Она умеет смеяться (СИ) - Семакова Татьяна Страница 25

— Это Линда, — представил меня Панфилов, — выслушаете ее.

— Светлана Ивановна, — припомнила я имя женщины, — я бы хотела поговорить только с Вами. Наедине.

Женщина подняла на меня слегка удивлённый взгляд и кивнула.

— Я хочу слышать весь разговор, — заявил ее супруг довольно грубо, а она слегка поморщилась и ответила устало:

— Кирилл, выйди, пожалуйста. Я хочу, чтобы этот ад закончился.

Он раздраженно выдохнул и поднялся, стремительно покинув комнату, а следом за ним вышли и остальные, прикрыв за собой дверь.

— Времени в обрез, — сказала мягко, а женщина кивнула, — отвечайте прямо и честно. Вы не являетесь биологическими родителями Лили?

— Она наша! — сказала торопливо и тут же осеклась.

— Светлана Ивановна, — вздохнула в ответ, но она повторила упрямо:

— Наша. Но я ее не рожала. Долго не могла забеременеть, мы прибегли к суррогатному материнству.

— Тест ДНК после рождения сдавали?

— Нет, зачем? — удивилась искренне. — Мы общались с Ксенией на протяжении всей беременности, выбирали из нескольких кандидаток, сначала познакомились, мы ей доверяли…

— Попова Ксения Ивановна, верно? — она кивнула, а я попросила: — Можно фотографию Лили?

— Конечно, — ответила невнятно и неохотно поднялась, дойдя до шкафа. Достала большой альбом, украшенный стразами и наклейками явно детской рукой, вернулась с ним и протянула мне.

На первом же снимке я поняла ее нервозность. У девочки были карие глаза, в то время как у обоих родителей — голубые.

— Полагаю, ваш муж в биологии не силён? — уточнила осторожно, а она вновь поморщилась и уставилась в пол.

— Я слишком ее хотела, понимаете? И мы действительно ходили в центр планирования семьи, Ксения в самом деле была суррогатной матерью. Когда я взяла Лилю на руки, я сразу поняла, что что-то не так, но промолчала и не стала разбираться. На руках были все документы, она была моей и отпускать ее я уже была не намерена. К тому же, цвет глаз может меняться… довольно частое явление, не так ли? — я промолчала, а она вновь опустила взгляд. — Я сдавала анализы. Шансов забеременеть у меня было процентов пять из ста, десять лет безуспешных попыток. Знаете, уже даже сам процесс перестает радовать. Как на работу сходить. И тут я чисто случайно оказалась в том районе, я вообще редко выезжаю за пределы центра города, сейчас и вовсе. В общем, увидела, пролезла в интернет смотреть отзывы. И там такой восторг, врачи просто волшебники и прочее. Показала мужу, он тат же согласился. Тоже устал… в основном от моей раздражительности, полагаю. От нечего делать я занималась только собой и, как видите, чрезмерно увлеклась. Пять пластик, два раза нос, три — подтяжки, уколы красоты и прочая ересь, без которой теперь вообще не обойтись. И единственное счастье в моей жизни — Лиля. Поэтому, что бы там не выяснилось — она моя.

— А какого цвета глаза у Ксении?

— Карие. Я подумала… ну, знаете, мои яйцеклетки не в порядке, но у мужа-то проблем нет. И он ее биологический отец, а остальное — не важно.

— Что на счет няни? Давно она у вас работает?

— Полгода, может, чуть больше. Хорошая, добрая девушка, два года опыта, мы меньше даже не рассматривали. Никаких претензий. И к Лиле очень хорошо относится, ласково разговаривает, терпеливо объясняет. Я порой не выдерживала, а она — никогда. Муж думает, она могла быть замешана, но я не верю. Она любит Лилю, такое не сыграть, тем более, столь продолжительное время.

— Могу я сфотографировать документы, связанные с Лилей?

— Зачем? — насторожилась Светлана, а я ответила пространно:

— У меня нет цели отобрать у вас дочь, напротив, я хочу вернуть ее как можно скорее.

— Ростислав не сказал, кто вы. Его помощница?

— Я — Линда, — ответила, глядя ей в глаза, — и все, что Вам нужно обо мне знать — я ищу Вашу дочь.

— Хорошо… — она вся разом поникла, опустив плечи, а я поторопила:

— Документы, пожалуйста.

