Спорим, влюбишься? (СИ) - Юнина Наталья Страница 3

– Замолчи. Ни звука, если хочешь, чтобы тебя не нашли, – прошептал еле слышно.

Медленно убирает ладонь и тут же наклоняется к дивану. Приподнимает странную конструкцию и взглядом приглашает меня в этот «гроб».

– Залезай.

Несмотря на то, что внутри «гроб» пыльный, я, не раздумывая, залезаю внутрь. Какая-то секунда и стало очень темно. А еще через несколько мгновений я услышала папин злой голос:

– Когда успела?!

– Она попросилась в туалет. Когда я понял, что ее долго нет, пошел за ней. Входная дверь на распашку, обуви – нет. Извините, Григорий Александрович.

– Когда это было?

– Минут пять назад, – ну все, не буду его мучить с того света. Все-таки глаза добрые – это не хухры-мухры.

– Ладно, главное жива. Сейчас мои ребята тут все прочешут. Камеры рядом есть?

– У нашего подъезда точно есть.

– Ладно, спасибо, Миш. Хоть какая-то зацепка.

Дальше голоса становятся все тише, я же лежу в своем гробике донельзя счастливая с дурацкой улыбкой на губах. Ровно до тех пор, пока не открывается крышка «гроба». Нельзя столь яро демонстрировать свою радость.

– Как только освоюсь в новой жизни, я обязательно схожу в церковь и поставлю свечку за твое здравие. Буду молиться за тебя каждый день. Спасибо, что не сдал меня папе.

Молча протягивает мне руку и помогает выбраться. Отряхнувшись от пыли, перевожу взгляд на задумчивого Медведева.

– Тебя все равно найдут.

– Из-за камеры в подъезде? Они поймут, что я никуда не убегала?

– Нет. Здесь не работают камеры. Даже мне было бы сложно скрыться с баблом и связями от такого человека, а ты…

Договорить Медведев не решился, просто махнул рукой и сел на диван. Шумно вздохнул и перевел на меня взгляд.

– Я все продумала. У меня вся сумочка набита украшениями. Сумма должна выйти внушительная. Надо только добраться до ломбарда.

– Бестолочь, – еле слышно произнес Миша. – После посещения ломбарда тебя сразу вычислят.

– И тут я тоже продумала. Я поеду в другой город, надо только немного денег достать.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

– Сядь, не мельтеши. Мне надо подумать.

Сидеть и молчать, когда тело в таком неподобающем виде – сложно. Не люблю грязь.

– Миша?

– Что?

– А у тебя можно принять душ? Я просто вся в пыли, да и вообще.

– Можно. Если там свободно. До конца коридора и направо. Синяя дверь.

– Спасибо тебе огромное за все, – уже у двери останавливаюсь я.

– Стой.

Ожидала какой-нибудь колкости или издевки, но точно не того, что Медведев достанет из шкафа полотенце и футболку.

– Спасибо.

– Сумку можешь оставить здесь, я не украду твои украшения.

– Там не только они. Там... гигиенические принадлежности и сменное белье.

– Ну, Маша, ты прям подготовилась, – иронично произносит Медведев.

– Гигиена – наше все. И, пожалуйста, просто Мария.

– Хосе Игнасио, – протягивает мне руку.

– Что?

– М-да… иди уже, просто Мария. Только тихо, оставь свои эмоции при себе от посещения ванной.

Да уж, все познается в сравнении. Коморка не такая уж и страшная по сравнению с этим. Рвотные позывы так и просятся от созерцания ужаса, творящегося в ванной комнате. Глядя на унитаз, я поняла, что физиологические нужны я справлять до завтра точно не буду.

Кое-как залезла в неподобающего вида ванну и стала с усердием мыться. Еще никогда с такой скоростью я не мылась. Благо, полотенце и футболка, предложенные Мишей оказались приятно пахнущие порошком. Не брезгуя, надела на себя футболку и, удостоверившись, что она доходит мне до середины бедра, вышла из ванной.

Тут же наткнулась на недоброжелательного вида женщину крупной комплекции.

– Ты кто такая?

– Добрый вечер. Я – Мария, – протягиваю женщине руку, но та и не думает мне ее подавать.

– Теть Жень, это моя девушка, – в коридоре тут же появляется Миша. Фух, слава Богу.

