Майкл Корда - Идеальная пара Страница 26

Он покинул ресторан с твердым намерением дать ей роль… Какой была бы его жизнь, если бы он этого не сделал? Сейчас он не был бы здесь, это точно, потому что в Голливуд их привело прежде всего очень заманчивое предложение роли для Фелисии (и еще более заманчивого контракта), которое сделал Лео Стоун.

Они решили, что это будет своего рода развлечение, оплаченный отпуск («Чуть-чуть известности, много радости, старина, – одобрительно сказал тогда Тоби Иден. – Лисия непременно должна поехать!»), несколько месяцев на солнечных пляжах Беверли-Хиллз, а потом они вернутся домой в Лондон разбогатевшими и еще более знаменитыми. Но они допустили ошибку, оставаясь здесь слишком долго, будто доисторические животные, оказавшиеся на водопое у источника Ла-Бри.

– Ты совершенно права, дорогая, – согласился он с ней. – Я абсолютно безнадежен, когда дело касается музыки, ты же знаешь.

– Музыка – это еще не самое страшное. А тебе понравилось танцевать с роскошной мисс Глад?

– Мы еще не снимали сцену бала.

– Вот как? А Рэнди сказал мне, что видел, как вы танцевали – он считает, что вы прекрасно смотритесь вместе.

– Мы репетировали, сердце мое, вот и все. Проверяли костюмы. У режиссера было сомнение, сможет ли она танцевать в костюме, который для нее сшили.

– Рэнди так и сказал. «Ее сиськи вылезали из платья при каждом движении», сказал он мне. Бедный Робби! Тебе, наверное, приходилось помогать ей засовывать их назад.

Вейн с трудом сдерживался, чтобы не взорваться. Честно сказать, Вирджиния Глад согласилась бы переспать с ним, стоило ему заикнуться об этом. Он не отрицал, что испытал искушение при мысли об этой зрелой плоти («Это все равно, что кусать сочный персик, который кусает тебя в ответ!» – шепнул ему Эрол Флинн, уже успевший устроить мисс Глад «пробу», как он это называл), но Вейн не собирался жертвовать своей репутацией, связываясь с одной из самых доступных актрис Голливуда, поэтому он держался с ней с вежливой корректностью пожилого священника, исповедывающего молодую хорошенькую прихожанку.

В ответ на это мисс Глад начала твердить всем членам съемочной группы, что он «закоренелый английский гомик», и при любой возможности старалась осложнить ему жизнь. Поэтому подозрительность Фелисии больно задела его.

– Проблемы были с длиной и шириной ее юбки, – резко возразил он. – «Сиськи» мисс Глад, как ты выразилась, к делу отношения не имели.

– Длина и ширина! – прошептала Фелисия ему на ухо, мило улыбаясь. – Меня теперь на этом не проведешь.

Сейчас было не время спорить на виду у всех влиятельных людей Голливуда и ведущих репортеров отдела светских новостей.

– Лисия, дорогая, – сказал он, – между мной и мисс Глад ничего нет, кроме постоянных ссор из-за ее скверной игры.

– Ну что касается ее актерских способностей, то тут я могу поверить тебе. Я не думаю, что она когда-либо играла с настоящим актером, как ты, дорогой. Но меня удивляет, что ты сумел удержать ее на расстоянии.

– Мне не пришлось делать ничего подобного.

– Как печально. Ты единственный мужчина в городе, на котором Вирджиния Глад не попробовала свои чары. Бедный Робби! Если ты не будешь осмотрительнее, люди могут подумать, что тебе не нравится секс. Иногда мне тоже приходит в голову такая мысль.

– Ты же отлично знаешь, что это не так.

– Ну, я знаю, что раньше он тебе нравился. Во всяком случае, со мной. Конечно, сейчас я редко тебя вижу. Ты встаешь на рассвете и уезжаешь на студию – вероятно, чтобы показать мисс Глад секреты своего грима. Не сомневаюсь, что она очарована этим странным сценическим искусством. А домой ты возвращаешься за полночь, потому что ты либо на студии, либо летаешь на своем чертовом самолете – если ты действительно этим занимаешься.

– Тебе прекрасно известно, чем я занимаюсь. Она вздохнула.

– Да, надеюсь. В какой-то мере я бы скорее поняла тебя, дорогой, если бы ты занимался сексуальными полетами с мисс Глад. Я хочу сказать, тогда у тебя была бы веская причина избегать меня, верно? Так что я вижу единственное объяснение в том, что я тебе надоела.

– Это неправда.

– А я думаю иначе, Робби… Улыбнись и помаши рукой вон той старой грымзе в забавной шляпке, Луэлле или Гедде, никак не могу запомнить, кто из них кто… Замечательно!

Фелисия, смеясь, запрокинула голову, ее глаза засияли, как будто она веселилась от всей души, живое воплощение романтики, красоты, любви, в то время как Вейн приветливо помахал рукой той особе, на которую указала ему Фелисия; на его лице застыло выражение, которое, как он надеялся, должно было означать скрытую страсть. Свет фотовспышки ослепил их. Каждому репортеру было разрешено привести с собой одного фотографа, кроме того, здесь был фоторепортер из «Лайфа». Завтра весь мир увидит, как танцуют они, самая красивая пара в мире, демонстрируя свою любовь миллионам читателей, которых больше интересовали их отношения, чем война.

– Все наладится, как только мы вернемся домой, – сказал Вейн, хотя сам не очень-то верил в такую возможность. Это было всего лишь его желание, но оно вряд ли сбудется, даже если постучать по дереву.

– А там будет война. Или театр. Всегда будет что-то, что разлучит нас. А знаешь, почему, Робби? Потому что ты хочешь, чтобы было так. Ты не хочешь меня, больше не хочешь.

Она начала плакать – прямо посреди зала на собственной вечеринке.

– Поцелуй же меня, дурак несчастный! – приказала она так громко, что он испугался, как бы все присутствующие не услышали ее слова. – Поцелуй меня, как будто ты страстно меня любишь, черт побери!

Вейн наклонился и увидел в глубине ее глаз такую боль, что ему стало страшно. Прижав Фелисию к себе, он крепко, как только мог, поцеловал ее и в этот же момент почувствовал, как кто-то хлопает его по плечу.

– Вот это мне подходит, – прорычал знакомый голос. – Похоже, это именно то, что прописал доктор одному парню, которому пришлось провести двадцать четыре треклятых часа в самолете, чтобы попасть на вечеринку!

Фелисия рассмеялась.

– Мой милый Калибан! – воскликнула она, обнимая его. – Я думала, ты не придешь.

– Черт, как я мог пропустить такое событие. Слушай, Робби, дай мне потанцевать с Лисией. Когда я последний раз ее видел, ей промывали желудок, а вот сейчас она – настоящая царица своего собственного бала, будь он неладен! Держись меня, Лисия, я поставлю великолепное шоу с твоим участием. Великие любовные сцены из Шекспира для балета на льду! Мне уже нравится эта идея.

– Я не умею кататься на коньках, Марти.

– Нет в мире совершенства. Ладно, поговорим об этом потом. – Куик бросил свою сигару, будто она была боевой гранатой, уверенный, что один из его помощников поймает ее. Он всюду ездил в сопровождении широкоплечих, крепких молодых людей, которые были больше похожи на борцов-тяжеловесов, чем на ассистентов, и пары постоянно сменяющихся блондинок, которых он называл своими секретаршами. Как слаженная спортивная команда, они были обучены ловить то, что Марти бросал – входя в помещение, он не глядя бросал в сторону шляпу и пальто, а его свита должна была подхватить эти вещи, чтобы они не упали на пол.