Акт бунта - Калли Харт Страница 25

— Все в порядке.

Я приподнимаюсь на локте и краем глаза смотрю на него.

— Что значит «все в порядке»?

— Ты действительно думаешь, что я бы позволил тебе приблизиться к этой штуке, если бы она не была застрахована в два раза дороже своей гребаной стоимости? Ты, наверное, оказал моему старику услугу. И вообще, когда я когда-нибудь отказывался от возможности позлить его? Ты бы видел его гребаное лицо.

— Так что на самом деле ты пытаешься сказать, что сожалеешь о том, что ударил меня вчера на ступеньках?

— Нет, — сухо говорит он. — Я этого не говорю. Ты заслужил это честно и справедливо. Где ты был сегодня утром?

Я резко оборачиваюсь, чтобы посмотреть на него.

— Хм?

— Я слышал, ты встал и свалил отсюда в три или около того. Куда, черт возьми, тебе нужно было так спешить?

Я ни словом не обмолвился о диагнозе моей матери. Не знаю почему, но просто этого не сделал. И не готов говорить об этом сейчас. По какой-то причине говорить о том, что произошло прошлой ночью, особенно о том, что случилось с Пресли… У меня нет никакого интереса пересказывать что-либо из этого. Но я не лгу своим парням. Так что вместо этого я чертовски груб.

— Не твое чертово дело.

— Мило. — Рэн не смущен; сарказм только для виду. — Я собираюсь заказать суши. Хочешь?

Не думаю, что Рэн ел столько суши в Японии, сколько я.

— Убирайся отсюда к чертовой матери со своими мерзкими суши из Занюхосранска, штат Нью-Гэмпшир. Я лучше умру с голоду.

Он встает и роняет что-то мне на грудь.

— Поступай как знаешь. — Это его яблочный огрызок. Этот ублюдок только что бросил свой обглоданный яблочный огрызок прямо на меня. Мудак. Я хватаю его за черенок, готовясь швырнуть обратно в Рэна, но он уже парирует, держа свою огромную книгу на расстоянии вытянутой руки. Прямо над моим барахлом.

— Не смей, черт возьми, Джейкоби. — Я обнажаю зубы, просто чтобы дать ему понять, что говорю серьезно, но он, похоже, не воспринимает угрозу всерьез. Рэн снова многозначительно выгибает свою бровь.

— Скажи, куда ты ходил прошлой ночью.

— Нет.

Он пожимает плечами.

— Хорошо. — Книга падает. У меня как раз достаточно времени, чтобы отклонить ее коленом, отправив на пол, прежде чем она сможет приземлиться прямо на мои яйца.

Я рычу, вскакивая с дивана.

— Хорошо, что у меня рефлексы кошки. — Однако этот ублюдок перепрыгивает через кофейный столик прежде, чем я успеваю его схватить. Клянусь Богом, когда я доберусь до этого ублюдка…

— Отвали, Дэвис. Ты потопил яхту стоимостью в три миллиона долларов, и я простил тебя. Мы даже близко не сравнялись.

— О, мы, черт возьми, квиты!

Однако я позволяю ему уйти. У меня нет времени затевать с ним драку прямо сейчас. Есть очень срочное дело, которым я должен заняться прямо сейчас. Гораздо более важная битва, которая назревала в течение гребаных лет.

ГЛАВА 11

ПРЕС

Бип.

Бип.

Бип.

Кардиомонитор пищит ровно, хотя мне кажется, что мой пульс скачет как сумасшедший. Я купаюсь в успокоительных и обезболивающих, но все еще чувствую тревогу, ползущую по моей коже. Очнувшись пять часов назад, я уже знала, где нахожусь. Это знание тяжелым грузом давило мне на грудь, и я не могла выбраться из-под него.

Джона, стоит у двери шкафа, окутанный ночью, ожидая, когда я проснусь.…

«Привет, Рыжая. Скучала по мне?»

Проглатываю накатывающую волну тошноты, поднимающуюся из глубины моего желудка. Мне совсем не больно. Не сейчас. Все изменится, когда действие лекарств закончится. И мне очень хочется, чтобы это произошло — чтобы миазмы, затуманивающие мой разум, рассеялись. Я бы все отдала, чтобы иметь возможность мыслить здраво прямо сейчас, но всякий раз, когда пытаюсь, мои мысли рассеиваются как дым.

Я держала себя в руках. Даже когда психиатр с верхнего этажа ни свет ни заря пришла оценить мое психическое состояние, я не плакала. Но в тот момент, когда дверь в мою комнату открывается и входит мой отец, мне конец. Его лицо цвета пепла погребального костра.

— Пресли! Боже мой, милая, что, черт возьми, ты наделала? — Он бросается ко мне и берет меня за руку. Я едва заметно вздрагиваю — не то чтобы сейчас я вообще что-то чувствую, — но папа отшатывается, когда видит толстые бинты на моих запястьях, и осторожно кладет мою руку обратно поверх одеяла.

У него каштановые волосы, как у Джоны. Темнее, чем у его сына. Даже когда жил в Калифорнии, папа никогда не был из тех, кто любит посидеть на солнышке. Он определенно больше похож на замкнутого человека; тот бы провел всю свою жизнь взаперти на кухне, если бы мог.

Теперь у него под глазами фиолетовые тени, а челюсти так сжаты от ужаса, что мне хочется умереть. Он не должен был видеть меня такой. Я не должна была причинять ему столько боли. Это вообще не входило в план. Но… на самом деле никакого плана и вовсе не было, не так ли? Были только страх, боль и стыд. И нож.

— Пресли, — шепчет папа. — Что, черт возьми, произошло? — Он качает головой, явно пытаясь представить, что могло произойти, чтобы я оказалась в больнице с перерезанными запястьями. — Знаю, что ты была не в восторге из-за запрета поездки в Европу, но я ни на секунду не думал, что это так важно для тебя…

— Это не так, папа. — Черт, я так устала. У меня такой усталый голос.

— Тогда… почему? Это из-за развода? Или из-за этой… этой девушки Мары? Почему, детка? Поговори со мной. Я не мог в это поверить, когда они позвонили и сказали, что… что ты натворила. Не мог в этом разобраться. Все еще не могу. Я… Это моя вина? Я не… — Рыдание срывается с его губ, и мое сердце разбивается вдребезги.

Никогда раньше не видела, чтобы он так расстраивался. Даже когда мама ушла. Боль в его глазах будет преследовать меня до конца моих дней.

— Папа. Пап, все в порядке. Это… — Тяжело вдыхая через нос, я успокаиваюсь. — Все не должно было быть так плохо. Я просто хотела что-то почувствовать. Я была так ошеломлена. И… думаю, на этот раз я просто зашла слишком далеко. — Последнюю часть я произношу шепотом. Слова приходят с чувством вины. Достаточным, чтобы задохнуться.

Папа сжимает челюсть, его глаза сверкают болью. Он раздувает ноздри, оглядывая комнату. Когда видит стул, спрятанный в нише у окна,