Во всем виновата текила (ЛП) - Коул Фиона Страница 30

Я приподнялась на носочки и прижалась к его рту. Поцелуй был крепким и лишенным всякого изящества, но это не имело значения, потому что мои губы были прижаты к губам Паркера Каллахана.

Его тело напряглось напротив моего всего на мгновение, но этого было достаточно, чтобы я почувствовала, что на меня словно вылили ушат холодной воды, остужая мое излишнее возбуждение.

Я целовалась с Паркером Каллаханом ― моим сводным братом ― на публике, где любой мог увидеть.

Все, что раньше сдерживало меня, снова прорвалось сквозь дымку, и я отпрянула назад.

― Черт. Паркер. М-мне так жаль, ― заикаясь, произнесла я.

Он моргнул, глядя на меня сверху вниз, словно никогда раньше не видел меня.

― Мне жаль, ― снова прошептала я.

Он снова моргнул, и потрясение исчезло. В следующее мгновение я ощутила, что его руки напряглись, а ладони вжались в мою спину, когда он повернул нас вглубь затемненного угла. Огни и толпа исчезли позади него, и я видела только его.

Я хотела видеть только его.

― Паркер, ― прошептала я, умоляя его сказать мне, что делать дальше.

Я едва могла разглядеть его глаза в темноте, но увидела, как расширились его зрачки перед тем, как он наклонился и прильнул своими губами к моим. Я ахнула, и он воспользовался этим, чтобы углубить поцелуй, прижимаясь своим языком к моему.

На вкус он был словно терпкий лайм и текила, и я опьянела от него так же, как и от текилы. Его пряный аромат, который витал в ванной каждое утро, окутывал меня. Я вцепилась в его бицепсы, впиваясь ногтями в напряженные мышцы, желая оставить на нем свой след.

Я не понимала, что это значит, но пока он направлял меня, и в тот момент, когда я уперлась спиной в стену, мне было плевать. Я превратилась в животное, поддавшись своим инстинктам... превратилась в угли, разгоревшиеся до адской пыли. Скользнув руками вверх, зарылась ими в его волосы, притягивая его ближе, не желая, чтобы он понял, что это ошибка, и остановился.

Я вплотную прижалась к его груди, бедрам, избавляясь от каждого миллиметра разделяющего нас пространства. Он застонал, когда его твердый член коснулся моего живота, вибрация стона отдалась в моих чувствительных сосках.

Я выгнулась и застонала, когда он отстранился, чтобы мы могли перевести дух только для того, чтобы все повторить.

Его щетина оцарапала мне щеку, когда он провел своими ищущими губами по моей шее. Рука, прижатая к моей спине, скользнула к груди и коснулась ее. Желая увидеть это, я наклонила голову, предоставляя ему больше доступа, и наблюдала, как его длинные пальцы обхватывают мою грудь, я застонала, когда его большой палец коснулся моего соска.

Я качнула бедрами, потираясь о его член взад и вперед, нуждаясь в трении... нуждаясь в чем-то.

― Еще, ― умоляла я.

― Бл*дь, ― пробормотал он в мою кожу.

Его губы снова прошлись по моему подбородку, он ущипнул сосок через лифчик, заставив меня ахнуть, чтобы его язык овладел моим ртом, пробуя меня на вкус так, как я мечтала.

Мы пожирали друг друга в темном углу, теряясь в дымке запретного удовольствия, игнорируя все, что могло заставить нас остановиться.

Все, но только не парней, выкрикивающих мое имя.

Их крики разрушили наш мирок, и инстинктивно мы отпрянули друг от друга.

― Бл*дь, ― снова пробормотал он, не отводя от меня взгляд, такой же опустошенный, как и мои чувства. ― Нова.

Я прикоснулась к своим губам, пытаясь сохранить воспоминание о нашем поцелуе.

― Я не...

Я не хочу останавливаться, хотела сказать я, но признание было слишком похоже на мольбу, и я оборвала себя.

Не то, чтобы это имело значение, потому что он, очевидно, думал о том же.

― Хочешь пойти домой? ― спросил он, но что-то в его вопросе дало мне понять, что возвращение домой ― это нечто большее, чем наше ежедневное времяпрепровождение.

И мне не терпелось выяснить это.

― Да. Отвези меня домой.

