Лена Петсон - У Ромео нет сердца Страница 27

Первое время я все еще занимаюсь своими мазохистскими штучками: представляю, как по утрам мы с Марком могли бы выходить на эти улицы, держась за руки. Счастливая парочка, уставшая от ночной любви, два влюбленных дурачка с блаженными улыбками. Вечерами мы пили бы вино на террасе какого-нибудь кафе и ждали очередной ночи, чтобы вновь остаться только втроем – он, я и любовь.

Но, увы, в реальности все иначе…

Мы с Кириллом живем в одном номере. И это так странно: проводить время с чужим, совершенно незнакомым человеком, с бывшим парнем подруги. Настолько странно, что иногда я вновь думаю: а не он ли звонил мне? Однако сердце отвечает – нет, не он. Марк…

Сойдя с борта самолета, Кирилл как-то разом забыл все свои богемные привычки, стал простым милым парнем – таким я его еще не знала. И хотя Верона сбила с него налет пафоса, иногда в нем все же просыпается что-то такое, что меня отталкивает. Наверняка за его якобы примерным поведением стоит какая-то выгода, – пытаюсь я объяснить себе эти перемены. Вполне возможно, эта выгода состоит лишь в том, чтобы побыть самим собою…

– Надеюсь, нам не нужно спать вместе, – говорю я, когда впервые вхожу в номер и вижу перед собой двуспальную кровать.

– Вроде бы я не так ужасен, чтобы ты этого боялась, – смеется Кирилл.

Он, конечно, тот еще Бибер, но такой наглости я никак не ожидала, поэтому резко поворачиваюсь в его сторону. Кирилл смотрит на меня с доброй усмешкой. Если бы он всегда был таким: поддерживал шуткой в непростых ситуациях, подтрунивал над самим собой, – я бы влюбилась.

– Не парься. У нас приличная гостиница. В другой комнате есть диван, и, чур, он будет моим! – он подмигивает.

– Фух! – театрально произношу я.

– Будь на моем месте он, ты бы так не вздыхала, да?

– Что? – я использую свой обычный прием – делаю вид, что не расслышала.

– Марк. Будь он тут вместо меня, ты бы так не вздыхала, да?

Лучше бы не переспрашивала – его слова загоняют меня в тупик, и теперь я должна что-то ответить, но это невозможно сделать, не выдав себя. Когда молчание становится невыносимым, Кирилл громко кашляет и падает плашмя на кровать. Как вовремя… Я думаю, что таким образом он решил выручить меня, и теперь мне больше незачем отвечать. Однако спустя пару секунд он выдает:

– У тебя это явно давно и надолго.

– Это так заметно? – спрашиваю я.

– Даже больше, чем ты думаешь…

– Ужас.

Время летит быстро. Уже пятый день мы здесь. Пять спокойных, безмятежных дней. Ежедневно мы строим какие-то «сверхмасштабные» планы и делаем выбор между омлетом и глазуньей, между тротуаром на левой или на правой стороне улицы. Мы с Кириллом развлекаемся, как можем, стараясь хоть чем-то занять себя. Это наша работа – изображать влюбленную пару.

– Тебе не кажется смешным, что именно нас отправили сюда? – спрашиваю я, когда мы сидим на скамейке в парке.

Кирилл поднимает руку, в которой держит телефон, наклоняет ко мне голову и делает селфи.

– Подожди, – говорит он и щелкает кнопочками телефона. – Удачный ракурс!

– Неужели это кому-то надо? Люди верят в это всерьез?

– Какая разница, верят или не верят. Сказали, что нужно сделать, значит, нужно делать, – говорит Кирилл, размещая очередной твит о нашем якобы романтическом путешествии.

– Интересно, если бы не каникулы, нас все равно отправили бы?

– Молчи, – говорит он и вновь щелкает кнопочками, делая селфи.

– Странно, что выбрали нас.

Я не могу произнести это вслух, не могу спросить, почему не Марк, почему не Ромео… Иной мир, волшебный город, несколько ночей, а я все еще думаю о нем. Понимаю, у меня нет никаких поводов мечтать об этом надменном, равнодушном эгоисте, который выстроил вокруг себя стену. Смешно. С тех пор, как мы с Кириллом находимся в Вероне в этом «любовном» отпуске, Марк ни разу не объявился, даже ради того, чтобы обсудить еще не отснятые сцены.

Но я не страдаю, нет, – работаю над собой. Находясь здесь, я специально не пользуюсь интернетом: никаких социальных сетей; никаких попыток узнать о том, как он живет; никаких шансов вновь впасть в мечтательный маразм.

Марк вновь приходит в мою жизнь неожиданно и так, как я никогда не смогла бы себе представить. Сегодня последний день нашего пребывания в Вероне. Мы с Кириллом сидим в кафе на террасе, я закрываю глаза, потому что солнце светит мне прямо в лицо. Кирилл что-то говорит, но я ему не отвечаю: мне не хочется разговаривать с ним, да и вообще ни с кем, – ведь это последний день моего ленивого счастья.

– Ах, вот вы где? – слышу я женский голос и открываю глаза.

Передо мной стоит Ирина. Красивая, спокойная и холодная, как и прежде. Единственная произошедшая с ней перемена касается не ее самой, а ее спутника: рядом с ухоженной красавицей стоит не Марк, а молодой знойный брюнет, кажется, итальянец. «И когда это она успела?» – невольно думаю я.

– Ну, как вы тут? – спрашивает Ирина, не замечая моей растерянности.

– Нормально, – шепелявит Кирилл, дожевывая булочку.

Он нисколько не удивлен, что заставляет меня вскинуть брови…

– Не обижает? – она подмигивает мне, а затем добавляет: – А то до Марка ему в учтивости далеко…

«После всего, что она мне тогда наговорила, у нее еще хватает наглости так на меня смотреть, в новой боевой раскраске и с новым мужчиной», – думаю я. Не знаю, что ответить. Все это похоже на великосветскую игру, в которой я не имею опыта, да и приобретать его не собираюсь. Вспомнив сцену выяснения отношений между ней и Марком, свидетельницей которой я стала случайно, улыбаюсь. Если в тот вечер она видела меня, пусть пострадает… я улыбаюсь…

– Интересно, что она здесь делает? – произношу я, как только мы с Кириллом остаемся вдвоем.

– У нее здесь дом, от мужа остался. Теперь вот возит в него любовников, – спокойно отвечает он, будто речь идет о чем-то банальном. – Нас с тобой даже хотели в нем поселить, но потом передумали, решили, что это будет выглядеть странно.

– А то, что половина съемочной группы тусуется в Вероне, это не странно?

– Да кому это надо…

– Интересно, а почему это ты всегда в курсе всех событий? – спрашиваю я.

– Удивить тебя, что ли?.. – произносит с улыбкой Кирилл. – Мы с ней вроде как бывшие родственники.

– То есть?

– После смерти мужа она умудрилась выйти замуж за моего отца, с тех пор мы с ней типа дружим, – говорит он. – Удивлена?

– Ничуть, уже привыкла, что все являются кем-то друг другу. Родственниками, любовниками, друзьями, – говорю я, а потом решаюсь спросить: – Все эти твои штучки, из-за которых так ревновала Марина, они были прелюдией ко всей этой истории, да? Ты уже тогда знал, что мы с тобой сюда поедем?