Шарон Сэйл - В глубине сердца Страница 28

Клаудия фыркнула:

— Не моя вина, что мой парень уехал. Я, как умела, пыталась удержать его.

— Заказ готов, — крикнул повар, и Мэрили повернулась забрать тарелки, которые он протянул в проем между кухней и залом.

— Я их обслужу, — предложила Мэрили Клаудия, — а ты передохни немножко. Ведь весь день на ногах, а я только пришла.

— Спасибо, сладкая, — сказала Мэрили. — Я тебе так признательна.

Клаудия пожала плечами.

— Я должна тебе гораздо больше, — отозвалась она, подхватив дымящиеся тарелки в обе руки вместе с бутылочками кетчупа и острого соуса.

— А вот и я, — с улыбкой произнесла Клаудия, ставя перед ними тарелки.

Саманта взглянула на официантку. Ей сразу же бросились в глаза кудряшки, как у Ширли Темпл, и яркий рот, как у Долли Партон. Появилась мысль, зачем понадобилось этой женщине соединять вместе несоединимые вещи, но, посчитав, что ей до этого нет никакого дела, Саманта отвела глаза.

— Будете заказывать что-нибудь еще? — спросила Клаудия.

— Не сейчас, — ответила Саманта. — Если надумаем, то позовем вас.

Клаудия бросила на Саманту холодный взгляд и, резко развернувшись, отошла.

— Что это с ней? — спросил Джон Томас.

— Думаю, что я ей понравилась еще меньше, чем ты, вот что, — буркнула Саманта.

Он ухмыльнулся и взболтал бутылочку с кетчупом, прежде чем отвинтить крышку и плеснуть густой красный соус на свою жареную картошку.

— Фу, какая гадость, — поморщилась Сэм, оглядывая тарелку, после чего неторопливо вытащила лук из своего гамбургера.

Джон Томас взял ломтик картофеля, обмакнул его в кетчуп и поднес к ее рту.

— Открой рот и закрой глаза. Получишь что-то для мудреца.

Саманта громко рассмеялась. Она слышала эту считалочку давным-давно, в детстве. Почему-то все, что происходило с ней в последние несколько месяцев, вдруг отодвинулось куда-то в ее памяти, как будто ничего этого не было. Просто хорошо было чувствовать себя дома, да еще рядом с Джонни Найтом.

— Я попробую, — сказала она. — Но намерена сделать это с открытыми глазами. Я ничего не делаю вслепую.

— А занятия любовью? — спросил он, запихивая картошку ей в рот. — Попробуй как-нибудь. Чертовски возбуждает.

Саманта задохнулась.

— Все, что нужно сделать, — продолжил он, словно ненамеренно бросив сексуальную бомбу замедленного действия в самый разгар их ужина, — это сконцентрироваться на прикосновениях и ощущениях. Тебя удивит, сколько точек на твоем теле окажутся взрывоопасными.

Саманта перестала жевать. Ломтик картошки повис на ее приоткрытых губах, словно сломанная сигарета.

— Не балуйся со своей едой, Сэм. Я ведь знаю, что мама учила тебя хорошим манерам. — Он откусил большой кусок от своего гамбургера, не обращая внимания на потрясенное выражение лица Саманты.

— Ты у меня за это заплатишь, — прошипела она, запихнув картошку до конца в рот и жуя с яростным ожесточением, словно вымещая на еде всю свою злость на мужчину напротив.

— В этом нет необходимости, дорогая, — произнес Джонни спокойно, сделав большой глоток чаю со льдом и подмигнув. — Для тебя это бесплатно.

Она уставилась на него, яростно сверкая глазами. Слов у нее уже не оставалось.

— Боюсь, что дождь мы не пересидим, — сказала Саманта, и в этот момент перед лобовым стеклом джипа полыхнула молния. — Ты слишком долго возился с десертом.

