Идеальные разведенные - Анна Белинская Страница 3

— Девочки, может, все-таки останемся дома? — Сашка поочередно смотрит то на меня, то на Юльку.

Я попыталась нас накрасить так, насколько позволили дрожащие пальцы и моя нетрезвая координация. В целом, мы с Юлькой остались довольны своим внешним видом, но почему-то, глядя на жалостливое и слегка пораженное лицо Сашки, я начинаю в этом сомневаться.

Мы втроем топчемся в прихожей и пытаемся обуться, пихая друг друга локтями и весело щебеча. Внизу нас ожидают два такси: в бар — для меня и Юльки, до дома Филатовых — для Сашки.

Выходим из подъезда, спотыкаясь и держа друг друга под руки, как старые, но в душе молодые, клячи!

С Юлей усаживаемся на задние кресла, и наше такси уже вовсю готово сорваться с места, когда резко открывается передняя дверь, и Сашка запрыгивает на пассажирское сидение.

Мы с Юлькой непонимающе смотрим на нее, открыв рты.

— Я не могу вас бросить в таком состоянии. Я еду с вами, девочки, — уверенным голосом отвечает Санька, развернувшись полубоком к нам.

В такси повисает гробовое молчание, которое спустя несколько секунд прерывается моим задумчивым голосом:

— Н-да-а… Ну и компашка собралась: одна сегодня развелась, другая глубоко беременная…

— А у третьей не было секса уже полгода, — встревает Юля, — да я практически девственница! — хохочет.

Мы ржем, как умалишенные, под косой взгляд водителя такси. Просто он не знает, как я обожаю своих шальных подруг, но ответственно выворачивает руль и мчит нас в «Галактику».

3. Леон

Я заранее забронировал столик, потому что запросто попасть сюда пятничными или субботними вечерами невозможно. «Галактика» — популярный бар в городе с приличной музыкой, неслабым баром и кусачим ценником, поэтому всякий сброд сюда не сунется.

Вадим, мой приятель, вальяжно развалился на диванчике и облизывает глазами извивающихся на танцполе красоток. Макс Филатов весь вечер пялится в телефон, переписываясь со своей беременной женой Сашей. Макс и Саша — наши с женой… бывшей женой друзья. Я даже скажу больше: они нам как родственники, потому что Агата — крестная мать сына Сашки, а я, вроде как, планирую стать крестным для малышки, которая вот-вот должна родиться.

— Ну, брат, как оно? — спрашивает Вадим, разливая коньяк.

— Что? — переспрашиваю, не уловив суть.

— Ну, в смысле, холостым и свободным, — поясняет.

— А-а-а, — протягиваю. — Не знаю, еще не понял, — неопределенно пожимаю плечами.

Если друг полагает, что я вырвался из оков гнетущего меня брака, то он глубоко заблуждается. Это было лучшее время, в котором я был счастлив. По крайней мере первые четыре года точно.

Но и беспомощным я себя в одночасье не стал ощущать: я давно забочусь о себе сам, последние два года как пить дать.

Ухмыляюсь, когда ненароком вспоминаю слова моей уже бывшей жены: «Милый, погладь себе в конце концов рубашку, а то люди подумают, что я у тебя ничего не делаю». Или ее фирменные завтраки… единственный несгоревший омлет до сих пор мне снится в кошмарах. Поэтому у меня не было иного варианта, как научиться готовить самому, чтобы прокормить себя и свою Богиню.

— Та-ак, а эти что здесь забыли? — мой поток мыслей прерывает Максим.

Он смотрит куда-то вперед, и на его лице начинают играть желваки. Прослеживаю за его взглядом и натыкаюсь на занимательную картину: беременная Сашка ведет под руки с одной стороны мою бывшую, с другой — подругу Агаты. Я ее знаю, но не помню, как ту зовут. Девчонки выглядят экстравагантно и ярко: рыжая Сашка с огромным животом, белокурая Агата, худая как селедка, и темноволосая подружка с выдающимися нижними «глазами», выпрыгивающими из маленького лоскутка кофточки. Так себе косплей на «Виагру».

Эта «святая троица» направляется прямо к барной стойке, у которой толпится возбужденный народ.

Максим, открыв рот, наблюдает за своей женой, которая старательно пытается взобраться на высокий барный стул со своим беременным животом. Сашка единственная присаживается, когда оставшиеся две подружки стоят по разные от нее стороны.

Мне до колик в животе забавно. Они выглядят настолько комично, что мне не удается сдержать хохоток.

Максим смотрит на меня злобным взором, только я не могу понять, на кого он сейчас больше злится: на меня, или на свою жену.

— Ты стуканул, где мы? — спрашиваю Макса.

Друг отрывается от созерцания своей жены и поворачивается ко мне.

— Я, по-твоему, на стукача похож? — Макс вспыльчивый и довольно быстро заводится. Он откидывает от себя стакан, и тот катится по столу, ударяясь о бутылку коньяка.

— Ладно, понял, — выставляю ладони вперед в примирительном жесте. Стычка с другом сегодня не входила в мои планы.

— Мужики, я не понял, там за баром ваши жены, что ли? — Вадим только сейчас замечает девушек.

— Ага, — одновременно отвечаем с Филатовым, у которого, очевидно, подгорает.

— А кто темненькая с ними? — уточняет Вадим.

— Подружка Агаты. Не помню, как зовут, — пожимаю плечами.

Макс вскакивает с места и направляется устрашающей походкой в сторону девушек. Страшно становится даже мне.

Но за метр до девчат, замедляется, а следом осторожно касается плеча своей жены. Сашка вздрагивает и оборачивается. Хмуро сканирует мужа, а затем с огромной улыбкой до ушей повисает у него на шеи.

Освободившись от объятий жены, Максим приобнимает Агату и целует ее в щеку, кивая третьей подружке.

Очевидно, в этот момент Макс сообщает обо мне, потому что четыре пары глаз устремляются в мою сторону как стрелы. Саша машет мне рукой и посылает воздушный поцелуй, а я салютую ей стаканом с виски. Агата тут же отворачивается, поджав губы и задрав свой еврейский нос. Друг о чем-то оживленно рассказывает своей беременной супруге, отчего Сашка моментально спрыгивает с барного стула, воинственно складывает руки под грудью и отрицательно крутит головой. Я округляю глаза, когда Филатов яростно ударяет ладонью по барной стойке и направляется к нашему столику.

— Ненормальная! — бубнит, протискиваясь к своему месту и шаря по дивану в поисках своего телефона. Смеюсь про себя.