Замуж — никогда - Винк Таня Страница 31

«Не так уж это и страшно», — подумала Аня, пытаясь успокоить бешено колотящееся сердце и глядя на красный сигнал светофора. Зажегся зеленый. Аня перебежала через дорогу и остановилась у подъезда. Ей снова было страшно. Еще страшнее, чем перед мостиком. Она посмотрела назад, на пройденный путь, и с грустью подумала: «Зачем я сюда пришла? Наверняка Елена Францевна пригласила меня лишь из вежливости». Дедушка говорил, что люди в селе просят заходить к ним исключительно из вежливости. А как в городе? В груди у Ани словно что-то сдулось, и, сунув руки в карманы курточки, она повернула обратно.

— Аня! — услышала девочка, подходя к светофору, и быстро обернулась — из настежь распахнутого окна ей махала Елена Францевна. — Анюта! — Женщина поманила ее рукой.

Не чувствуя земли под ногами, девочка побежала обратно и в считаные секунды оказалась под окном.

— Привет, Анечка! — воскликнула Елена Францевна. — Ты почему мимо прошла? — Она улыбнулась.

— Да я… — Девочка пожала плечами. — Да я… это… спешила… В цирке была, смотрела расписание, хочу с братом пойти, — скороговоркой выпалила она, прикидывая, видела ли Елена Францевна, как она возле подъезда торчала.

— В цирк? Я люблю цирк. А мы тебя ждали.

Девочка захлопала ресницами:

— Хорошо…

— Роза Францевна только что котлеты пожарила, они у нее отлично получаются. Давай, заходи… Второй этаж, квартира тринадцать. — Елена Францевна потянула на себя створки окна, а Аня помчалась в подъезд.

Елена Францевна в халате и переднике, отделанном по краю волнистой тесьмой, уже ждала ее на пороге.

— Добро пожаловать. — Она широко улыбнулась, и Аня удивилась тому, какая у нее искренняя улыбка.

Елена Францевна пропустила Аню в большой коридор. Пахло жареными котлетами.

Ее сестра, такая же седая и высокая, тоже в халате и переднике, стояла, вытянув руки вдоль тела, возле огромной старинной вешалки, на которой могли бы уместиться пальто всех Аниных одноклассников.

— Так вот вы какая, Анечка! — воскликнула Роза Францевна. Девочка обрадовалась, но тут же съежилась от смятения, испуга и еще чего-то, доселе ей неведомого — будто что-то непонятное пробиралось в ее сердце и, находя там отклик, уютно устраивалось. К ней еще никто не обращался на «вы», и это было непривычно и очень приятно. Она словно на голову выше стала, и спина выровнялась. — Меня зовут Роза Францевна. — Женщина улыбнулась — так улыбаются учительницы в старых черно-белых фильмах.

В горле у Ани почему-то пересохло. Она не знала, куда деть руки. Опустила их вдоль тела — неудобно. Неужели Розе Францевне руки не мешают? Девочка смущенно озиралась. Потолки высокие, но хочется пригнуться, втянуть голову в плечи и спрятаться, хоть ей тут и «вы» говорят. Ох, все-таки зря она сюда пришла. Зеркало большое, в широкой резной раме. В углу еще одна вешалка на толстой ноге, наверху мужская шляпа. «Чья это шляпа?» — подумала Аня, и Роза Францевна вдруг сказала:

— Это шляпа нашего папы.

И смотрит на Аню не мигая.

«Мысли читает!» — испугалась девочка.

— Деточка, вымойте руки, и за стол. — Цокая высокими каблуками по сверкающему паркетному полу, Роза Францевна с невероятно ровной спиной удалилась вглубь квартиры.

По спине у Ани побежали мурашки. Елена Францевна дала ей тапочки и провела в большую ванную с окном, которую по праву можно было назвать комнатой. Ванна в ней просто терялась. Все сверкало чистотой.

— Вот это полотенце для рук. — Елена Францевна указала на зеленое с оранжевыми полосками полотенце и ушла, а Аня принялась мыть руки пахучим мылом, стараясь как можно меньше брызгать на сверкающий, причудливо изогнутый кран. Вымыла, вытерла сначала руки, потом, опасливо оглядываясь на дверь, протерла полотенцем кран. Постояла, вдыхая необычайно свежий, влажный воздух, и, стараясь вести себя тихо, вышла в коридор.

— Готова? — Елена Францевна выплыла из двери напротив.

Аня кивнула.

