Маленький отель на Санторини - Юлия Валерьевна Набокова Страница 29

в Москву» – вот что хотел сказать мне Кирилл. Я надеялась услышать от него слова поддержки, ждала, что он одобрит мое желание заняться отелем бабушки, но вместо этого он разнес мою уверенность в пух и прах. Даже посторонние мне люди – Стефанос и Ирина, которых я знаю всего день, – убеждали, что я справлюсь. Может, все дело в том, что они находятся здесь и видят отель и остров своими глазами? Если бы только Кирилл приехал на Санторини, он бы понял, почему я хочу остаться и продолжить дело бабушки.

Я допиваю вкуснейший капучино, который поднимает мне настроение, благодарю Янниса за кофе и прощаюсь.

– Приходи к нам на ужин! – приглашает он.

Мне неловко злоупотреблять его добротой. Не могу же я все время столоваться у них в таверне! К тому же от предложенных мной денег за кофе и обед Яннис категорически отказывается, а я боюсь настаивать, чтобы не обидеть. Поэтому ни сказав ни да, ни нет, я сбегаю в свой маленький отель через дорогу.

Обхожу номер за номером. Вспоминаю отель таким, каким видела сегодня ночью во сне. Боюсь представить, сколько денег понадобится, чтобы довести его до приличного состояния.

Интересно, куда делись сбережения бабушки? Неужели отец растратил их всего за год? Вот бы их найти! Как бы они мне помогли!

– Если в доме есть клад, дай мне знак, – обращаю я взгляд в небеса к бабушке Афине. – Обещаю, что я вложу все деньги в обустройство отеля.

А пока я беру лейку и иду поливать бабушкины растения, в надежде, что смогу вернуть к жизни хотя бы их. Пока поливаю горшки в дворике у бабушки, на плиточный пол падает тень. Это черно-белая кошка запрыгивает на белокаменную стену, а оттуда вниз – и прямиком на круглый столик.

– Может, ты знаешь, где бабушка спрятала клад? – спрашиваю у нее.

Кошка ничего не отвечает, только пристально наблюдает за мной желтыми глазами и слегка помахивает хвостом.

– Извини, молока и корма тебе не купила. Сбегаю попозже.

А пока я захожу в дом бабушки и решаю внимательно все осмотреть. Вдруг мне посчастливится найти ее сбережения. Где их обычно прячут? Я заглядываю под столешницу в гостиной, в духовку, в сливной бачок в туалете. Проверяю постельные комплекты в шкафу, а на верхней полке нахожу обувную коробку – она оказывается неожиданно тяжелой и хранит в себе сокровище. Но не то, которое я ищу, а фотографии и письма на греческом. Я отношу ее на стол в гостиной. Письма откладываю в сторону – все равно прочитать не могу. А фотографии внимательно рассматриваю – ведь это история моей греческой семьи. На снимках я узнаю бабушку Афину, дедушку, отца – они запечатлены в разном возрасте. Часто это групповые фото со свадеб и каких-то застолий – и остальные люди на них мне не знакомы.

Кошка входит в дом, устраивается на стуле рядом со мной и продолжает за мной наблюдать. В ее почти человеческом взгляде я читаю одобрение. Как будто ей нравится, что меня интересует прошлое моих греческих родных.

Также в коробке я нахожу старые билетики, которым больше 50 лет – на паром до Крита, в музей археологии на Крите, на самолет в Афины, билет в Акрополь. Они пожелтели от времени, и я боюсь, что они рассыпятся в руках. Бабушка хранила их, потому что они были ей чем-то дороги, и я аккуратно складываю их обратно в коробку.

Часть фотографий, которые я посмотрела, тоже убираю туда. Оставшуюся стопку кладу на стол, чтобы продолжить позже. Мне хочется продлить знакомство с родными, изучить фотографии внимательней.

А пока я направляюсь в кабинет, чтобы проверить ящики стола. В них счета, бухгалтерские книги, квитанции, чеки. Чего только нет! Кроме денег, которые я мечтаю найти. Фамильных драгоценностей тоже нет – то ли у бабушки их не было, то ли их забрал отец после ее смерти.

Порыв ветра распахивает входную дверь в дом, а затем в кабинет. Я вижу, как фотографии со стола разлетаются по всей гостиной, усыпая пол, и бегу их собирать. Кошка тоже скачет по полу, прямо по снимкам.

– Эй, перестань! А ну брысь!

Для кошки это веселая игра, но она только мешает мне, расшвыривая фотографии по полу. Одна из них отлетает за темный комод, на котором стоят рамки с фото. Я протягиваю руку за ней в узкую щель между комодом и стеной и внезапно нащупываю что-то еще. Моей находкой оказывается старая тетрадь в потрепанной обложке. А внутри – записи на греческом, датированные разными годами. Я с волнением листаю ее, присев за стол. Самая ранняя написана в 1964 году, а самая поздняя – в прошлом году. Похоже, это дневник бабушки Афины, который она вела всю свою жизнь, записывая самые важные события. В конце еще осталось несколько пустых страниц, при виде которых к горлу подступает ком. Они уже никогда не будут заполнены.

Кошка запрыгивает прямо на стол и смотрит на меня. Но я не решаюсь ее прогнать. Ведь если бы она не зашвырнула фотографию за комод, я бы могла никогда не найти этот дневник. А в том, что он ценен, у меня нет никаких сомнений. Что, как ни личный дневник, лучше всего расскажет мне о бабушке?

– Спасибо, – говорю я кошке.

Она щурится и метет хвостом по столу, придвигая ко мне ту самую фотографию, которая завалилась за комод. На ней – бабушка Афина за стойкой отеля. Ей тут лет сорок, и она выглядит счастливой и довольной. Как человек на своем месте, занятый любимым делом.

То, что именно эта фотография оказалась за комодом, где я обнаружила дневник, кажется мне добрым знаком. Как будто бабушка Афина хотела, чтобы я нашла ее дневник и узнала ее получше. Жаль, что я не знаю греческого. Я листаю дневник, пытаюсь понять хоть слово, но расстроенно откладываю его в сторону. К сожалению, мы с бабушкой говорим на разных языках. И чтобы его прочитать, мне придется обратиться к помощи Ирины. Получается, что тайны бабушки узнаю не только я, но и посторонний человек. Но другого выхода у меня нет. Электронный текст еще можно попытаться прогнать через гугл-переводчик, а