Кристин Ханна - Дом у озера Мистик Страница 28

У Иззи возникло очень странное желание заплакать. Ей хотелось сказать: «Это мы хотели устроить пикник с молочным коктейлем и салатом, но не успели». А она одна не могла бы, даже если бы очень постаралась. Взрослые всегда обещают детям устроить пикник, даже если на самом деле не собираются этого делать.

— Вообще-то, — сказала Энни, — мы могли бы устроить мини-пикник уже сегодня. Когда я наведу чистоту в гостиной, мы будем есть печенье и пить сок на улице. Глазированное печенье с изюмом и фруктовый пунш. Звучит заманчиво, как ты думаешь? «Да, Энни, я думаю, это будет потррррясающе» — это выражение моего тигренка Тони. Натали — моя дочка, она уже почти взрослая — любила хлопья в глазури с тигром Тони на коробке, когда была маленькой. Наверняка ты тоже любишь.

Иззи чуть было не улыбнулась. Ей нравилось, как Энни разговаривает, не ожидая от нее ответов. От этого у Иззи возникало чувство, что она не так уж сильно отличается от других, словно не разговаривать — это так же нормально, как разговаривать. Она стала двигаться бочком, крошечный шажок за крошечным шажком. Добравшись таким манером до дивана, она села, не обращая внимания на поднявшуюся вокруг нее пыль. Мусор постепенно исчезал, и через некоторое время дом стал походить на дом.

Энни тихонько постучала в дверь Иззи. Ответа не последовало. Она подождала еще немного, потом толкнула дверь и вошла в комнату. В маленькой детской, примостившейся под самой крышей, было темновато. Мансардное окошко с выцветшей тюлевой занавеской ловило последние розовые лучи дня. Стены в комнате были оклеены красивыми обоями в лавандовую полоску, цветастое покрывало на кровати подходило по цвету к обоям. На белой тумбочке возле кровати стояла лампа с Винни-Пухом на абажуре.

Ник и Кэти, наверное, продумывали эту комнату заранее и копили на нее, желая создать для своего ребенка идеальное жилище. Энни помнила мечты и надежды, которые были у нее самой во время беременности, большинство из них имели отношение к детской.

Энни мало что знала о маниакально-депрессивном психозе и о том, как он изменил и исказил Кэти, но она видела, что Кэти любила свою дочь. Каждый предмет в этой комнате — от крошечного ночника с Русалочкой до полок для книг с Питером-кроликом — был выбран с любовью.

На дощатом полу валялась разбросанная одежда. Энни подошла к кровати. Профиль Иззи на фоне желтой наволочки выглядел, как точеная камея. Девочка накрылась пушистым одеялом до самого подбородка. Кукла — как сказала Лерлин, мисс Джемми — валялась на полу, ее черные глаза-пуговицы смотрели в потолок. На покрывале цвета лаванды темным пятном выделялась крошечная рука Иззи, затянутая в черную перчатку.

Энни жалко было будить спящую девочку, но она была убежденной сторонницей режима. Детям важно знать, где проходят границы и какие действуют правила. В половине третьего она уложила Иззи вздремнуть днем и была удивлена, когда девочка крепко уснула. И теперь, в четыре часа дня, ей пора было вставать.

Энни наклонилась и легонько тронула девочку за плечо:

— Соня, просыпайся!

Иззи захныкала и глубже зарылась под одеяло.

— Ну, нет, Иззи, подъем.

Один карий глаз приоткрылся. Иззи двумя пальцами правой руки откинула одеяло и села, зевая и моргая.

— Я подумала, что ты захочешь к приходу папы принять ванну. — Энни улыбнулась и подняла пакет с покупками, который привезла с собой. — Я принесла тебе новую одежду и несколько маленьких сюрпризов. Лерлин мне сказала, какой размер ты носишь. Вставай.

Она помогла Иззи встать с кровати, отвела ее в ванную и налила в ванну воды. Потом присела перед девочкой.

Иззи смотрела на нее настороженно.

Энни посмотрела на ту руку Иззи, которая была в перчатке.

— Наверное, это ужасно, когда частички тебя начинают исчезать? Ну, поднимай руки.

Иззи послушно подняла правую руку. Левая безвольно висела, пальцы были совершенно вялыми.

Энни села на пятки.

— А как же нам раздеть невидимые части? Наверное, если я просто потяну твою пижаму вниз… — Она медленно стянула рукав пижамы с «невидимой» части. Потом протянула руку к перчатке.

Иззи издала сдавленный звук и резко отпрянула от Энни.

— Ой, извини! Эта перчатка не снимается?

Иззи пристально смотрела куда-то поверх левого плеча Энни.

— Я поняла, Иззи, перчатки нет?

Иззи прикусила нижнюю губу, все еще не глядя на Энни.

Энни встала, осторожно взяла девочку за плечи, подвела к ванне и помогла ей залезть в теплую воду. Иззи жалась к краю ванны, ее левая рука бессильно свисала через бортик.

— Вода не слишком горячая? — спросила Энни. — Нет, Энни, в самый раз. Точно такая, какая мне нравится.

Иззи воззрилась на нее широко раскрытыми глазами. Энни усмехнулась:

— Я могу разговаривать сама с собой. В детстве — а я тоже была единственным ребенком, — я все время так делала.

Продолжая наливать в ванну воду, Энни добавила пену. Вокруг Иззи стала подниматься белая воздушная пена, девочка наблюдала за этим как завороженная. Потом Энни зажгла три ароматических свечи, которые нашла в кухне. Ванная наполнилась сладким ароматом ванили.

— Иногда девочке нужна романтическая ванна, только для нее. — Энни заглянула в свой пакет из коричневой бумаги. — Взгляни, какие у меня есть сокровища, — детский шампунь «Джонсонс бэби», мыло «Покахонтас», банный халатик с капюшоном «Горбун собора Нотр-Дам» и расческа «Красавица и Чудовище». И этот прелестный костюмчик. Он лавандового цвета с желтыми цветочками, прямо как сад твоей мамы, каким он будет. И к нему под цвет желтая шапочка.

Пока Энни мыла голову Иззи, намыливала и ополаскивала ее тело, она продолжала разговаривать без умолку, задавая вопросы и сама же отвечая на них. Наконец она помогла Иззи вылезти из ванны, завернула девочку в махровый халат и стала расчесывать ее длинные волосы.

— Помню, когда моей дочке Натали было столько же лет, сколько тебе сейчас, она была совсем крошечная. Бывало, только посмотрю на нее, и мое сердечко ноет.

Она заплела волосы Иззи в две ровные французские косички и завязала два желтых атласных бантика.

— Повернись кругом.

Иззи послушно повернулась.

Энни надела на нее белое белье и помогла ей надеть лавандовую кофточку и комбинезон. Потом она подвела Иззи к стоящему в углу зеркалу.

Девочка долго разглядывала себя. Потом очень медленно подняла правую руку и дотронулась указательным пальцем до атласных лент. Ее губы задрожали, она прикусила нижнюю губу, и Энни увидела, как по вспыхнувшей розовой щеке Иззи пробежала слезинка. Всего одна. Энни все поняла. Это было то, на что она надеялась, по крайней мере отчасти, — что Иззи увидит себя такой, какой она когда-то была.