Джилл Шелдон - Забыть о мести Страница 24

— Они и без того считают меня легкомысленной. И не потерпят Гарольдину в доме.

— Какое отношение имеет твое легкомыслие к бродячей кошке?

— Я так надеялась, что ты поймешь… Мои родители считают, что я не должна заводить животных, пока у меня не будет своего дома. Просто они…

— Что именно? — осведомился Томас, потому что Хлоя замолчала.

— Вечно читают мне проповеди. Напоминают, что я достойна лучшей участи.

Она сделала еще один шаг, и Томас опять отступил.

— Чудная семейка, ничего не скажешь, — саркастически хмыкнул он, но Хлоя не оскорбилась. Наоборот, она была тронута до глубины души. Как безоговорочно он принял ее сторону!

— Они очень милые люди, — запротестовала Хлоя, не желая, чтобы у него создалось неправильное впечатление о ее родных. Действительно, милые, только не всегда ее понимают. Вернее, никогда не понимали, зато любили и любят, а это немало значит. — Они никак не могут смириться с моим образом жизни.

Наконец-то у него нашлось что-то общее с ее родственниками!

— А ты не берешь на себя труд объясниться?

— Ну да. Так легче, понимаешь? — Хлоя неожиданно замерла и, склонив голову набок, принялась изучать его. — Ты, кажется… Точно. Ты ее боишься.

Это убийственное заявление приковало Томаса к месту. В самом деле, так может продолжаться бесконечно. Она наступает, он ретируется.

— Я ничего не боюсь, а такое маленькое ободранное существо…

— Неправда, — мягко возразила она. — Именно боишься, потому что в глубине души не так равнодушен к ней, как хочешь показать. Она тебе нравится. Значит, у тебя все же есть сердце. А значит, его можно ранить. Вот чего ты так опасаешься. Верно?

— Я уже говорил, — мрачно бросил Томас, — у меня нет сердца.

— Ты ошибаешься, Томас. — Она поднялась еще на несколько ступеней и встала перед ним. — Очень ошибаешься.

Томас заставил себя не шевелиться, хотя схватился за перила с такой силой, что побелели пальцы. Видит Бог, он не боится ни этой глупой кошки, ни Хлои — вообще никого — и докажет ей это!

— Ладно, — рявкнул он, — оставь ее здесь. Но только пока не найдешь для нее постоянного жилья.

За это безумие Томас был вознагражден самой сияющей, самой радостной, самой нежной улыбкой в мире, предназначенной лишь для него.

— Спасибо, Томас, — прошептала она, блестя полными слез глазами, и медленно, осторожно встала на ступеньку рядом с ним. Держа одной рукой котенка, она положила другую на его обнаженную грудь. Кожа Томаса мгновенно покрылась мурашками — ладони Хлои как всегда были ледяными.

— Хлоя, — укорил он, — куда ты опять подевала перчатки, черт возьми?

— Шшш, — прошептала она. — Не нужно все портить дурацкими придирками. Я так горда человеком, который мне небезразличен.

Человек, который ей небезразличен? Он?! Томас задохнулся.

— Не нужно, Худышка.

— Чего ты требуешь? Чтобы я выбросила тебя из души, из памяти? Глупый, глупый дурачок. Уже слишком поздно.

Ее губы. Замерзшие губы скользнули по его ключице.

— Я не забуду твоей доброты, Томас.

— Уж не забудь, — пробурчал он немного смягчившись, сжал ее ладонь своими и принялся растирать. — Кстати, не забудь вот еще что: я взял ее временно. Понятно?

— Конечно.

Дьявол, почему она так глазеет на него? Словно и вправду вот-вот лопнет от гордости! В груди у Томаса что-то до боли сжалось.

— Дело вовсе не в страхе, — упрямо настаивал он. — Просто я терпеть не могу кошек.

— А кого любишь?

Не в силах удержаться, он уставился на ее так и просившие поцелуев губы.

Тебя, едва не вырвалось у него, тебя! Томас опустил глаза и откашлялся.

— Никого. Может, наконец объяснишь, что такое уно и как в него играть?

Час спустя Томас стоял в кухне, глядя сверху вниз на жалкое существо.

— Иди спать, — скомандовал он. Гарольдина подняла голову и жалобно мяукнула.

— Слушай, — вздохнул Томас, — я уже накормил тебя. Дважды. И ты не голодна. Поверь, дело не в личной неприязни, но я валюсь с ног, а уснуть, пока ты тут сидишь, не могу. Так что довольно.

Повернувшись, он вышел, но не успел подняться, как снизу донесся громкий писк, скорее похожий на плач. Тяжело вздохнув и проклиная Хлою, Томас вернулся назад.

— Ну а теперь что? — спросил он, включая светильник. Котенок моргнул и замолчал. — Хочешь спать при свете? Ладно, так и быть.

На этот раз он даже не успел добраться до лестницы, как мяуканье возобновилось. Томас вне себя от раздражения ворвался в кухню, но при виде съежившегося котенка мгновенно остыл.

Черт! Ну что он за болван! Орет на глупую испуганную кошку!

Оказывается, сердце у него все-таки есть. Иначе, что так нестерпимо заныло в левой стороне груди, когда маленькое создание в ужасе забилось под стул?

Опустившись на колени, Томас сам не зная почему выдавил улыбку.

— Я ничего тебе не сделаю, — пообещал он. — Просто хочу, чтобы ты наконец заснула. Не так уж много я прошу, верно? Неужели не можешь попытаться? Ради меня, пожалуйста, — добавил он. Господи, что он несет? — Вот, — объявил он, выдвигая ящик стола и устраивая из полотенец нечто вроде гнездышка. — Я сделал тебе постельку. Как теперь?

Гарольдина грустно смотрела на него светло-голубыми глазами.

— Спокойной ночи.

Томас быстро взбежал по ступенькам, чтобы нет слышать плача маленького существа. Нырнув в постель, он сунул голову под подушку и закрыл глаза. Может, если заснуть поскорее, все обойдется?

Страх… Ему вспомнилось детство, те ночи, когда он вот так же прятался. От пьяного рева и больших жестоких рук. Вспомнились те мгновения, когда ему хотелось стать невидимым, чтобы скрыться от безжалостной реальности.

Наконец сон одолел его. Но спал Томас плохо — урывками. А едва забывался, его преследовали кошмары.

Когда он наконец проснулся, ярко светило солнце. Он проспал! И все из-за Хлои.

Мысленно ругая ее и все остальное население Хизер Глен на чем свет стоит, Томас сел. Но ноги почему-то не повиновались. Словно онемели. И причина оказалась очень простой.

На них, свернувшись клубочком, мирно спала Гарольдина.

Томас, едва волоча непослушные затекшие конечности, спустился в кухню. Гарольдина последовала за ним, но он сделал вид, что не замечает ее.

Кофе. Ему отчаянно хотелось кофе.

Томас успел добраться до гостиной, когда зазвонил телефон. Он схватил трубку, но на другом конце линии молчали.

— Алло! — раздраженно гаркнул Томас.

— Немедленно убирайся из города.

Знакомый голосок! А у Томаса как раз подходящее настроение для разговора по душам.