Адриана Триджани - Королева Великого времени Страница 3

— Со следующего месяца я буду работать в Розето, — говорит Ассунта мисс Стоддард. Мы с Еленой удивленно смотрим друг на друга: первый раз об этом слышим. — Я буду работать на текстильной фабрике. Туда надо приходить к семи.

— Занятия начинаются в восемь, — говорит мисс Стоддард.

— Нелла, оставь нас.

Я понимаю, что папино терпение заканчивается, и мы с Еленой поднимаемся на второй этаж в нашу комнату.

— Поверить не могу! Я пойду в школу!

— Ты это заслужила. Ты ведь так старалась.

— Но и ты тоже старалась.

— Да, но я не такая умная. — В голосе Елены нет ни нотки самоуничижения. — А ты станешь учительницей.

— Как бы мне этого хотелось! Учить малышей читать…

Тут к нам входит Ассунта.

— Давно ты решила работать на фабрике? — спрашивает ее Елена.

— Как только поняла, какое маленькое у меня приданое. Не хочу, чтобы Алессандро подумал, что женится на какой-то нищенке с фермы.

— Я уверена, Алессандро не думает, что ты… — начинает Елена, но Ассунта тут же обрывает ее:

— Откуда ты знаешь, что он думает, а чего не думает?

Дело в том, что я читала все письма Алессандро к Ассунте (она их прячет в шкафу), и там, насколько я помню, не было ни слова о приданом. Но сейчас лучше не вмешиваться. Если она узнает, что я читала эти письма, мне не поздоровится.

— Спасибо тебе, — говорю я Ассунте, — за то, что предложила водить меня в школу. Я этого никогда не забуду.

— Конечно, не забудешь. Еще отработаешь. — Скрестив руки на груди, как генерал, Ассунта смотрит на меня сверху вниз. — Ты должна будешь сшить все белье для моего приданого. А когда я выберу в городе дом, где мы с Алессандро поселимся, будешь помогать мне по дому. Понятно?

Так вот в чем дело! Ассунте нужна служанка. Я уже хотела сказать ей, что ни за что не стану убираться у нее в доме, ни за что не стану шить для нее и готовить, потому что я всю жизнь ее ненавидела. Но я хочу стать учительницей и выдержу все, что угодно, лишь бы достичь своей цели.

— Договорились, — отвечаю я.

Ассунта ухмыляется и уходит.

— Да она должна водить тебя в школу просто так, потому что ты ее сестра! Как она смеет что-то за это требовать! — возмущается Елена.

Но она, так же как и я, отлично знает, что в этом доме Ассунта — королева и все мы — ее подданные. Даже если мне придется тысячу раз вылизать пол, чтобы пойти в школу, я готова: оно того стоит.

Каждый год в одну из суббот ноября папа забивает свиней. Сегодня рано утром папа и его друзья из Розето забивали свиней и теперь разделывают туши. Когда они закончат, мясо поделят между всеми.

Мы с сестрами помогаем маме и женам папиных друзей готовить праздничный ужин. После тяжелого дня всех ждет настоящий пир под открытым небом — копченый окорок, жареный батат, салат из красного перца, пудинг, свежеиспеченный хлеб. На сладкое приготовили разные пироги: малиновый, тыквенный, из тапиоки и мой любимый — с ревенем, мама специально сделала два таких.

Я накрываю на стол, поднимаю голову и вижу, что в темнеющем небе нет ни облачка. Сумерки сгущаются, Елена зажигает фонари. Я ставлю на стол последнюю тарелку.

— Ты что, так в этом и останешься? — спрашивает Елена, оглядывая мое старое и грязное платье. Она уже переоделась. На ней ее лучшая юбка-солнце, шерстяная, светло-голубого цвета, и свитер, который ей связала мама. — Иди переоденься, я тут за тебя закончу.

Пробегая мимо открытой двери в кухню, я вижу маму и других женщин. Они говорят по-итальянски, мама закидывает голову и смеется. Она редко так смеется. Как бы я хотела, чтобы папа решил переехать в город. Там у мамы были бы подруги.

Я иду в свою комнату, достаю из шкафа бордовую плисовую юбку и розовую ситцевую блузку. Мама связала мне бордовый свитер, так что все отлично подходит.

Дверь открывается.

— Чего ради ты так наряжаешься? — спрашивает Ассунта.

Я застегиваю блузку и поправляю воротник:

— Мама сказала, что за ужином мы должны выглядеть как можно лучше.

— Смотри не пролей чего-нибудь на юбку.

Ассунта достает из шкафа свое обычное зеленое шерстяное платье. Я гляжусь в зеркало: жаль, что у меня нет ни пудры, ни помады. Вид у меня не так чтобы очень привлекательный.

— Ты совсем не красивая, — замечает Ассунта, натягивая чулки. Она как будто прочитала мои мысли. — Но ты не расстраивайся. Тут ничего не поделаешь. — Ассунта надевает платье и велит мне застегнуть ей молнию на спине. — Зато ты не слишком тощая и не слишком толстая. Хотя в этом, конечно, тоже нет ничего особенного.

Ассунта рассуждает о моих недостатках, а я чувствую, как моя уверенность в себе с каждой секундой тает, как воск. В душе я понимаю, что Ассунта права: я некрасивая.

— И нечего тут плакать, — сухо говорит Ассунта. — Ничего не поделаешь. Одни девушки красивые, другие — нет, вот и все.

— Я знаю, что я некрасивая.

Она смотрит на меня с удивлением: она не ожидала, что я с ней соглашусь.

— Но есть и другие качества, которые тоже важны. Ум, например. И доброта. Тебе эти качества, конечно, незнакомы, но зато они не исчезают со временем, как красота.

Вместо того чтобы ответить что-нибудь едкое, Ассунта говорит:

— Странная ты… — берет кофту и уходит. Я слышу звук ее шагов на лестнице.

Глядя в зеркало, я, вместо того чтобы плакать, улыбаюсь. Да, я курносая и у меня все лицо в веснушках, зато глаза у меня красивые, зубы ровные и овал лица четкий. «Не такая уж я и страшная», — говорю я себе, спускаясь по лестнице.

Когда вхожу в кухню, Елена от радости хлопает в ладоши.

— Какая ты красавица! Погоди… — Она вытаскивает из своих волос розовую ленточку и вплетает в мои. — Вот так.

— Спасибо, Елена.

Мама выстраивает нас и объясняет, как прислуживать за столом. Мы должны наливать гостям вино и подавать то, что понадобится. Но кроме того, возле основного стола устроен буфет, и надо следить, чтобы тарелки там не были пустыми.

Папа вместе со своими друзьями выходит из сарая. Довольные собой, все смеются — они сегодня хорошо поработали. Они идут к столу и садятся на длинные скамьи.

Папа приглашает всех к буфету. Не прекращая разговаривать, мужчины выстраиваются со своими тарелками в очередь. Потом возвращаются к столу, болтая на смеси итальянского с английским. Мы с Дианой стоим, готовые подавать хлеб.

Папа нам подмигивает: пора! Мы начинаем с мужчины, сидящего справа от папы. У него огромные усы и крупные руки. Диана держит корзинку, а я достаю булочку и кладу на край тарелки.

— Bellissima! — восклицает он, глядя на Диану.