, услышал мой безмолвный зов, потому что желание тут же удовлетворяется. Я поднимаюсь на цыпочках еще выше, чтобы он мог проникнуть еще глубже, – и мне становится настолько хорошо, что ноги становятся ватными.