Драгоценный враг - Уинтер Реншоу Страница 29

— Как прошла ночевка? — спрашивает мама, пока я наполняю раковину мыльной водой. — Что вы, девочки, делали?

— Смотрели фильм, — вру я, морщась. — Этот новый с Робертом Паттинсоном. И мы заказали пиццу, следили за ее бывшим в интернете. Как обычно.

Ненавижу ей врать, правда. Но в данном случае от правды будет больше вреда, чем пользы. Нет смысла ее расстраивать.

Мама смеётся.

— Ох, вы девочки…

— Итак…, — делаю я глубокий вдох, смывая кусочки яичницы-болтуньи с цветочной тарелки. — Я знаю, что это была случайность, но я размышляла… и решила, что уеду в колледж через несколько недель.

— Да, милая. Я прекрасно знаю.

— Адриана сказала, что в городе есть благотворительная организация, куда можно направить грант или что-то в этом роде, чтобы люди помогали по дому…, — я ужасная лгунья. — Я не знаю подробностей. Она сказала, что ее бабушка попала в программу пару лет назад.

Я попаду в ад с билетом в один конец.

— О? Я никогда о таком не слышала.

Ее голос стал выше, словно его зажгло любопытство.

— Думаешь, врачи говорили что-то об этом несколько лет назад?

Я ополаскиваю тарелку под струей холодной воды, перед тем как поставить ее на сушилку.

— Я думаю, что информация передаётся из уст в уста. Частные благотворители… или что-то подобное. В любом случае, ты не против, если я запишу тебя в эту программу?

Мама молчит. И после ещё нескольких секунд тишины, поворачиваюсь, чтобы убедиться, что она ещё там. Только вижу, что она уставилась в окно, погружённая в свои мысли.

Я поворачиваю ручку крана, чтобы выключить воду и сажусь рядом с ней.

— Мама, иногда ты забываешь принять таблетки. А иногда у тебя случаются эти приступы. И бывают времена, когда ты…

Она машет на меня рукой.

— Я знаю.

— Через несколько недель я буду далеко, не на расстоянии лишь телефонного звонка. И папа не сможет уйти с работы, когда ему вздумается, если что-то случится, — я заламываю руки. — По крайней мере, позволь мне подать заявку и посмотрим, как пойдёт. Мы же ничего не потеряем от этого.

Мама делает медленный вздох и выпускает воздух из лёгких, опуская плечи.

— Да, полагаю, ты права. Это не навредит. Просто не надейся ни на что.

Я заканчиваю мыть посуду и помогаю ей пройти в гостиную, чтобы она устроилась на утренний сон. И когда я заканчиваю, принимаю душ, крепко зажмурив глаза и позволяя воде медленно стекать по шее, точно так же, как он целовал меня прошлой ночью…

…так же, как я позволю ему поцеловать меня снова, скоро.

В правильное время и в правильном месте.

Что может пойти не так?

ГЛАВА СЕМНАДЦАТАЯ

АВГУСТ

— Авг, посмотри на мой новый драйвер (прим. пер. Драйвер — это вид клюшки для гольфа, вуд 1. С нее начинается игра на каждой лунке. При помощи этой клюшки можно послать мяч на самое дальнее расстояние (более 250 м).

Отец полирует свои клюшки для гольфа, когда я возвращаюсь домой в субботу утром.

— Первоклассный Хартфорд. Сделан на заказ. Смотри, они даже выгравировали мою монограмму на рукоятках. Красиво, а?

Он пытается передать ее мне, но я игнорирую его жест и прямиком направляюсь к двери.

На этой земле мало вещей, которые я ненавижу сильнее гольфа.

Мой отец, должно быть, оплатил сотни, если не тысячи часов уроков гольфа в течение всего моего детства, всегда отчаянно желая быть лучшим на грине (прим. пер. Грин — участок с самой короткой травой непосредственно вокруг лунки.). Если бы он приложил столько усилий к воспитанию детей, возможно, я бы больше интересовался его увлечениями.

Хотя, отдам ему должное, однажды он позволил мне пойти на его любимое поле для гольфа. Когда мне было десять. Хотя мне было разрешено только смотреть. Через четыре часа, я становился все беспокойнее и подумал, что было бы забавно уехать на нашем гольф-мобиле. Мой юношеский мозг был уверен, что он найдёт это уморительным и потом мы вместе будем смеяться над этим. Вместо этого отец выпроводил меня с территории, как гребанного преступника и заставил два часа ждать на заднем сиденье его внедорожника, пока он не закончит все свои восемнадцать лунок. После этого отец никогда больше не приглашал поиграть меня в гольф.

— Что, не можешь поздороваться со своим стариком? — фыркает отец, явно оскорбленный. Хотя он не казался мне человеком, способным что-то чувствовать. — Где ты был прошлой ночью? Кто эта счастливица?

— Оу, привет, Август.

Девушка моего отца, Кассандра, выходит на улицу.

— Давно тебя не видела. Как твои дела?

Кассандра, такая же искусственная, как ее грудь четвёртого размера, вываливающаяся из ее расстегнутого поло для гольфа ярко-розового цвета. Или она буквально имбецил. Они вместе почти год, и я ещё не решил, то ли она отстойно поддерживает разговор, то ли она просто тупая.

Зная моего отца, думаю, оба варианта.

На дай Бог, чтобы отец встречался с женщиной умнее его или с женщиной, которую бы одобрила моя мама. Она была образована и красноречива. Свободно владела тремя языками. Много читала и любила искусство. По крайней мере, я так думал, просматривая домашние видео и слыша несколько историй, которые люди рассказывали о маме на ежегодных семейных встречах, которые мы устраивали. Мама бы перевернулась в гробу, если бы увидела, какие женщины составляют ему компанию в эти дни. Честно говоря, это стремно.

— Август, немного уважения, пожалуйста. Не игнорируй Кассандру, — говорит мой отец. — Не нужно портить чужой день, лишь потому, что ты в херовом настроении.

— Винс, все в порядке.

Хриплый голос Кассандры напоминает мне версию Мерлин Монро для бедных. Я уверен, что это какой-то трюк, который она использует, чтобы цеплять мужчин. Как Хилария Болдуин, притворяющаяся испанкой, которая родилась и выросла в Бостоне. Думаю, если бы мой отец