— Да-да… — тут же торопливо поднялась и пошла к тому же шкафу, достав довольно объёмную папку.

Минут десять я потратила на то, чтобы сфотографировать каждую страницу, торопливо попрощалась и вышла, успев услышать фразу Вадима:

— Бессрочно и беспроцентно.

— Но… зачем Вам это? — растерялся Федотов.

— Это важно? — хмыкнул Вадим.

— Пожалуй, нет, — ответил Федотов нерешительно, но тут же поправился: — Точно нет.

Я появилась в дверях кухни и Вадим тут же поднялся:

— Я приеду завтра утром, обсудим детали.

Мы быстро обулись и вышли, я надеялась поскорее убраться подальше от Панфилова, но он догнал нас у лифтов.

— Линда, на пару слов, — сказал хмуро и потянул меня за рукав в сторону. Сопротивляться и устраивать сцены было глупо, но и разговаривать нам с ним было не о чем, так что я просто улыбнулась и сказала беззлобно:

— До завтра.

Он поморщился и отпустил мою руку, а я шагнула в лифт, который придерживал Вадим.

— Так вот что за свадьба, — протянул, когда двери закрылись.

— Не будем об этом, — ответила хмуро и он резко перевёл тему:

— Ребёнок не мой. И я пообещал кредит. Что у тебя?

— Кипа бумаг, но после твоего заявления вполне вероятно, что бесполезных. Почему не твой?

— Потому что на холодильнике ее фотография и у неё карие глаза.

— У тебя голубые, у Поповой карие — вероятность пятьдесят на пятьдесят.

— С чего ты взяла? У Поповой — голубые и не пытайся убедить меня в обратном.

— Почему? Столько лет прошло, ты помнишь всех своих женщин?

— Я помню всех своих кареглазых женщин, потому что предпочитаю голубоглазых.

— Ясно, — ответила со смешком, почувствовав неприятный укол, — она могла об этом знать и носить цветные линзы.

— Это заметно, особенно, если свой цвет кардинально отличается, — сказал недовольно, — и ты не ответила.

— Так сказала Федотова.

— Они знакомы? — продолжил допрос, а я ответила однозначно:

— Да.

— Мне казалось, мы уже прошли ту стадию, когда беседа строится в формате «вопрос-ответ». Или я что-то упустил?

— Я вот что думаю. Раз уж ты не отец и это тупой развод, то тебе нет смысла и дальше заниматься этим делом и тратить своё время. Наверняка, бесценное.

— Ты права, — ответил сухо, сопроводив кивком, — отвезти тебя туда, откуда забрал?

— Прогуляюсь, — ответила с улыбкой и он тут же ускорил шаг, следуя к своей машине.

Я хотела осесть на ближайшей лавке и изучить документы, но, во-первых, был риск снова столкнуться с Панфиловым, а во-вторых, опять пошёл мокрый снег и это было попросту неудобно. Ну, если не брать в расчёт, что тело бил озноб и почти наверняка вновь поднялась температура. Самым ближайшим спокойным местом для размышлений был салон и я зашагала туда, совершив очередную ошибку.

Обе. Я дошла минут за двадцать, промерзшая, уставшая, рассчитывая на чашку кофе и мягкий диванчик, и увидела их обеих, крутящихся в белых платьях у зеркала. Мать и сводная сестра. И началось… сначала они обе меня окликнули, с удивлением посмотрев друг на друга, ведь знакомы они не были. Потом уставились на меня, а я на Лену, хлопочущую над подолом маминого платья, ища поддержки, но та сделала вид, что не заметила.

— Мама, это Виктория, моя сестра по отцу, — сказала без выражения, — Виктория, это моя мама, твоя тезка, — вновь косые взгляды, а я приготовилась к самой сложной роли в своей жизни — одновременно быть хорошей дочерью для матери, которая меня бросила, и хорошей сестрой для стервы, которая обманом увела у меня мужчину моей мечты и виртуозно издевается, смакуя мое несчастье, но неожиданно пришёл на помощь Арсений, появившийся из подсобного помещения с намерением свалить, то есть, в куртке, готовый к выходу.

— Линда, наконец-то! — взревел дурным тоном и потащил меня к входной двери, бросив на ходу: — Простите, дело безотлагательное.

Мы чуть ли не бегом выскочили из салона и сели в его машину, припаркованную с торца здания.

— Мой герой! — протянула с чувством и он тут же подставил щеку для поцелуя.