Саша Майская - Любовь по заданию редакции Страница 30

Андрея тут знали поголовно все, все с нами здоровались, и я уже через пять минут чувствовала, как болят мышцы лица, потому как приходилось все время улыбаться и кивать в ответ. Мне ужасно все это нравилось, а на Андрея я вообще смотрела с такой гордостью, словно он был моим любимым сыном.

Впрочем, некоторые встреченные женщины меня удивили и немного… насторожили, что ли? Они как-то странно заглядывали в машину, пристально смотрели на меня, качали головой и скорбно поджимали губы, а некоторые даже ойкали и вытирали глаза косынками.

Зато возле сельпо я сразу обо всем этом позабыла. Дело в том, что приземистое одноэтажное здание магазина стояло на высоком и крутом берегу, обрывавшемся прямо к реке. Вид отсюда открывался такой, что дух у меня захватило в самом прямом смысле слова. Я выскочила из машины и кинулась к краю обрыва, едва не улетев от избытка чувств вниз. Андрей сердито крикнул мне вслед:

— Осторожно, балда! Свалишься…

Я раскинула руки и втянула свежий, прохладный воздух полной грудью.

Невдалеке собралась компактная группа односельчан Андрея Долгачева, с интересом рассматривающая, как я выражаю свои восторги. Андрей несколько недоуменно покосился на них, потом бесцеремонно схватил меня за руку и уволок в магазин.

Здесь восторги мои стали и вовсе перехлестывать через край. Во-первых, я впервые видела настоящий деревенский супермаркет — если его можно так назвать. Во-вторых, здесь было все.

Крупа и губная помада, дрожжи и автомобильные покрышки, сахар и комбикорм в громадных мешках, газировка и керосин… В дальнем углу стояла самодельная вешалка, на которой висела одежда.

Андрей поздоровался с продавщицей, пихнул меня в бок, и я тоже одарила добрую женщину солнечной улыбкой и громогласным приветствием. Мне ужасно нравился этот обычай — здороваться с каждым встречным!

Добрая женщина уже традиционным жестом подперла, щеку ладонью и протянула нараспев:

— Здравствуй, миленькая, здравствуй, голубушка, ой, господи, да что ж это деется… Ведь такая молодая…

Последнюю фразу я не очень поняла, но мне было и не до того. Я бросилась на вешалку с одеждой, как коршун на цыпленка.

Ну, во-первых, здесь висели настоящие джинсы «Вранглер». В Москве такие сейчас стоят от двух тысяч, здесь они стоили двести рублей. Во-вторых, меня совершенно очаровала так называемая спецодежда. Стильные балахоны и комбинезоны цвета грозовых облаков и мокрого асфальта, добротные ветровки, способные выдержать даже прямое попадание градом по башке, новехонькие армейские бушлаты, настоящие тельняшки — утепленные и тонкие.

Внизу, под вешалкой, стояла обувь. Помимо армейских кирзовых сапог, которые начинались с сорок четвертого размера и потому меня не заинтересовали, здесь были высокие армейские же ботинки на шнуровке — последний писк московского сезона — и самые настоящие «мартенсы», да еще и с металлическими заклепками на тупых мысках… Я к подобной обуви испытывала настоящую слабость, поэтому присела над ними и заворковала, как горлица, периодически вскрикивая от счастья при виде ценников…

Продавщица жалостливо смотрела на меня из-за прилавка, а когда мы уже выходили из магазина, нагруженные свертками, в порыве непонятного, но сильного чувства протянула мне громадного леденцового петуха на палочке со словами:

— Кушай, жаль ты моя бедная! О-ох, за что наказываешь, гос-споди!

Андрей запихнул меня и покупки в машину, а сам зачем-то вернулся в магазин. Я сидела на пассажирском сиденье, сосала петуха и смотрела, как Андрей о чем-то расспрашивает продавщицу, а та в ответ растерянно разводит руками, потом показывает в мою сторону, крутит пальцем у виска, машет на Андрея рукой, смеется, запрокинув голову, прижимает ладони к зардевшимся щекам… Очень мне нравилась деревенская жизнь! Не понятно, но здорово. И люди такие добрые!

Перед обедом мне опять позвонил Вадик.

— Евгения! Как обстановка?

— Отлично. Собираемся обедать.

— Бесполезно просить вас подсыпать слабительного ему в суп?

— Абсолютно.

— Что ж… в таком случае возвращайтесь.

Мне показалось, что на меня упал потолок.

— Что?!

— Возвращайтесь. Вы нужны мне здесь, а там ваша миссия закончена. Не расстраивайтесь, я вас понимаю. Вы исполнительны и трудолюбивы, но в вас нет цинизма и азарта, присущих нам, акулам пера. Вас сдерживают рамки приличий, а в подобном деле нужен бессовестный человек… Я пошлю Анжелу.

Потолок еще раз стукнул меня по голове.

— Зачем Анжелу?

— Ну, все равно она и будет вести журналистское расследование насчет потусторонних сил.

— Слушайте, Вадим Альбертыч, а почему бы вам… нам просто не оставить Долгачева в покое? В конце концов, он же не медийное лицо, он простой сельский ветеринар…

— Ха! Это вы так решили. А мы тут покопались в архивах, нашли его однокурсников… Знаете, на какой операции он был главным ассистентом? Помните, у предыдущего главы государства были проблемы с сердцем? Да-да, правильно молчите.

— Ну и что? Это же было давно…

— За него уже схватились сразу несколько изданий. Человек, сам себя сделавший, все такое… Между прочим, ему присудили Госпремию, а он всю ее вбухал в этот несчастный Караул. Так что ваш Долгачев очень даже медийный, теперь важно не упустить его и не дать конкурентам шанса переманить его в другие издания. Мы на нем состояние сделаем, вот увидите…

Вадик еще что-то нес, а я стояла и кусала губы. Нет, конечно же я не собиралась провести остаток жизни в Карауле, окучивая картошку и ассистируя Андрею во время отела. Я с самого начала знала, что уехать придется, и даже довольно скоро, но все равно распоряжение Вадика застало меня врасплох. Не говоря уж о сообщении, что сюда приедет Анжела Мессер! Вот кто времени терять не будет, так это она.

Вадик опомнился и поинтересовался:

— Как моя собака? Доктор уже сделал операцию?

Я была слишком расстроена, чтобы беречь нервы босса, и потому брякнула:

— Нет. Не сделал. Она беременная.

— ЧТО?

— Что слышали. В смысле, у Матильды будут щенки.

— Но когда…

— Через месяц. Даже раньше.

— Да нет, это как раз исключено, я имею в виду, когда она успела, мерзавка… А! Понимаю! Поэтому этот негодяй и подарил мне ее!

— Вы ж сказали, что она пять штук стоит?

— Ой, Евгения, ну вы прямо как ребенок! Неужели я могу отдать такие деньги за обычную собачонку? Просто этот мерзавец набивал ей цену, чтобы сбагрить… Так, скажите вашему… нашему ветеринару, что от щенков нужно срочно избавляться!

И тут я озверела. Бывает такое состояние — ты становишься спокоен, как танк, но в голосе твоем слышится далекая канонада, а в глазах появляется стальной блеск…