Кэрен Бришо - Как бы нам расстаться Страница 28

В мои затуманенные мозги заползает понимание того, насколько все плохо. Я открываю дверь в комнату Индии и… обнаруживаю там еще одну проблему.

Керамическая кошка Индии, японская Манеки Неко, та, которая моет себе за левым ушком на счастье, лежит на туалетном столике, разбитая на куски. Копилка в виде кошки — та, куда Индия последние девять месяцев (с тех пор, как переехала ко мне) складывала все крохи и остатки, вступила в свою следующую кошачью жизнь, разбитая на мелкие кусочки, а ее денежные внутренности украдены.

Моя сестра — воровка.

И у меня большие неприятности.

— С вами всегда большие неприятности, юная леди!

Это голос мамы. Она только что остановила рядом со мной машину. Я была так рада видеть ее, что не обратила внимания на то, что она мне сказала. Почему-то я не смогла найти дорогу домой. Все было каким-то другим, и я не узнавала улицы.

— Где ты была? — спросила она, когда я залезла в «импалу» и попыталась захлопнуть своими шестилетними ручонками тяжелую дверь. В конце концов мне это удалось.

— Я ходила посмотреть на собачку, — ответила я. И мысль об этом заставила меня позабыть о том, как мне было страшно, когда я шла мимо незнакомых домов в зарослях сорняков и среди бутылок, валяющихся в придорожных канавах.

После занятий, после того, как меня вырвало на карусели, чего я очень стыдилась, Джона вспомнил о своем обещании и повел меня посмотреть на свою собаку. Шеп и в самом деле был очень милым псом. Черно-белый, лохматый, он лизал тебе лицо, если позволишь.

— Давай заведем собачку, — попросила я.

— Какую собачку? Куда ты ходила? — спросила мама, не ответив мне.

— К Джоне. — Только тогда я заметила, что лицо у мамы красное, а волосы на шее висят взмокшими от пота прядями. — Он учится в нашем классе, — добавила я, потому что уже знала, что на тебя, может быть, не накричат, если ты добавишь к рассказу какие-то важные правдивые детали.

— Так ты не пришла домой после школы, потому что пошла смотреть на эту проклятую собаку? — «Импала» издала горестный звук, когда мама повернула ключ зажигания, хотя мотор уже работал.

— Прости меня, — прошептала я, забиваясь в угол между сиденьем и дверью.

Она дала газ, но потом резко затормозила.

— Джона? Это Джона Лиакос? Так ты была в доме Лиакосов?

— Н-нет. — Я попыталась вспомнить. Разве у Джоны есть фамилия? — Я не помню, — сказала я, выдав все сведения, какие могла.

— Черт-те что! — ударила мама ладонью по рулю. Потом стукнула еще раз.

Я еще глубже забилась в угол, но она схватила меня за руку и вытащила из этого, как мне казалось, безопасного места.

— Никогда, — сказала она, выдыхая жаркий воздух прямо мне в лицо, — слышишь, никогда больше не ходи смотреть на эту собаку!

Затем она зажала меня между грудью и рулем и стала шлепать до тех пор, пока я не разревелась.

У меня большие неприятности.

Моя сестра — воровка.

И она слишком большая, чтобы ее просто выпороть. Хотя не думаю, что это остановило бы меня, будь она здесь.

Дилен подходит, останавливается у меня за спиной и осматривает комнату Индии.

— Что случилось? — спрашивает он. Потом видит бедную керамическую кошечку. — Ох… Уичита… Вы думаете?..

— А ты как думаешь? — прерываю я его, чувствуя отвращение и злость. Затем глубоко вздыхаю. Дилен ведь не виноват. Просто под руку попался.

Нет. Это не совсем так.

Из моего горла вырывается истерический всхлип (только один и не сильный). Дилен пристально смотрит на меня.

— Надо позвонить Индии, — говорю я, — и выяснить, сколько у нее там было. — Я надеюсь, что там было несколько десятков долларов, а не сотни или — не дай Бог! — тысячи. Мне никогда с ней не расплатиться…

Что за жизнь! Почему я вообще должна платить? От праведного гнева спина у меня выпрямляется и каменеет, но потом я понимаю, что если я хочу умилостивить Индию, то надо срочно вернуть ей ее деньги. И уж конечно, возвращать их будет не Джина, эта бестолковая лентяйка и воровка.

«Ты же только что уволилась с работы», — нашептывает в моей голове мерзкий голосок. «Замолчи сейчас же», — отвечаю ему я.

Я набираю номер сотового телефона Индии, и мне отвечают, что она вне зоны доступа. Я оставляю сообщение телефонистке в типографии, где работает Индия, но сомневаюсь, чтобы эта бестолочь, которая одновременно отвечала по трем линиям и к тому же жевала бутерброд, в ближайшие тридцать шесть часов передала Индии, что я звонила.

Я усаживаюсь напротив Дилена и даю ему клочок бумаги и ручку, вытащенную из сумки.

— Теперь дело за тобой, — говорю я ему. — Ты знаешь ее лучше меня. Куда, по-твоему, она могла пойти?

Он беспомощно смотрит на меня.

— Не знаю, — говорит он, — если бы мы были в Хоуве, она пошла бы в «Бургер Кинг» или к озеру, но в Чикаго… я не знаю.

— И она не знает.

На его лице появляется выражение «надо бежать, все равно куда».

— Сделай глубокий вдох, — говорю я. — Я имею в виду, что и у нее нет никакого тайного источника информации. Просто напиши обо всем, что она любит делать, и о том, куда она может пойти.

Он принимается писать.

Я пытаюсь сообразить, как далеко она могла уехать на такси, если в копилке-кошечке было не больше пятидесяти долларов. Не так уж и далеко, если ей попался водитель, прошедший подготовку по программе из восьми шагов под названием «Счетчик у меня не работает». Я представляю, как Джина плюхается на сиденье и спрашивает, куда он может отвезти ее за пятьдесят долларов. «В соседний квартал», — отвечает ей водитель, в соответствии с шагом номер шесть показывая в обворожительной улыбке все свои зубы.

Воображение мне не очень-то помогает.

Глядя в составленный Диленом список, мне только и остается, что надеяться, что Джина все-таки не полная идиотка. Я читаю вслух. «Пицца Хат», «Бургер Кинг», набережная, гостиница «Сонные глаза»? Я смотрю на него, и он весь сжимается и краснеет.

— Они сдавали вам номер?

Он утвердительно кивает, все еще красный, как вареный рак.

— Да, и в Хоуве все меняется, — говорю я. — Где же были местные блюстители нравственности? — Ответа я не жду, поэтому продолжаю читать: — Дом Марты…

— Я просто записал здесь все места, куда она могла бы пойти, — перебивает он меня. — Они все в Хоуве.

Это я уже поняла. Я мысленно вношу Дилена в «Список плохих мальчиков с загустевшими мозгами», имеющийся у Санта-Клауса.

Звонит мой сотовый. Это Индия. Надо же, телефонистка все-таки передала ей сообщение…

— У меня плохие новости, — говорю я и рассказываю ей о том, что Джина сбежала с содержимым ее разбитой Манеки Неко.