— Тогда идем к столу.

Столовая показалась девочке необъятной. Посредине стоял большой овальный стол, покрытый белоснежной скатертью. На полу лежал ковер, который показался Ане каким-то необычным — такое впечатление, что идешь по чему-то очень мягкому и, вместе с тем, упругому. Пузатый буфет с хрустальными вазами и салатницами, совсем не похожими на те, что стояли дома в серванте. Массивная люстра с сверкающими подвесками, потолок с лепными узорами. Стулья с плоскими бархатными подушечками на сиденьях… Картина в тяжелой золоченой раме… Цветы на широких подоконниках и тяжелые портьеры… Аня чувствовала себя здесь неуютно. Ей казалось, что все эти предметы и даже стены смотрят на нее с недоумением, мол, откуда эта девчонка взялась? Растерянно осматриваясь, она боялась сесть на стул, предложенный Розой Францевной. Боялась двинуться с места, что-то зацепить, допустить оплошность.

— Анечка, садитесь, — сказала Роза Францевна.

Девочка опустилась на краешек стула и только тогда с ужасом заметила, что по бокам большой плоской тарелки с золотистым ободком лежат нож и вилка, причем не просто так лежат, а опираются на подставочки, без сомнения, серебряные, а на тарелке… белоснежная салфетка, протянутая через кольцо, тоже, наверное, серебряное.

— Розочка, нож не нужен, — сказала Елена Францевна, — ведь мы сегодня будем есть котлеты, — и убрала со стола все ножи. — Анечка, положи салфетку на колени.

Это был не обед, а одно мучение. Сначала Елена Францевна налила из белой супницы горячий куриный бульон с желтоватыми бляшками жира, положила в каждую тарелку половинку вареного яйца и посыпала укропом. Бульон был невероятно вкусный, но Аня вкуса почти не чувствовала — она боялась закапать салфетку, все время сползающую с колен, боялась стукнуть ложкой о тарелку и в конце концов все-таки стукнула! Тут же вздрогнула, обвела сестер испуганным взглядом, но они продолжали есть как ни в чем не бывало. Котлетами с гречневой кашей она тоже не насладилась — она все время боялась что-то сделать не так…

— Ты какой чай будешь пить? — спросила Елена Францевна, вставая из-за стола и беря в руки свою тарелку.

— Любой, — пискнула Аня, испугавшись, что мучения продолжатся, потому как и чай здесь тоже, наверное, пьют по-особому, и вскочила на ноги, чтобы помочь убрать посуду. Салфетка упала под стол. Аня юркнула за ней, затем выбралась из-под стола, зажав салфетку под мышкой, схватила блюдце с остатками укропа. — Я вам помогу! — И поставила его на свою тарелку.

— Нет, нет! — воскликнула Елена Францевна. — Так не делай, иначе трудно будет отмыть блюдце. Никогда не ставь тарелку в тарелку.

Аня тут же вернула блюдце на стол и выронила салфетку. Слава богу, на этот раз она упала на стул. Аня спохватилась, подняла блюдце, а под ним на скатерти — жирный круг…

— Ничего страшного, — подбодрила Роза Францевна вконец расстроившуюся Аню. — Скатерть пора сдавать в прачечную. Отнесите, пожалуйста, супницу в кухню.

Аня несла супницу как что-то сверхценное. Ее руки дрожали. Потом она отнесла в кухню все, что ей доверила Роза Францевна. Ане расхотелось пить чай и вообще здесь находиться. Странные они, эти сестры. Их поведение показалось девочке оскорбительным. Ане хотелось плакать.

Чай пили из красивых полупрозрачных чашек. К нему сестры подали абрикосовое варенье и печенье «Зоологическое». Беззвучно попивая чай, они расспрашивали Аню о семье, о школе. Девочка очень обрадовалась, что можно больше не есть, но и рассказывать о себе ей не хотелось — Ане казалось, что сестры над ней смеются. Она односложно ответила на пару вопросов и покосилась на электронные часы, стоящие между хрустальными вазами и салатницами.

— Вам уже пора? — спросила Роза Францевна, поймав ее взгляд.

— Да. — Аня кивнула и облизала губы — было страшно вытирать их хрустящей белоснежной салфеткой.

— Приходите к нам еще, но предварительно позвоните, — сказала Роза Францевна.

— Спасибо.

Аня поблагодарила за очень вкусный обед и встала.

— У вас дома есть телефон? — спросила Елена Францевна.