Людмила Белякова - Сезон любви Страница 28

– Да ради бога! – всплеснула руками Липа. – Моя б воля, я бы только такие материалы и делала! Но в обычные издания их не особенно берут – им чем кровавее, тем лучше… Страшно подумать, что будут думать о нашем времени через сто лет, если судить по нашим газетам.

– Да-да, это вы очень точно подметили!.. Да, вот еще один вопрос – каждый труд должен быть оплачен… Сколько мы вам будем должны?

– Ох, нисколько! – замахала руками Липа. – Во-первых, мне заплатят гонорар в вашем ведомственном журнале, а во-вторых, уже спасибо за то, что вы меня защищаете, и мне лично это ничего не стоит.

Седой насупился, но ничего не сказал.

Потом Липа еще три часа моталась по райотделу с диктофоном, интервьюируя подчиненных будущего юбиляра, ждала, когда ей выдадут «для сведения» его послужной список, и под конец, уже усталая и голодная, попудрив в туалете нос, зашла в кабинет к Гуслярову.

– Ох, а вы еще здесь, Олимпиада Иннокентьевна? – удивился тот.

– А как же! Настоящая работа быстро не делается.

– Не сложно вам… это? Не обижаетесь, что…

– …Вы меня так вашему начальству продали? – подцепила его Липа. – Нет, все нормально. Через пару дней готово будет, и я забегу.

День был пасмурный, и Липа подошла к своему подъезду уже в густо-синих сумерках, когда под ногами аппетитно потрескивала ледяная корочка замерзших лужиц.

– Ох, Олимпиада! Ну где ж вы ходите! – огласил подъезд скорбный гундивый вопль. – Я вас уже два часа дожидаюсь!

С подоконника окна лестничной клетки соскочила Алла. Тут же стояли две объемистые сумки.

– А… разве мы с вами точно договаривались на сегодня? – зашаталась от голода и усталости Липа. – Вы бы позвонили сначала, предупредили… Я на задании была.

– Я подумала, вы будете меня ждать. – Алла подхватила сумки и пошла за Липой.

– А у меня наметилась срочная работа, которую я и делала весь день.

Липа отперла квартиру и пропустила Аллу.

– А я могу как-то поучаствовать? Я так…

– Ох, Алла, дайте мне в себя прийти, а? Я там почти с самого утра была, и ничем, кроме растворимого кофе, меня не попотчевали.

– Да, я понимаю, но я ведь тоже…

Что там эта Алла «тоже», Липа не дослушала, направившись в санузел смыть упревший макияж и переодеться, а потом на кухню – срочно варить дежурные макароны.

Они с Аллой доедали любимые Липины лимонные цукаты, когда позвонила Гликерия и попросила ее принять.

– Сейчас еще одна наша подруга подойдет, – сообщила Липа Алле, довольно угрюмо созерцавшей пустую чашку.

– Только одна? – скучно уточнила Алла.

– Пока да, – подтвердили Липа.

– Я-то вообще думала, здесь у вас суета, вечный праздник… такая веселая суматоха.

«Далась ей эта суматоха!» – раздраженно подумала Липа и сказала:

– Вот вы, Алла, и подумайте, как нам найти активных людей, а? Я дня три буду заниматься заказом, что сегодня получила, и у вас есть время.

Алла было открыла рот в частично съевшейся помаде цвета лососины, умершей от отравления угарным газом, но тут в дверь позвонили, и Липа пошла отпирать Гликерии.

– Ой, что я вам расскажу! – захлопала ладошками Лика, едва впрыгнув в прихожу.

– Расскажете, расскажете! – остановила ее Липа. – У на тут еще одна компаньонка появилась. Алла, познакомьтесь, это Гликерия, журналист. Гликерия – это Алла, модель и модельер.

– Да-а? – округлила глаза Лика. – Ой, какая вы высокая!.. Как я всегда завидовала высоким!

– Это не так хорошо, как может показаться, – под сурдинку протрубила Алла.

– Да что вы… Это круто! Любому мужику на лысину плюнуть можно!.. Так, короче, рассказываю… Ну, я в этих супермаркетах много чего нарыла пакостного – как с просроченными продуктами фикстулят, вперемежку со свежаком ставят, авось никто не заметит… Что дешевые товары ставят на нижнюю полку – чтобы до них покупатели не добрались… Что самый ходовой товар в самом конце зала – чтобы народ через весь магазин туда тащился и по дороге шуршики тратил…

– Все зафиксировали? – строго спросила Липа.

– Во, меня на этом и повязали!

– Опять?! – схватилась за щеку Липа; Алла, выпятив нижнюю губу сочувственно покачала головой.

– Ага – настучал кто-то из персонала… Ну, меня под локотки – и в дирекцию!

– А что – тоже материал, – философски заметила Липа. – И там что-то выцарапать можно.

– Да, я выцарапала… Они меня заставили сказать, кто я, ну и…

– Чего?! – почти одновременно произнесли Алла и Липа.

