Она (не) твоя (СИ) - Попова Елена Страница 28

Я ему как на духу вывалил все, что узнал от Юли, и что только что произошло в банке.

Поднялись в квартиру, выпили вискаря, поговорили по душам.

Признаться честно, только с Максом я мог так откровенничать. Именно он был свидетелем всех моих срывов из-за Алисы. Именно Макс на мои слова «теперь мне терять нечего, убьют, так убьют», он отвечал:

— Вся твоя жизнь не крутится вокруг одной Алисы. Подумай о матери, Тём. Она каждый раз за сердце хватается, когда ты уезжаешь в командировки. И что будет с ней на твоих похоронах? Да похороним мы вас в один день, зуб даю! Ты лучше вот что, прислушайся к моему совету. Сам знаешь, так тебе будет легче.

И сейчас, после выпитой бутылки виски, брат заладил:

— Когда там развод был? Осенью? А уже май на дворе! Пора забыть ее. У нее своя жизнь, у тебя — своя. Зверев приложит все усилия, чтобы тебя поперли со службы. Ты не только ему нос сломал, так еще и двух охранников покалечил. Так что будь ко всему готов, Темыч, — похлопал он по плечу и вздохнул. — Я тебе уже сказал, что делать. Прислушайся.

— Наверное, ты прав. Так и поступлю, — согласился я и, приложив к носу дольку лимона, втянул в себя ее запах. — Завтра же займусь этим.

Глава 25. Проделки Всевышнего?

Алиса

Она такая крохотная, словно куколка. Даже ползунки, что я для нее купила — болтаются. А ведь брала самые маленькие.

Смотрю на нее и понимаю — все мое: курносый нос, губки бантиком. Хотя, Тома, соседка по палате, которая сегодня родила второго мальчика, говорит:

— Рано сейчас сравнивать на кого похожа. Вырастет — поймете. Вон, у меня старший сын родился с рыжими волосами. Муж косился не по-доброму, до тех пор, пока сыну год не стукнул. А сейчас — голубоглазый блондин. Взгляни на фотографии мужа из детства и на него — как две капли воды, — почему-то с досадой закончила она.

Возможно, Тома права. Пока сложно разобрать, какие глазки будут у Софии. Сейчас они мутновато-голубые, и можно вроде бы подумать, что дочь унаследовала цвет глаз от Артема, иначе родилась бы с карими, как у меня.

Но опять же, если верить Томе, и цвет глаз потом может измениться.

А в целом она — моя маленькая копия. Такая, какой я себе и представляла ее.

Вот только… родимое пятно на шее она точно унаследовала не от меня…

Сразу после родов Софию забрали у меня на несколько часов. Я сильно перенервничала, пока ждала ее. А вернув дочь, доктор заключил:

— Пигментные пятна кодируются цепочкой генов в молекуле ДНК. При передаче генетического материала эта цепочка передается с хромосомой от родителей к детям. Такие образования обычно являются доброкачественными, — успокоил он и добавил: — Шанс передачи родимых пятен составляет приблизительно пятьдесят процентов при условии, что у родителя образование также наследственное.

И такие пятна есть и у Артема, и у его старшего брата Максима…

— Папа оставил на тебе свою метку, — поцеловав розовую щечку, шепнула я.

Вечером в палату на цыпочках вошел Кирилл и, положив на подоконник пышный букет из красных роз, с умилением взглянул на малышку.

— Какая кроха, — тихо сказал он и положил на кровать пакет набитый подгузниками, влажными салфетками, каким-то детскими кремами.

К люльке, в которой тихо посапывала София, был прикреплен ярлычок: «София Белкина, вес: 3650, рост: 52, пол: ж, дата: 2 мая 2021 г».

Кирилл прочитал это с искренней улыбкой, затем склонился над моей кроватью и взял за руку.

— Как ты себя чувствуешь?

— Прекрасно, — скрывая тянущую боль внизу живота, ответила я.

— Может, нужно еще что-то привезти? Как тут кормят?

— Строго по расписанию, — через силу улыбнулась я.

— Там, — он кивнул на пакет, — суп на слабом мясном бульоне, натуральный йогурт и зеленые яблоки.

Кирилл застенчиво посмеялся.

