Одержимость шейха - Миша Рейн Страница 27

— Я могу все объяснить… — она выставляет вперед ладони, которые я хочу отрубить, — выслушай…

— Хочешь сказать, что не отдала моему брату то, что принадлежит мне?

Трясет головой и пятится назад, пока не сталкивается со стеной, отрезая себе все пути отступления.

— Получается, мой брат мне врет? — угрожающий тон заставляет ее задыхаться частыми вздохами. — За это я должен буду вырвать ему язык.

— Не перекладывай на меня ответственность! — огрызается, но тут же замолкает, заметив предупреждение в моем взгляде. — Я не видела его ни в каком коридоре. Не пила и не целовала его. Не сделала ничего, за что бы ты мог причинить мне боль! Я вернулась в комнату сразу же, как ты ушел, а когда вышла из ванной, твой брат лежал на моей кровати. Я не…

Обрываю ее сумбурную речь, резко склонившись над ней и поймав на своих губах горячее аханье. Но сейчас меня интересует только ее грязный рот, распухший от поцелуев с моим братом. Даже не замечаю, как мое дыхание становится шумным и тяжелым. Нечто жестокое и смертоносное пронзает мой мозг, прежде чем я обхватываю ее щеки одной рукой.

— Лгунья, — яростно рычу в испуганное лицо девушки и еще сильнее сдавливаю пальцы на персиковой коже, получая серебристый блеск в ее глубоких глазах.

Джансу открывает рот, судорожно хватая воздух, и я улавливаю исходящий от нее запах алкоголя. Она замечает, как меня начинает бомбить изнутри, и, кажется все вокруг окрашивается в красный от яростной пелены на глазах.

Даже Джансу ее видит, отчего тут же зажмуривается, пугаясь моего гнева. И пусть боится. Я сейчас не доверяю себе и не ручаюсь за то, что сделаю.

И все же каким-то чудом мне удается повесить семь замков и закрыть зверя внутри, прежде чем небрежно отшатнуться от этой грязи и устремиться прочь. Грязь, она проклятая грязь, и я не должен желать заполучить это змеиное отродье.

— Ты ведь еще тогда знал, кто я? Знал, что я от Марата? — врезается мне в спину тонкой стрелой, и я замираю, едва совладая с самим собой. — Поэтому спросил мое имя в первую нашу встречу? Надеялся, что ошибаешься?

Да, я надеялся, молился, чтобы шлюха, которую я достал из-под Амира Ибн Аль-Мактума, оказалась обычной девкой, которую я отдал бы на расправу Зурабу.

Медленно оборачиваюсь, заставляя ее смелость погаснуть.

— Ты… ты ведь дал слово Марату взять меня в жены…

— Я пообещал взять в жены невинную девушку. А ты — грязь.

— Нет! Неправда! Он не успел ничего сделать со мной! Никто не успел! Клянусь! Ни один мужчина ещё не притрагивался ко мне! Прошу, поверь мне!

Каждое ее слово вонзается в меня подобно игле с ядом, постепенно заполняя мои вены ложью, которую она так отчаянно пытается влить мне. Только, если бы не страх за собственную шкуру, никогда бы не стелилась так передо мной, дрянь. Вылетаю из комнаты и тут же отдаю приказ запереть суку на замок. Скоро она по-настоящему прочувствует, как я отношусь к грязи.

Глава 14. Диковинный цветок пустыни

Много лет я находился в тени ошибок прошлого, жил с холодным сердцем и таким же ледяным разумом.

Одиночество и мрак душили меня.

До нее.

Сейчас, в холодной пустоте, среди разрухи и отголосков войн, крови и криков боли будто прорастает огненный цветок. Самый диковинный цветок пустыни, с волосами цвета знойного солнца и зелеными, как колдовское зелье, глазами. Эта девушка... она вдыхает в мои замерзшие стены новые, неизведанные ранее чувства, подобные наваждению. Она излучает свет, который заставляет меня ощущать то, что, казалось, больше никогда не дано будет мне испытать. Освещает мою тьму и в то же время делает меня самым настоящим монстром. И все же благодаря ей я оживаю.

Никому до неё было не под силу из потухшей искры раздуть пламя. Никому. А Джансу смогла. Кровь закипает от того, что происходит во мне уже не один месяц при мысли об этой девушке. Чистая пытка.

Кипящий от гнева и адреналина, я останавливаюсь у дверей своего кабинета. Тяжело дыша, упираюсь кулаком в косяк и свешиваю голову. Мне нужно избавиться от потребности разбить кулаки о что-то твердое. Я обезумел. Легкие до сих пор царапает ее сладкий запах. Этот чертов запах заставляет меня чувствовать голод. Неутолимый, раздирающий мою плоть. Мне потребовались неимоверные усилия, чтобы не вернуться к проклятой ведьме и не завладеть ей, как того требует зверь внутри меня.

Я хочу ее, несмотря ни на что. Хочу! Кус ом ак! И каждый раз, когда я ставлю себе установку, что с ней все покончено, снова уступаю своему слепому желанию обладать ей. Ее дикой красотой. Дыханием. Мыслями. Всем.

Я ничего не могу с собой поделать, приходя в еще большую ярость, когда упрямо представляю, как ее трахает мой брат.

Во мне вновь вспыхивает желание причинить ей боль. Убедить себя, что она грязная и у меня нет причин хотеть эту девушку. Только все тщетно.

Все это ложь.

Самообман.

Я задыхаюсь в противоречиях. Сейчас я на грани, и мой разум похоронен в агонии.

Особенно когда в голове снова звучит ее тонкий дрожащий голос. Наполненный страхом и решимостью одновременно. Она борется. Это и сводит меня с ума. Заставляет усомниться в своих глазах, которые видели то, что породило на дне моего черного сердца ненависть к ней.

Вот только вопреки всем моим доводам и ненависти она все равно мне кажется такой невинной, что я готов вырвать свой одурманенный эмоциями разум.

Эмоциями, которым я не имею права позволять управлять собой.

Но позволяю, сгорая изнутри от ее чистой красоты. И желая только одного — придушить родного брата. В очередной раз проклинаю эту девушку за то, что так легко оборачивает мою ярость против меня. Таких, как она, обходят стороной за миллионы миль. Жгут на кострах или отрубают головы, чтобы избавиться от наваждения.

Но как я могу избавиться от того, что так остервенело желаю?

Проклятье. Эта девушка заставляет меня терять голову. Забывать о том, что я человек, имеющий разум. Все, что я выстраивал до сих пор, все, что казалось мне устойчивым и надежным,