Руки прочь, профессор - Джина Шэй Страница 28

– А зачем он вообще его вывел?

– Мне тоже интересно! – почему-то Марк смотрит на меня так пристально, что даже не по себе становится. Но он резко шагает к двери, а я… А я пулей несусь за ним. Сама не своя от беспокойства. Я и вправду не понимаю. Почему Ройх не вернулся? Что ему там Ванечка набрехал, что он не пришел. Или…

– Цыпа, жопу прикрой, – через плечо бросает Марк, и я чуть на лету не спотыкаюсь. Ну точно, конец ноября, не особый сезон для латексных шортиков.

Джинсы напяливаю прям поверх наряда для привата. Куртку надеваю без толстовки, прямо так, на голые плечи, и снова бегом лечу на улицу, на парковку, чтобы увидеть, как Марк за шкирку поднимает с мокрого асфальта Ванечку с разбитой мордой.

– Где клиент? – рычит Марк, а я осоловело таращусь на пятна крови на асфальте. Тут драка была? Драка?! С Ройхом?!!

Сердце в груди начинает стучать так сильно – мыслей за этим стуком не слышу.

Слабый стон заставляет вздрогнуть. Туда я лечу уже сама, отчаянно надеясь, что если стонет, значит, дышит.

Правда, когда вижу, кто на самом деле копошится за бампером серого гелендвагена – шарахаюсь назад.

Вовчик. С расквашенным носом и явно – хорошенько уделанный под орех, потому что он с трудом стоит на четвереньках.

Морда у моего братца в уличном освещении смотрится так, будто его темными красками расписали. На самом же деле – кровоподтеки и ссадины, но как инфернально их высвечивает фонарный свет.

Смотрю на него придирчиво, а потом сама с размаху пинаю его в бок. Потому что… Потому что ненавижу его, да. Потому что очень хочу поквитаться хоть за что-то. И пусть удовлетворение слабое, но все-таки…

– Ты охуела, что ли, курва? – ладонь Марка сгребает меня за шиворот, поднимает меня над асфальтом. – Я тебе что сказал, блядине, насчет неприкосновенности наших клиентов?

– Это не клиент, – взвизгиваю отчаянно, потому что настрой сейчас у Маркуши таковой – он сначала раскатает по асфальту тонким слоем, потом только начнет разбираться, чем его версия происходящего отличается от реальности.

– А кто, блядь! – рычит Марк, но тем не менее присматривается к валяющемуся на асфальте Вовчику и унимается. – А! Вспомнил. Твой мразотный братец, которого ты просила на порог не пускать.

– И между прочим, десятку в месяц только за это тебе оставляю, – лягаю Марка в голень, – отпусти, придурок, куртку мне порвешь!

– Где наш клиент? – повторяет Марк оглядываясь. – Он уделал Ванечку, он уделал твоего брата. А где сам? В зал вернулся?

– Но мы ведь не видели, как он входил, – напоминаю я и лихорадочно верчу головой. Вижу в дальнем углу парковки темную тачку Ройха, несусь к ней, наплевав на каблуки, больно отдающиеся в ноги.

Вы мне, Юлий Владимирович, еще пару туфель для выступлений будете должны. Они же, блядь, стоят, как крыло самолета!

Правда, когда я вижу на асфальте тянущуюся к машине тонкую цепочку темных пятнышек, которые вряд ли могут быть хоть чем-то кроме крови – мысли про туфли как-то испаряются из головы.

Господи, я надеюсь, он хотя бы целый там? Живой? Дышит?

Вижу его и будто светлеет мне от облегчения. Потому что он по крайней мере сидит. Вертикально сидит на пассажирском сиденье. И даже шевелится. Делает что-то, что мне не видно.

– У вас в порядке все, профессор? – выдыхаю, подлетая. Явственно вижу, как Ройх вздрагивает от звука моего голоса.

Разворачивается ко мне лицом, и я непроизвольно охаю, рассмотрев на челюсти его крупную ссадину. Нет, я понимала, что вряд ли он вышел из драки целым, но все-таки оказываюсь не готова наблюдать ущерб.

– Иди в приват, холера, – хрипло выдыхает Ройх, глядя на меня своими как черный перец жгучими глазами, – я скоро буду.

Сама не знаю, почему не верю ему. То ли эта странная, неуклюжая поза меня напрягает, то ли лишенный привычной ядовитости тон, в котором сквозит что-то… Болезненное.

И потом – мне до сих пор не понятно, откуда кровь была.

В общем, я не слушаюсь. Огибаю дверцу его машины и заглядываю внутрь. Стискиваю дверцу пальцами так, что даже не знаю, почему под пальцами металл не мнется. Я вижу кровь. На светлой рубашке, на обивке кресла… И красную черту на его боку вижу тоже.

– Господи, вы же ранены!

– Просто царапина, – безразлично жмет плечом Ройх, – у тебя очень своеобразный брат. Любит начинать знакомство с того, чтобы потыкать в нового знакомого заточкой. Я правда не поддержал, почти отвел её.

– Почти? – истерично всхлипываю, глядя на пятна крови.

– Почти, – спокойно кивает он и опускает взгляд. Только сейчас понимаю, что он все это время пытался сам себе эту свою рану перебинтовать. И ему неудобно, потому что его рабочая рука – левая, а пострадал именно левый бок.

– Давайте я, – быстрее, чем он отвечает – подаюсь вперед, перехватываю бинт. Потому что мне и вправду сподручнее же! Только потом понимаю, что стою согнувшись не пойми в какой позе и кручу бинты вокруг тела не кого-нибудь, а Ройха. Ройха!

Хотя…

Мне что, ему надо позволить кровью истечь, пока он сам там ковыряется?

– Перекисью намочи, – губы Ройха вдруг находятся рядом с моим ухом, – мне было неудобно.

Так близко. И не хочу вроде, но понимаю, что медленно, но верно, мое лицо заливает краской. Хорошо, что вечер вокруг. Он не видит.

Не видит. Но замечает, кажется, как подрагивают мои пальцы, когда передает мне пузырек с перекисью.

– За братца переживаешь? – снова горячий шепот проходится по коже. – Сильно расстроишься, что по его душу сейчас менты приедут?

Господи.

Из меня вырывается такой ядовитый смешок, что Ройх удивленно вздергивает бровь.

– Я, видно, очень хорошо себя вела в этом году, – откликаюсь шепотом, не отвлекаясь от своей “первой помощи”, – чтоб его посадили – с десяти лет мечтаю. Хотя тогда объективно из всего криминального он только кулаки распускал да сигареты у отца воровал. Но лучше позже, чем никогда.

– Он тебя бил? – что-то в тоне Ройха неуловимо клацает, будто медвежий капкан. – А родители куда смотрели?

– Ну, – удивляясь своей откровенности, пожимаю плечами, – не верили, в основном. Я оторвой была, да плюс еще спортивные кружки… Сама по себе вечно в синяках, синяком больше, синяком меньше. Как тут докажешь, что это Вовка меня в бок пнул, а не я сама на тренировке упала? Эй-эй, вы куда?

Мне приходится ладонями налечь на плечи вставшего на ноги Ройха, чтобы