Белва Плейн - Благословение Страница 26

– Вы хотите сказать, что у меня депрессия?

– Конечно, моя дорогая. Я уже видела здесь довольно много людей в депрессивном состоянии. Депрессия – это злость, повернутая внутрь, в себя. Ты не знала этого, Дженни?

– Нет.

– Да, это так. Сейчас, если твоя депрессия не пройдет, мы окажем тебе помощь. Но я уверена, что она пройдет. Ты крепкая. Ты преодолеешь все.

И вскоре она прошла. Однажды утром, когда Дженни проснулась, облако исчезло. Вернется ли оно, вопрос остался открытым, но сейчас его не было. Она подошла к окну и с удовольствием взглянула на раннюю зиму, укрытые снегом ели, на птиц, слетевшихся к кормушке. Она почувствовала аппетит во время завтрака и желание прогуляться на холодном, морозном воздухе. Многие девушки в этом доме, включая и Дженни, избегали посещать торговые центры, потому что боялись, что люди догадаются, откуда они пришли. В то утро она не думала об этом.

– Это время нужно как-то использовать, а не просто тратить, – посоветовала миссис Берт. – Почему бы тебе не взять несколько книг по тем предметам, которые ты будешь изучать, когда вернешься в колледж в феврале?

Так она в первый раз сняла деньги со счета, который Мендесы открыли ей в местном банке. Она зашла в книжную лавку и вернулась с книгами Сэндберга «Линкольн» и пьесами Теннесси Уильямса, а также с толстым новым романом. Она положила книги на туалетный столик, чтобы читать и наслаждаться ими, сколько захочешь, ведь их не нужно было возвращать в библиотеку. Затем она устроилась с коробкой шоколада в кресле и начала читать.

Питер снова написал, сообщив, что он переводится с февраля в университет Эмори в Атланте. Он не понимал, почему она так долго не отвечает. Она должна обязательно сообщить ему, может быть, что-то не так.

Переводится. Чтобы держать его подальше от нее, от дальнейших встреч. Там его семья будет следить за ним. Она попыталась представить себе их разговоры. За блестящим столом в столовой? Нет, там будет Спенсер, слуга, а они не будут разговаривать в его присутствии. Возможно, возле камина, под портретом предка. Или в комнате, где лежит ковер с цветами, будут учить его уму-разуму. Бедный парень. Она почувствовала презрение к ним ко всем.

Неужели он действительно верил в то, что говорил, что они снова будут вместе и будут продолжать встречаться, словно ничего не произошло? Да, может, он и хотел верить, ведь так было намного удобнее.

Время родов приближалось. Как только она стала меньше думать об отце ребенка, то начала больше размышлять о самом ребенке и обо всех детях в этом доме, которые родятся и будут отданы в чужие руки. Все было случайностью! С самого их зачатия до того момента, когда они попадут к незнакомым людям, чье прошлое они унаследуют, чьими знаниями и опытом будут руководствоваться, все было делом случая. Но тогда неужели случай распоряжается и теми, кого не отдают чужим людям?

Однажды утром она была приглашена к миссис Берт и была встречена невероятно любезно.

– У нас есть супружеская пара, которая хочет взять твоего ребенка. Мы считаем, что они замечательные люди, достойные. Ты хочешь что-нибудь узнать о них?

Дженни схватилась руками за свой маленький выступающий живот, который напоминал узкий конец дыни. Что-то двигалось под ее ладонями, легонько ударялось и отодвигалось. Предупреждение, напоминание, мольба?

Миссис Берт, должно быть, поняла ее молчаливый крик. Нет, я не могу… не могу расстаться с тобой. Господи, скажи мне, как быть; ее взгляд казался потерянным.

– Ты уверена, что хочешь поговорить об этом именно сейчас? Мы отложим, если у тебя нет сейчас желания.

Но у тебя должно быть желание, не так ли? Назад пути нет. Назад куда? Ох, ты же не хочешь делать этого, Дженни, но ты знаешь, что это лучше всего, ты уже тысячу раз думала об этом.

Она подняла голову, выпрямила согнувшиеся плечи и четко произнесла.

– Пожалуйста, продолжайте. Расскажите мне о них.

– Он доктор. Она библиотекарь и планирует не работать несколько лет, пока ребенок не достигнет школьного возраста. Они женаты уже семь лет, но детей нет. У них прекрасные отношения. Они путешествуют, катаются на лыжах и отдыхают в горах. – Миссис Берт сделала паузу.

– Продолжайте, – попросила Дженни. Библиотекарь. Значит, в доме будут книги.

– Мы пытаемся отдать ребенка людям, если удается, конечно, с внешностью, напоминающей родителей ребенка, и более или менее одинакового интеллектуального уровня. У них обоих такие же черные волосы, как и у тебя. У нее волосы вьются, как у тебя. Они среднего роста и здоровы, конечно. Они оба евреи. Ты хочешь услышать о них побольше?

– Пожалуйста.

– Они живут на Западе. У них чудесный дом, они не очень богаты, но ребенок ни в чем не будет нуждаться. Там большой двор, хорошая школа и большая дружная семья, состоящая из бабушек, тетушек, дядюшек и двоюродных братьев и сестер. Мы все очень тщательно проверили.

– Я полагаю, они хотели узнать обо мне и об… отце.

– Конечно. И они очень хотят именно твоего ребенка.

Дженни покачала головой. Странно. Они возьмут его… ее… себе, и наши девять месяцев совместной жизни исчезнут, словно их никогда и не было.

– У тебя будет достаточно времени изменить свое решение после рождения ребенка, если ты захочешь.

– Нет. Все должно быть именно так. Вы знаете это.

– Ничего не должно быть. Но, я полагаю, мы обе согласны, что это лучший выход из данной ситуации.

– Я думаю… – Дженни поперхнулась. Неожиданно у нее перехватило дыхание. – Я думаю, скажите доктору, что я не хочу видеть ребенка совсем.

Глаза у миссис Берт были очень добрыми. Она говорила мягко:

– Это, вероятно, лучше всего. В подобных обстоятельствах мы часто именно это и советуем.

– Да. Только вы обязательно скажите доктору.

– Да, Дженни, я скажу ему.

Несколько раз в торговом центре Дженни ловила себя на том, что пыталась заглянуть в детские коляски и заговаривала с молодыми мамами, чтобы иметь возможность взглянуть на их детей. Она смотрела на розовое или красное личико маленького человечка, кричащего или спокойно спящего под своими покрывалами. И всегда ее чувства колебались между принятым уже решением, достигнутым с такой болью, и глубокой печалью от необходимости расстаться с тем, что было еще так же крепко прикреплено к ней, как ее руки и ноги.

Однажды по дороге к книжной лавке она проходила мимо магазина и зашла купить желтое покрывало с ленточкой.

– Для моей подруги, – сказала она и на мгновение опешила от того, что пыталась скрыть свое собственное положение. – Я хочу подарить ей до рождения ребенка. Желтое не имеет значения для того, кто родится – мальчик или девочка, да? И мне бы хотелось вон ту шапочку, вышитую.