– О, явился, еще и не один. Ну и отлично, значит завтра твоя Маша и дежурит, – улыбаясь, произносит женщина.

– Лучше просто Мария. А дежурить, это что значит?

– Убрать кухню, а здесь – унитаз, раковину и саму ванну. Ну и полы, конечно.

– Извините, это не совсем честно. Я пользовалась только ванной и не собиралась справлять свои нужны на этом унитазе. Почему я должна его мыть, если я в него не ходила?

– Так пописай. Патлы за собой убрала? – стою как вкопанная, не зная, как реагировать на такое хамство.

– Вообще-то у меня красивые шелковистые волосы, а не патлы.

– Теть Жень, – тут же встревает Медведев. – Завтра уберем. Не волнуйтесь. Пойдем, – Миша хватает меня за руку и с силой уводит в свою коморку.

– Можно аккуратнее. Больно же.

– Я тебе сказал вести себя тихо, а ты что делаешь?!

– Разве я была громкой?

– Я тебя сейчас прикончу…

Закрыла ладонями уши, когда изо рта Миши полился отборный мат.

– Пожалуйста, никакой нецензурной лексики при мне!

– Это вообще-то моя комната!

– Но уважение к собственной гостье должно быть? Разве я о многом прошу?

– Еще раз. Это мой дом. Мои правила. И я живу так, как хочу. Если мне хочется матюгнуться, я это сделаю.

– Зачем? Какую смысловую нагрузку несут эти некрасивые слова?

– Никакую. Нет ничего красноречивее матов.

– Их можно заменить. Ну или обойтись хреном. Которое растение. Которое используют не как растение.

– Да иди ты… на растение. Значит так, слушай меня внимательно и запоминай, – подтолкнул к дивану и, не деликатничая, с силой усадил меня на него. – Пока ты находишься при мне – ты обязана делать то, что я говорю. В общем, делать то, к чему ты привыкла – слушаться. В данном случае меня.

И вроде бы понимаю, что он прав. Это его дом, его правила и сейчас, так или иначе, я завишу тоже от него. Но почему мне сейчас так обидно? Это ведь, по сути, правда. Я привыкла слушаться. Никчемное создание.

Из-за раздумий о собственной никчемности, я не сразу осознала, что ладонь Миши гладит мою коленку, а вторая рука поднимает вверх футболку, оголяя мои бедра.

– Что ты делаешь?! – перехватываю его руку.

– А что я делаю?

– Гладишь мои ноги. Лапаешь. Разглядываешь.

– Не глажу и не лапаю, а ощупываю. Не разглядываю, а смотрю. Коленки ты знатно отбила. Встань, посмотрю бедро.

– Не надо мне ничего смотреть.

– Маш, ты меня не привлекаешь как женщина. Так что выдохни.

Мне бы радоваться надо, никаких поползновений на мой счет не будет. Но почему же так обидно? Снова!

– Я сейчас постараюсь какую-нибудь мазь найти. Если не найду, утром йодовую сетку сделаю.

– Что сделаешь?

Вместо ответа Медведев лишь махнул рукой и вышел из коморки. Вернулся через несколько минут с мазью в руке. Небрежно кинул ее мне в руки, буркнув «мажь», сам же принялся копаться в шкафу.

– Есть хочешь?

Есть хотелось неимоверно, но, во-первых, уже очень поздно, во-вторых, не хотелось больше ничего принимать от этого человека. Да, стоит признать, что его последние слова меня задели особенно сильно.

– Спасибо, я не голодна.

– Застилай наволочку, – кидает мне в руки подушку.

Сам же принимается расстилать диван. Стою как вкопанная, понимая, что подушки две. Он что собрался здесь тоже спать?

– Мы будем спать вместе?

– Придется.

– А ты не уступишь мне место? Как джентльмен? Ты же можешь поспать на полу.

– Я что похож на дебила? – невозмутимо бросает Миша.

– Честно говоря, я никогда в жизни не видела людей с такой патологией, только по справочникам. Поэтому мне сложно судить. Но думаю, ты на него не похож.

Выражение лица у Медведева, мягко говоря, странное. Совершенно не могу уловить эмоции на лице этого мужчины.

– Это был риторический вопрос. Я устал и буду спать на диване. А если ты здесь спать не хочешь, я постелю тебе на коврике в прихожей.

– Ну, вместе, так вместе, – пожимаю плечами, рассматривая в руке наволочку.