— Все приготовил повар в ресторане на Гоголя. Она сказала, я могу на нее положиться, — Кирилл склонился к моему уху и шепнул: — Она знает все о еде для кормящих матерей. Недавно вышла из декрета после третьих родов, — подмигнул он.

Мы не успели толком поговорить, как в палату пришла молочная медсестра.

Молодая девушка учила меня, как правильно прикладывать Софию к груди и это заняло не меньше получаса, потом к нам пришел детский педиатр, показал, как нужно правильно пеленать, менять подгузники и взвешивать малышей.

София кривлялась, подгибала ножки. Ей богу, страшно было брать ее на руки. Но я справилась с этой нелегкой задачей. Держала ее на руках, как взрывчатку, боясь даже пошевелиться.

А как только моя девочка уснула, и в палате выключился свет, моя соседка заговорила со мной.

— Везет тебе. Такой хороший папочка, какие прекрасные цветы принес… — я только хотела сказать, что он вовсе не папочка, как Тома продолжила: — А вот нас с Макариком никто встречать не будет. Разве что, бабушка…

Я опешила от ее слов. Ведь точно помню, как она говорила, что ее старший сын копия отца. Тогда почему же он не встретит их из роддома?

И она словно сняла вопрос с моего языка.

— А наш папочка бросил нас на третьем месяце беременности… Ушел к другой тете и подал на развод.

Тома всхлипнула и отвернулась к стене. Больше говорить она ни о чем не желала, и моя поддержка ей была ни к чему. Сказала только, что не будет нервничать, чтобы не пропало молоко.

— И так еле-еле отходила всю беременность. Не вылезала из больниц, — добавила она, кутаясь в одеяло.

И я всю ночь думала над ее словами.

«Наш родной папочка тоже изменил с чужой тетей, и, кто знает, может, уже тоже нянчит другого ребенка.

И слава богу, я нашла в себе силы, отстраниться от него на время беременности и не трепала себе нервы, ставя беременность под угрозу, а его — перед выбором: мы с Софочкой, или она с его будущем ребенком.

Учитывая, что он ни разу не объявился за это время, не искал пути примирения, вывод следует один: он с ней счастлив.

Я с трудом повернулась на бок, взглянула на букет цветов от Кирилла и подумала:

«Есть человек, который готов принять меня не только такую, какая я есть (а после родов я вообще боюсь вставать на весы) но он готов принять меня еще и с ребенком.

Так может, сам всевышний мне послал его именно в этот момент?»

Глава 26. Новая я, и…

Декабрь

— Алис, передай, пожалуйста, салат, — попросил Кирилл, кивнув на блюдо с оливье.

— И как вы это едите? — спросила я. — Тут же один майонез!

Пододвинула к нему блюдо и достала из сумочки контейнер с вареной грудкой.

— Как долго ты собираешься худеть, дочь? Тебя скоро сбоку будет невидно, — посмеялся папа, отправив в свою тарелку жирный кусок мяса.

Кирилл налил в бокалы вино и, встав со стула, поправил синий галстук, который идеально смотрелся на его белоснежной рубашке.

— Сергей Алексеич! — торжественно начал он, — в первую очередь хочу поблагодарить вас за такую прекрасную дочь, — он с теплотой взглянул на меня, затем — на Софию.

Папа одобрительно кивнул, встал напротив него и поднял бокал.

Кирилл приступил к поздравительной речи. Около полминуты говорил ему пожелания, и торжественно заключил:

— С юбилеем, Сергей Алексеич!

Мы чокнулись, я пригубила вино и приступила к своему обеду, вполуха слушая их разговоры о политике.

Первое время папа относился к Кириллу очень настороженно. Как и я, в принципе.

Далеко не сразу смогла впустить его в нашу с Софочкой жизнь. Первое время после родов справлялась с малышкой в одиночку, умудрялась продолжать работать на кафе и не просила ни у кого помощи. Разве что Дианка заглядывала иногда. То в аптеку сбегает, то в магазин.

А Кирилл как был моим начальником, так им и оставался. Не скрою, я видела в нем упрямое желание стать для нас кем-то большим. Всякий раз, приезжая за готовым заказом, он приносил подарки для Софии, задерживался у нас в гостях, чтобы поиграть с ней, мог по часу сидеть возле ее кроватки и, с улыбкой агукая, бренчать над ней погремушками.