– Там директор такой – ну, из молодых да ранних, типа с эм-би-эй, тоэфлем и ай-кью в тыщу баксов, то есть, тьфу, баллов… Ему так понравились мои заметки… Ну, короче, он предложил мне работать у них в системе универсамов тайным покупателем.

– Кем-кем?! – тоже почти в унисон удивились заинтригованные слушатели.

– Есть такая профессия – товары покупать! – воскликнула Лика, выбрасывая руку в не совсем понятном жесте.

– Ага, это шопоголик называется, – прыснула Липа, вспомнив наставление календарика. – Или ониоман.

– А покупать их тайно – это еще одна профессия! Р-р-расказываю!

Быть тайным покупателем, как оказалось, означало ходить по определенным магазинам, приглядывать, как идет торговлишка, не пу стуют ли полки, не отлынивают ли продавцы, иногда проверять таковых на психологическую устойчивость, мороча им голову дурацкими, бестолковыми вопросами – не начнут ли хамить покупателям…

– Потом надо составлять отчеты, ну, типа анализа, короче, делать, рекомендации давать… Ну, я и согласилась. – Лика виновато глянула на слушательниц. – По нашим-то временам… Это очень хлебненько… Оклад неплохой, соцпакет, хавка, короче, со скидкой… Не сердитесь, на меня, Липочка?

– Да ну что вы, Лика… Я за вас очень даже рада – разве что немного завидую. Вы там такой материал соберете – на книгу психологических заметок хватит. «Записки тайного покупателя», а?

– А, да, может… Я не подумала… Вы правда не сердитесь? Ну, что я вроде как с вашей подачи так удачно въехала…

– Я счастлива за вас и горда собой, Гликерия. И потом – кто сказал, что это конец нашей творческой дружбе? Приходите, делитесь…

– Да, да! – вдруг бурно вскипела молчавшая Алла. – Нам ни за что нельзя выпускать друг друга из виду! Женщины должны держаться вместе!

– Ну, это понятно, – из вежливости согласилась Липа, а Лика просто ничего не поняла.

Гликерия ушла, на прощание обняв Липу и издали чмокнув воздух в строну Аллы. В квартире сделалось тихо – будто выключили электричество и вмиг замолкли все бытовые приборы, усердно ошумлявшие жилище.

– Вообще, Алла, я сегодня набегалась и устала, – сказала Липа, когда они вернулись на кухню. – Я бы спать пошла, если по чесноку… Вы как устроились в вашей комнате?

– Никак, – пожала плечами Алла, глядя куда-то в сторону.

– Ну так давайте устраивайтесь, пока я еще психологически доступна. Спрашивайте, что нужно. А то я скоро, чувствую, свалюсь. День суматошный выдался.

«Ох, что-то я не то сморозила!» – запоздало осеклась Липа, но, к счастью, Алла ничего не заметила.

Усталая Липа уже распласталась на своем диване, а гостья все еще возилась в большой комнате, что-то пару раз уронила, но потом то ли Алла угомонилась, то ли Липа заснула.

Во сне Липа видела, как быстро идет по длинному коридору здания УВД, и с удовольствием представляла, что сейчас толкнет заветную дверь, и РДГ-2 улыбнется ей, и у его мужественного рта появятся две жесткие, но очень обаятельные складочки…

Утром Липа проснулась рано, но хорошо выспалась. В квартире было тихо – Алла, видимо, еще спала. В Липином не до конца активировавшемся сознании всплыл неприятный вопрос, задать который она вчера так и не решилась, – Алла вообще понимает, что должна Липе за проживание? И за крендельки к чаю тоже не худо бы подкинуть… И надо будет деликатно выспросить – она свою фатеру сдавать собирается?

«Да, надо привести себя в порядок, пока она не вышла… Не буди лихо, пока оно дрыхнет».

Липа осторожно встала, накинула халатик, тихо открыла дверь и почти на цыпочках пошла в туалет. Она еще не завернула за угол, как ее слуха достиг характерный звук, достаточно редко раздававшийся в ее одиноком, почти монашеском жилище… Холодея от ужаса и невероятных подозрений, Липа высунулась за угол.

Дверь туалета была полуоткрыта – ровно настолько, чтобы у Липы не осталось сомнения. Там была Алла, одетая в длинную ночную рубашку в мелкую розочку и с пышной оборкой по подолу.

Она писала – стоя перед унитазом, по-мужски, оглашая коридорчик и прихожую звонким, по-весеннему журчащим звуком.

«Вот, похоже, сейчас и начнется та самая суматоха», – подумала Липа, мелко трясясь, но терпеливо ожидая конца процесса.

«Алла», то ли действительно покончив с физиологической потребностью, то ли почувствовав сверлящий Липин взгляд, резко опустила подол и обернулась. Они встретились взглядами. Липа заметила, что на щеках «Аллы» чуть пробилась щетина, челюсть отвалилась, а в глазах мелькнул смертельный ужас.