— Я ел его, потому что мне показалось, ты еще не готова ехать домой, — спокойно парировал он, с трудом удерживаясь на темной узкой дороге, что вела к его дому.

— Почему это не готова? — поинтересовалась она.

— Потому что каждый раз, когда я смотрел на тебя, ты отворачивалась, вот почему, — сказал он. — И я решил: между тем, что произошло в парке, и тем моментом, когда надо будет ложиться в кровать, должно пройти немного больше времени на случай, если я неправильно понял ситуацию.

— О-о!

Ее негромкое восклицание мало чем помогло ему в попытках найти правильный ответ. В области сердца возникла какая-то ноющая боль. «Боже, Сэм. Ты нужна мне, девочка. Пожалуйста, не дай мне оказаться неправым на этот раз».

— Приехали, — произнес Джонни, въезжая во двор как можно ближе к гравиевой дорожке с таким расчетом, чтобы свет фар, словно маяк, освещал ей путь к крыльцу. — Тебе придется пробежаться.

— Давай ключи, — вместо ответа сказала она. Он покачал головой.

— Когда добежишь до крыльца, подожди меня. Я не хочу, чтобы ты входила в темный дом одна.

— Не глупи, — сказала она, берясь за ручку дверцы. — Это всего лишь твой дом.

Его пальцы сжали ее предплечье.

— Да, я знаю, Сэм, — произнес он негромко. — Но там, в Лос-Анджелесе, тоже был всего лишь твой дом. Неприятности все еще случаются в собственных домах, независимо от того, где они расположены.

В свете огоньков приборной доски Джонни увидел выражение страха на ее лице и смягчил интонацию своего голоса, но не смысл слов.

— Я не хотел пугать тебя, дорогая. Но нельзя ни в чем быть уверенной, пока его не поймают. Даже здесь, понятно?

Она сглотнула, потом кивнула. Прищурив глаза из-за сильного дождя, Сэм выпрыгнула из джипа, попав обеими ногами в глубокую лужу и забрызгав грязью ноги до колен.

Джонни ухмыльнулся ее негодующему визгу, но внезапно застыл, завороженный видом ее стройных ног и точеной фигурки, выхваченных из темноты светом фар. Сэм вспрыгнула на крыльцо, обернулась и махнула рукой, вытирая другой рукой мокрое лицо и дрожа от возбуждения и от холода, предвкушая то, что Джонни последует за ней.

— Ничего не поделаешь, — сказал он себе, выключил фары и открыл дверцу. За несколько секунд Джонни добежал до дома. Светила ему только одинокая молния, прорезавшая темное небо.

— Проклятие! Для летнего ливня водичка уж очень холодная, — пожаловался он, одним прыжком взлетев на крыльцо. Он бросил взгляд назад, на джип, по которому звонко колотил дождь. — Хоть бы града не было.

— Поторопись, — попросила Саманта. Ее зубы выбивали дробь, тело дрожало, хотя она все сильнее прижималась к Джонни, пытаясь согреться. — Я замерзаю.

— Тороплюсь, тороплюсь, — пробурчал он, возясь с ключами в мокрой ладони. — Не толкайся, а то я уроню их. Не пойму только, почему тебе всегда не терпится оказаться со мной наедине в темном доме.

Саманта пробормотала что-то невнятное про себя и стукнула его кулачком в плечо.

— Мой папочка предупреждал меня насчет таких быстрых женщин, как ты, — легким поддразнивающим тоном произнес Джон Томас, открывая дверь. Он втащил Сэм внутрь, запер дверь и включил свет.

Ярко-белое сияние затопило комнату, на секунду ослепив обоих. Но когда глаза немного привыкли к свету, Джон Томас понял, что ему не следовало нажимать на выключатель. Она промокла до нитки. Влажная одежда облепила каждую выпуклость, каждый изгиб ее тела, подчеркивая все то, что он хотел увидеть: налитую грудь, совершенную линию бедер, как бы напоминающую о том, что спрятано между ними.