Кактус для вашей мыши - Александра Шервинская Страница 31

Тяжко вздохнув, я выползла из-под одеяла и, сопровождаемая довольным сытым взглядом, направилась в ванную, где минут десять простояла под контрастным душем. Это привело меня в более или менее адекватное состояние, и я уже достаточно бодро вошла в кухню, в которой восхитительно пахло свежесваренным кофе. На столе дымилась чашка, рядом на тарелочке лежали пирожные, на которые у меня, видимо, скоро начнётся аллергия. Я недоумённо огляделась, пытаясь понять, куда делся автор чудесной композиции «кофе с эклером», и обнаружила его на балконе, держащим в одной руке чашку, а в другой телефон. Он что-то говорил, не забывая отпивать из чашки, и выглядел при этом так по-домашнему, что у меня закололо где-то в районе сердца.

Цыкнув на непослушную часть организма, я сделала глоток и блаженно прищурилась: да, чашка крепкого чёрного кофе с утра – это правильное начало дня! Не успела я сделать нескольких медленных глотков, как замёрзший Беляев вернулся с балкона и, проходя мимо в прихожую, чмокнул меня в нос. Практически тут же раздался звонок домофона, и Беляев почему-то сам открыл дверь, махнув мне рукой, мол, пей спокойно. Я, заинтригованная до полного безобразия, выглянула в коридор, и увидела в приоткрытой двери водителя Лёшу, который передал Беляеву большой портфель или что-то в этом роде и с улыбкой кивнул мне, поздоровавшись.

– Что это было? – поинтересовалась я, когда Беляев вернулся в кухню, на ходу извлекая из сумки ноутбук. – И зачем тебе ноут?

– Работать буду, – невозмутимо сообщил он мне, усаживаясь за стол и пристраивая на него компьютер и записную книжку.

– Здесь?! – я от такого поворота событий даже слегка растерялась.

– Не, если я мешаю, то могу и в комнату перебраться, ты только скажи, – он тут же изобразил на лице полную готовность исполнить любое моё пожелание.

– Нет, Дима, ты не понял, я имею в виду другое: ты что, собираешься работать у меня дома?

– Ну да, мне абсолютно не принципиально, где кнопки на клавиатуре нажимать, а здесь мне нравится. У тебя хорошо, уютно, тепло, пирожных, опять же, полный холодильник…

– Эээ…– на более внятную реплику я, к стыду своему, оказалась неспособна.

– Да ты не переживай, я после трёх всё равно вынужден буду уехать, так что не буду тебе слишком надоедать, – с этими словами он утянул с тарелки очередное пирожное и с аппетитом здорового крупного мужчины вгрызся в него.

От ответа на эту эпохальную речь меня избавил очередной звонок в дверь. Будучи наученной горьким опытом, я сначала посмотрела в глазок и предсказуемо обнаружила на площадке Макса. Открыв дверь, посторонилась и пропустила его в квартиру, заметив, что дверь на кухню, где так внезапно обосновался Беляев, уже закрыта. Почему-то это царапнуло: значит, он не хочет, чтобы хоть кто-то знал о том, что он провёл у меня ночь. Обидно стало ужасно, но, с другой стороны, что я понимаю в движениях души и разума сильных мира сего? Ничего. Пешкам понимать и не надо, не для того их в игру брали.

– Привет, – как-то неуверенного проговорил Макс, – я пройду?

– Конечно, – я кивнула в сторону комнаты и, заметив, что Макс удивлённо покосился на закрытую кухонную дверь, пояснила, – у меня там кот.

– Кот?? Лер, какой кот? У тебя отродясь кота не было, – Макс посмотрел на меня даже не сочувственно, а с какой-то опаской.

– Не было, – бодро согласилась я, – а теперь появился. Большой, чёрный и жрёт как не в себя. Пирожные очень уважает…

– Кот – пирожные? – искренне удивился Макс, проходя в комнату, а на кухне что-то возмущённо громыхнуло. – И вообще, у тебя же ещё вчера никакого кота не было, а сегодня утром уже есть? Странно как-то… Породистый хоть?

– Не то слово, – с энтузиазмом, громко, чтобы слышно было и на кухне, проговорила я, – породистый, с хорошей родословной, прививки опять же все сделаны.

– Но ты бы всё равно к ветеринару свозила на всякий случай, мало ли что, может лишай там какой не заметили или кастрировать надо, всякое бывает…

– Спасибо, Макс, – от всей вредной женской души поблагодарила я, прислушиваясь к шорохам в кухне, резко смолкшим при словах о кастрации. – Непременно так и сделаю в самое ближайшее время.

– Ладно, Лер, бог с ним, с твоим котом, лучше скажи мне… – тут Макс запнулся, невольно покосившись в сторону кухни, откуда снова донеслось непонятное шебуршание, – Ты что, переспала с Беляевым?

– А что, – я не собиралась ни перед кем оправдываться, особенно перед этим двуличным типом, – мы взрослые люди и, по-моему, ты именно к этому и стремился, разве нет?

– Да, но просто как-то внезапно, – смущённо улыбнулся он, снова превращаясь в старого доброго Макса. – И как? Прости за любопытство…

Шуршание на кухне прекратилось, а я, страшно разозлившись на Макса за неуместное любопытство, посоветовала:

– У Вероники спроси – как, она точно в курсе. Или она слишком трепетная, чтобы отвечать на подобные неприличные вопросы?

– Да ладно, чего ты заводишься, – пошёл на попятный Макс, но снова не выдержал, – И всё-таки…Жалко тебе, что ли?

– Не жалко. Просто это не твоё дело. Но чтобы ты не помер от любопытства и мне не пришлось закапывать твою немаленькую тушку в промёрзшую землю, скажу. Это было…феерично!

– Да ладно, – Макс недоверчиво дёрнул бровью и хотел сказать что-то ещё, но тут скрипнула кухонная дверь и мы услышали знакомый голос:

– Доброе утро!

Макс медленно обернулся, словно не веря своим ушам. В дверях, опершись плечом о косяк, стоял Беляев и довольно скалился улыбкой голодного крокодила.

– Доброе, – заторможенно кивнул Макс, видимо, пытаясь осознать реальное наличие живого жизнерадостного Беляева в моей квартире в половине десятого утра.

– Что-то не так? – безмятежно поинтересовался Дмитрий Васильевич, проходя мимо застывшего памятником Максима и усаживаясь в кресло. В моё кресло, между прочим, – может быть, вам кофейку? Утром очень душевно, поверьте, а у нас как раз более чем неплохой сорт намолот, сам выбирал, сам молол. Хотите?

– У вас? – уточнил всё ещё не пришедший в себя приятель, – в смысле – у вас с Лерой?

– У нас с Лерой, разумеется, – всё так же доброжелательно подтвердил Беляев. – Вы же не думаете, Максим, что я в присутствии своей девушки буду говорить о ком-то ещё. Это было бы не совсем комильфо, согласитесь!

– Своей девушки… – повторил Макс, тоже опускаясь в кресло, которое за многие