Перекрестки - Светлана Леонова Страница 26

Разговор долго не вязался. За просмотром телевизора беседа лишь казалась непринужденной, но оба прекрасно знали: каждый из них понимал, что хранится за молчанием другого. Начать всегда тяжело, подобрать первые слова, которые зададут интонацию разговору, при этом не разбередив рубцующиеся раны души.

- У тебя кто-то появился? - вопрос Наташи избавил его от тяжелой необходимости как-то перейти к нужной теме. Пусть она начала с него самого, но впоследствии можно будет перевести обсуждение на ее проблему.

- С чего ты это взяла? - Костя изобразил недоумение на своем лице, но поворачиваться к сестре не спешил.

- А у тебя частенько такой блаженно-радостный вид, когда ты домой возвращаешься, что это сразу бросается в глаза. Видно, что ты где-то далеко. В своих мыслях витаешь.

- Придумаешь тоже, - небрежно отмахнулся Костя.

- С тобой такого раньше не было, - разом посерьезнев, произнесла Наташа. - У вас все так серьезно?

- Натка, Натка, - Костя вытянул руку и обнял сестру за плечи, притянув ее к себе поближе, - вот когда ты научишься не делать скоропалительных выводов? Я же тебе ничего не ответил. Ни "да", ни "нет". Сама же потом мучаешься от своих умозаключений, торопыга ты моя.

- Так все-таки "да"?

- Сказать четкое "да" или "нет" вряд ли можно, - теперь уже Костя принял задумчивый вид. Он и сам еще не мог понять, что же происходило между ним и Светой. И можно ли было назвать это отношениями. За прошедшие с момента той ночи три месяца их отношения почти что не сдвинулись с мертвой точки, если только на пол шажочка, но отрицать то невероятное напряжение, которое возникало между ними и с непреодолимой силой влекло друг к другу, было просто не возможно. - Очень хотелось бы, чтобы было "да".

- Знаешь, мне все-таки нужно переехать, - голова Наташи легла на его плечо, и Костя смог услышать тихий вздох. - Или к маме, или обратно в свою квартиру.

- Это еще зачем?

- Я не могу постоянно жить у тебя. Ты рано или поздно создашь свою семью, и мы будем только мешать.

- Ната, не говори ерунды. Можно подумать, я гоню тебя. - Костя даже не пытался скрыть своего негодования от услышанных слов. - На кого еще тебе полагаться в сложившейся ситуации, как не на родного брата? Одна, с тремя детьми... Ерунду какую-то говоришь. А у меня, - он устало взъерошил волосы, словно пытаясь отогнать навязчивые мысли, и тяжко вздохнул, - все равно не ясно ничего. Ты лучше скажи, Аркашка звонил?

Наташа опустила голову. Было видно, что затронутая тема все еще сильно волновала сестру.

- Костя, не надо...

- Не звонил, - сделал вывод он. - Так и будете жить: не вместе и не порознь? Вы и не разводитесь, и не делаете попыток хотя бы даже поговорить. Наташ, ты, конечно, меня извини, но детям все же нужен какой-никакой, но отец. Вы не можете решить между собой, а ребята лишены возможности общаться с Аркашкой.

- Разберемся как-нибудь, - буркнула тихо Наташа.

- Вы уже почти год разбираетесь. Аркашка Матвея даже не видел ни разу. Наташ...

- Костя, не надо, - в обманчиво твердом голосе сестры звучала неприкрытая грусть. - Пожалуйста. Он не звонит. Значит, его прекрасно все устраивает... Видимо, статус женатого мужчины ему очень на руку - так же проще романы крутить, не нужно обещать жениться...

- Ната, откуда столько сарказма? - неодобрительно покачав головой, Костя сильнее прижал к себе сестру и потерся щекой о ее волосы. Но ему самому было понятно откуда: огромная, просто разрывающая боль от предательства, одиночества и усталости диктовала эти слова. И можно было только гадать, что творилось сейчас в душе у Наташи.

***

Возвращение домой вопреки расхожему мнению было долгим и омрачено невеселыми думами. Костя ожидал любой встречи, от намеренно отчужденной, неприязни и недоверия, до теплой и фальшиво-дружеской, но только не такой. Он встретился с недоуменными глазами некогда лучшего друга. А в глазах этих сквозили боль и опустошение. И подделать их для напускной наглядности было просто невозможно. Потом это все было спрятано, крепко-накрепко заперто где-то глубоко в себе, и все же первые секунды, когда Костя встретился лицом к лицу с Аркадием, что-то перевернули в собственном мнении о друге. В отношениях не может быть одной правды. Есть правда двух. И есть великий талант найти в этих двух правдах золотую середину, которая позволила бы сохранить бьющуюся в предсмертной агонии любовь. В тот день после долгой и непростой беседы Костя понял, насколько гордость и обида могут сильно овладеть человеческим сердцем и как просто им разрушить отношения. Один дал повод для нелепых мыслей, другая в сердцах хлопнула дверью. Один пошел на примирение, попросил уехать всем вместе, вторая категорично и гордо отказалась. Костя еще долго вспоминал подавленный взгляд Аркадия, когда тот услышал о Матвее. Наташа даже не сказала ему ни о беременности, ни о том, что у них родился мальчик. Если она хотела наказать мужа, то глядя на того, Костя понимал, что ей это удалось с полнейшим успехом. Совершенно растерянный и в то же время разозленный, Аркашка долго не мог прийти в себя от услышанной новости. Он снова и снова вглядывался в лица своих детей на экране смартфона, и на лице его в тот момент появлялась теплая улыбка, вот только глаза погасли от боли.

Костя уже сам сомневался в правильности своего поступка. Стоило ли ему лезть в жизнь сестры и встречаться с ее мужем? Хотя со своей позиции он понимал, что шаг этот был необходимым, так как то, что творилось с этими двумя, иначе как болотом не назовешь. Их засасывала трясина взаимных упреков и боли. И ни один не желал сделать решительного шага. Конечно, такая самодеятельность ему так просто с рук не сойдет: Ната крепко на него обидится, возможно, и разговаривать больше не станет, - но Костя верил, что сделал так, как нужно. Для Наташи и Аркадия. Даже если шагом этим окажется окончательное расставание, все равно эта боль со временем притупится и отступит. И даст шанс обоим на другую жизнь.

Только в такси