Это прозвучало как мольба, но, представляя, что может произойти, меня это не волновало. Я бы умоляла его на коленях, если бы это означало, что мы не остановимся.

Теперь, когда мы начали, я не хотела останавливаться.

ДВЕНАДЦАТЬ

НОВА

ПРОШЛОЕ

Первое, на что, войдя, я обратила внимание, ― идеальная семейная фотография, которая, по словам мамы, была нам просто необходима, потому что мы стали семьей. Рядом с ней стояла наша совместная с Паркером фотография, которую мама заставила нас сделать в роли брата и сестры.

Не то напоминание, в котором я нуждалась, когда мои губы все еще пылали от его поцелуев. Не тогда, когда мне хотелось наброситься на него, как только за нами захлопнется дверь, и мы могли снова все повторить.

Из-за угла светил тусклый свет, оставленный нами на кухне, освещая нас в тени. И когда я обернулась, то заметила, что он смотрит на ту же фотографию, и меня сковал ужас.

Прошло тридцать минут с тех пор, как я впервые поцеловала Паркера Каллахана... тридцать минут слишком долго. Мы поспешно попрощались и молчали всю дорогу, сидя на заднем сиденье такси, оба погруженные в свои мысли... я прибывала в предвкушении. Я надеялась, что Паркер, испытывал такое же волнение и предвкушение, но, увидев его хмурое лицо в тот момент, когда он уставился на фотографию, я забеспокоилась, что, возможно, только я испытываю нечто подобное.

― Нова...

― Нет, ― я оборвала его прежде, чем он начал свою речь о том, почему мы не должны этого делать. Он мог бы привести любую причину, и все равно это не имело бы значения. Мне было плевать. Наши родители уехали на выходные, и между нами не было преград. ― Только на одну ночь, ― взмолилась я. ― Как подарок на мой день рождения. И по ее прошествии мы не будем ничего обсуждать.

Так же, как и в последние несколько месяцев. Между нами были сплошные недомолвки, и мы не обсуждали наши чувства.

Наконец он отвел взгляд от фотографии, посмотрел на меня мрачным взглядом, и я затаила дыхание, ожидая.

Почему он не повторял то, что делал раньше? Почему не затащил меня в свою комнату? Почему не выглядел таким же отчаянным, как я?

― Если только нам не о чем будет говорить, и сейчас я выставляю себя идиоткой, заявляя о неразделенных чувствах.

На это он, наконец, отреагировал. Откинул голову назад и рассмеялся.

― Ха! Бл*дь, нет. Твои чувства стопроцентно взаимны. Господи, Нова, ― вздохнув, сказал он, затем провел рукой по волосам и помассировал шею. ― Если я начну рассказывать о своих мыслях, то ими можно будет заполнить много томов энциклопедий. Так что, поверь, в этом ты не одинока.

― Ты тоже об этом думаешь? ― нерешительно спросила я.

Он покачал головой, словно не понимая моего вопроса.

― Постоянно, ― прошептал он, медленно сокращая расстояние между нами. ― Как думаешь, почему я прихожу к тебе практически каждую ночь?

С каждым его шагом мое сердце билось все сильнее, разгоняя адреналин, словно лава, по венам. С каждым шагом я задыхалась, отчаянно желая его.

― Моя кровать удобнее? ― предположила я.

Его губы искривились, а глаза отяжелели.

― Тогда почему я избегаю других девушек?

― Правда? ― Он кивнул, и, сглотнув, я попыталась выдавить из себя еще одну язвительную фразу: ― Возможно, ты сдерживаешься ради Орена?

Наконец, он оказался в нескольких сантиметрах от меня ― так близко, что мне пришлось откинуть голову назад, чтобы выдержать его пылающий взгляд. Он словно пригвоздил меня к месту, но я была добровольной жертвой. Возьми меня, ― умоляла я в ответ на его обжигающее обещание.

― Нет, Нова, ― сказал он, убирая мне за ухо выбившуюся из прически прядь волос, его грубые пальцы нежно коснулись моей щеки. Ласка была мимолетной, но сравнима с прикосновением к эрогенной зоне, посылая мурашки по телу. ― Потому что я не могу перестать думать о тебе. Не могу перестать наблюдать за тобой, хотеть тебя.