Вайолетт Лайонз - Подарок к рождеству Страница 24

 И вот теперь, когда на ее пути встретился Ник, она, кажется, потеряла этот якорь, а вме­сте с ним и свое представление о себе, как о сдержанной и респектабельной женщине — этот мужчина разбил его в пух и прах. Подобно тому, как снежная буря врывается в поле и сметает все подряд, так и он ворвался в ее жизнь и уничтожил в ней все основные ориентиры и знакомые указатели, оставив позади себя чу­жое пространство, которое она теперь совер­шенно не узнавала.

 Ник не мог поверить, что так глупо повел себя с ней. И какой черт попутал его реагиро­вать на эту женщину подобным обратом?

 Ведь он давно уже не юноша, давно вышел из возраста повышенной сексуальной озабочен­ности, когда приходилось рыскать повсюду в поисках какой-нибудь сговорчивом девчушки. Теперь, работая на телевидении и имея зри­тельский успех, особенно среди женщин, он сталкивался как раз с противоположной про­блемой: у него не было отбою от представи­тельниц прекрасного пола. Но скоропалитель­ные, без намека на какие-либо чувства свида­ния, с легко доступными красавицами, в конце концов, перестали вызывать в нем что-либо еще, кроме брезгливости и отвращения. На основа­нии богатого опыта, он, наконец, пришел к твер­дому выводу: такая игра не стоит свеч.

 Но с этой женщиной все было иначе. Сто­ило ей лишь улыбнуться ему — и он готов был выполнить любое ее желание. А когда она по­целовала его, он весь так и вспыхнул, и из го­ловы в один момент улетучились все мысли, кроме одной — о ее роскошном гибком теле, оказавшемся в его объятиях.

 И это, притом, что Абигейл ничем не отли­чалась от других женщин: при интригующем стечении обстоятельств, она могла изменить своим принципам и убеждениям. Ведь, по ее же словам, она была помолвлена, однако для нее это, кажется, не имело значения. Но, даже зная об этом, Ник был не в силах отступиться от нее. И осознание этой своей неожиданной «слабости» пугало и злило его.

 Для него помолвка являлась серьезным про­логом к браку, и он уже говорил Абигейл об этом. После истории с Сидни он поклялся, боль­ше никогда не вступать в интимные отноше­ния с женщиной, если она уже связана обяза­тельствами с другим мужчиной. Никаких треу­гольников! И он неукоснительно выполнял данную себе клятву. Выполнял до тех пор, пока не встретил Абигейл.

 — Я укроюсь одеялом? Мне холодно стоять так.

 Тихий голос, прервавший поток его мыс­лей, заставил Ника поднять голову и взгля­нуть на женщину, которая, всего несколько минут назад, пылала в его объятиях. Бледная, осунувшаяся, она стояла в одной тенниске около кровати и вся дрожала. Он вдруг почув­ствовал ком в горле и торопливо проговорил:

 — Послушай, у меня есть другая идея. Внизу горит камин, и около него гораздо теплее, чем в этом спальном рефрижераторе. Почему бы тебе не расположиться на диване в гостиной? А я принесу одеяло, и ты закутаешься в него.

 — Что ж, неплохая мысль.

 — Тогда — милости прошу.

 Ник протянул ей руку, она оперлась на нее, и они, выйдя из спальни, осторожно спусти­лись по лестнице и благополучно добрались до гостиной. Усадив ее на диван, он умчался за одеялом и уже через минуту вернулся. Абигейл сидела, поджав под себя стройные ноги и за­думчиво уставившись на танцующие языки пла­мени в камине.

 Минуты две он стоял в дверях, любуясь этой удивительной женщиной. С темно-каштановых волос, расплескавшихся по ее точеным пле­чам, пристальный взгляд мужчины скользнул к бледному лицу и остановился на длинных пу­шистых ресницах, обрамлявших фиалковые глаза. Затем он опустил глаза вниз и с волне­нием увидел округлые островерхие холмики грудей, взглянул еще ниже — и из-под светло-голубой тенниски мелькнула кремовая полос­ка, расширяющихся кверху, бедер. Он почувство­вал в паху тепло, которое начало самопроиз­вольно усиливаться, окутывать все пространство между ног и тормошить его дремотный стебель, который в мгновение ока проснулся и пополз вдоль живота вверх, зримо разраста­ясь в размерах.

 Как раз, в этот момент Абигейл отвела взгляд от камина, взглянула на дверь — и ее фиалко­вые глаза, невзначай, натолкнулись на выпук­лый указатель направления мужских помыслов. В следующую секунду ее взгляд скрестился с взглядом Ника, и оба, долго, и не мигая, смот­рели друг на друга. Он чувствовал, что женщи­на читала его сладострастные мысли и видела воображаемые им эротические картины, по­тому что все было написано на его лице. И он ждал, что она вот-вот взорвется негодованием и выскажет ему все, что о нем думает.

 Но Абигейл не взорвалась. Она улыбнулась и жестом пригласила его сесть рядом с собой. Ник был сражен.

 — Знаешь, — услышал он се тихий голос, — когда я была совсем маленькой, мне говори­ли, что если долго всматриваться в пламя, то в нем можно разглядеть разные картины... Про­шло уже столько лет, с тех пор, когда у меня был настоящий, дровяной камин. А сейчас в моей квартире в Калгари стоит всего-навсего электрический.

— Крис советовал мне вместо этого камина поставить газовый. — Он набросил одеяло на ее ноги, прикрыл живот, поясницу и уселся в кресло напротив. Теперь, когда одеяло скрыло ее сочные бедра, ему стало легче. — Но я не согласился заменять естественное пламя ис­кусственным. Мой брат, вообще, предпочитает во всем быстроту и простоту. Ему больше нра­вится легкая жизнь. И она его не обходит сто­роной.

— Зато его обошла стороной любимая неве­ста, — сухо заметила Абигейл.

— Да, это уж точно. Любовь в жизни Криса всегда оказывалась удивительно сложной шту­кой.

— А теперешняя его любовь осложнила и твою жизнь.

Ник вдруг опять вспомнил Сидни и отве­тил без всяких обиняков:

— Не думаю, что мне следует во всем ви­нить Криса. Время от времени, я и сам спосо­бен куролесить, и тогда все в моей жизни ле­тит кувырком.

По ее лицу Ник видел: она хотела точно знать, когда он куролесил, и что именно лете­ло в его жизни кувырком. Но в его намерения не входило затрагивать эту тему, и он перевел беседу в, совершенно, иное русло, сказав:

 — У меня создалось впечатление, что твоя мама очень мягкая, доброжелательная женщи­на. Мы поговорили с ней не больше двух ми­нут, а мне показалось, что я знаю ее уже мно­го лет.

 — Да, мама у меня такая. — Абигейл нежно улыбнулась. — Она любит беседовать с новыми людьми и все узнавать о них. — Вдруг на ее, оживившееся, лицо легла легкая тень, и, вспых­нувшие было, искорки в аметистовой глубине глаз тотчас погасли. — Ты ничего не заметил по ее голосу? С ней все в порядке?

 — Никаких отклонений от нормы я в ее го­лосе не обнаружил. — Он нахмурился, уловив обеспокоенность в ее тоне. — А почему ты спра­шиваешь об этом? Что-нибудь случилось? Ты, кажется, говорила, что маме необходимо твое присутствие именно сейчас. Но почему?