Кэрол Мортимер - От любви не спастись Страница 31

– Папа!

Бет удивилась и обрадовалась тому, как естественно это прозвучало. Она ни на секунду не почувствовала себя предательницей дочерней любви, которую испытывала сначала к Лоуренсам, а потом – к Блейкам.

Глядя на Эстер, девушка прошептала дрожащими губами:

– Мама.

Эстер судорожно всхлипнула. Карлос обнял обеих женщин и прижал к груди с такой силой, как будто не хотел, не собирался никогда больше отпускать их. Бет не знала, как долго они стояли втроем, прижавшись друг к другу. Она чувствовала, что внутри ее что-то сдвинулось, как будто дверь в сердце открылась, чтобы впустить Эстер и Карлоса. Они были ее родителями. Два замечательных человека, которые души не чаяли в ней первые два года жизни, а потом продолжали любить в вынужденной разлуке. Цезарь был ее братом…

Бет подняла голову. Высокий и царственно надменный, он остановился на том же месте, где несколько минут назад стоял Карлос, не скрывая влажный блеск в темных глазах.

– И ты, Зар, – позвала она, протянув руку.

– Брела!.. – задохнулся он, бросаясь вперед и заключая в объятия всех троих. Теперь мужчины семьи Наварро окружили своих женщин защитным кольцом рук. – О боже, Брела!

Отступив в сторону, Рафаэль наблюдал воссоединение семьи Наварро с удовлетворением, которое не мог бы выразить словами. Трудно было представить, что так счастливо закончится запутанная семейная история, казавшаяся совершенно неразрешимой.

– Спасибо за все, что ты сделал, Рафаэль.

Оглянувшись, он увидел Грейс Блейк. Она подошла и встала рядом с ним, тоже растроганная до слез трогательной сценой. Она была счастлива, что ее любимая сводная сестра вошла в семью, которую и она скоро назовет своей.

– Мое участие было минимальным, – скромно заметил он.

– Ни за что не поверю.

Рафаэль невольно усмехнулся.

– Почему в семье Блейк у женщин никогда нет под рукой носового платка, когда он им нужен? – поддразнил он, вынимая из кармана и протягивая невесте Цезаря аккуратно сложенный белоснежный шелковый платок.

Грейс промокнула мокрые глаза и щеки. На лбу появилась тревожная складка.

– Бет плакала?

– Не обошлось без этого.

Грейс кинула взгляд на приемную сестру:

– Я горжусь тем, как она справилась со всем, что на нее свалилось.

Рафаэль, как ни странно, испытывал такое же чувство гордости за Бет, но в то же время его мучила тоска при мысли, что теперь их разделяет пропасть…

– Да, – рассеянно согласился он, продолжая наблюдать за Бет, которая тихо разговаривала, смеялась и плакала в окружении трех членов своей семьи.

– С тобой все в порядке, Рафаэль?

Он с невозмутимым видом оглянулся на встревоженную Грейс:

– Что со мной может случиться?

– Ну не знаю. Ты выглядишь… усталым. Или печальным.

Рафаэль в очередной раз поразился ее женской интуиции. Он действительно очень устал, но не столько из-за того, что не спал почти две ночи – после армии он мог продержаться без сна несколько дней, сохраняя холодную голову и способность быстро реагировать в любой ситуации. Его подавленное состояние объяснялось другим. Глядя, с какой внутренней силой и мудростью Бет выдержала выпавшие на ее долю испытания и вернулась в семью, Рафаэль думал о давней ссоре с отцом. За все годы никто из них не сделал попытки примирения. С присущей прямолинейностью Бет заставила его пожалеть об этом.

Что касается печали, которую заметила Грейс…

Рафаэль снова смотрел на Бет, отмечая ее болезненную бледность. В то же время она никогда не казалось ему такой прекрасной. Его поражала не только изысканная красота, но и внутренняя сила, с которой она встречала превратности судьбы, сердечное тепло и смех, которыми она щедро делилась с окружающими.

– Рафаэль?

Он постарался успокоить Грейс улыбкой.

– Неплохо было бы немного отдохнуть.

– Цезарь сказал, ты попросил пару недель отпуска. Надеюсь, успеешь вернуться к нашей свадьбе в следующем месяце? – спросила Грейс.

– Думаю, у меня нет выбора, – хмыкнул Рафаэль. – Цезарь распорядился, чтобы в церкви я стоял с ним рядом.

Она кивнула:

– Поедешь в какое-нибудь приятное место?

«Вряд ли ранчо отца можно назвать приятным местом для отдыха, – подумал Рафаэль. – Но мне необходимо туда съездить».

– Хочу навестить родных. – Он небрежно махнул рукой. – Родни останется охранять Бет.

– Приятно снова встретиться с Родни, – насмешливо улыбнулась Грейс. – Наверное, я долго не смогу забыть изумленное лицо Цезаря, когда я предположила, что однажды он прикажет Родни пристрелить меня и закопать в кустах у забора усадьбы в Хэмпшире!

– Помню, Цезарь поделился со мной этой историей.

– Я уверена, что он смеялся, когда рассказывал, – сморщила нос Грейс.

– Да уж, его здорово тогда позабавила твоя выходка.

Грейс кивнула и сияющими глазами посмотрела на Цезаря:

– До сих пор не верю, что мы любим друг друга и собираемся обвенчаться.

– Мне никогда не приходилось видеть Цезаря более счастливым, чем в тот день, когда ты согласилась стать его женой, – не удержался от признания Рафаэль.

Грейс одарила его радостной улыбкой.

Рафаэль не покривил душой. Его дружба с Цезарем зародилась еще в школьные годы, поэтому он без труда заметил, как любовь Грейс изменила Цезаря: заполнила в душе мучительную пустоту одиночества, смягчила острые углы, порождавшие недоверие и отчужденность, научила радоваться жизни.

Разве не так же благотворно общение с Бет повлияло на характер самого Рафаэля?

Глядя на Грейс и Рафаэля, стоящих рядом в дальнем углу холла, Бет непроизвольно нахмурилась. По непринужденной беседе и смеху нетрудно догадаться, что ее сестру связывали с Рафаэлем теплые, дружеские отношения, о которых самой Бет оставалось только мечтать. Она испытывала к Рафаэлю гораздо более сильное и глубокое чувство, чем простое физическое влечение. Однако ночь в гостинице показала, что он не питал к ней любви, хотя определенно находил соблазнительной.

Острая боль в сердце почти заглушила спазмы в боку. Бет не понимала, чем вызваны приступы боли, вызывающие тошноту и головокружение, но маловероятно, чтобы они имели отношение к ее неразделенной любви к Рафаэлю!

Продолжая обнимать Эстер за талию, Бет слегка отстранилась.

– Не возражаете, если я поднимусь в комнату и ненадолго прилягу? Последние дни были настолько… эмоциональными, что у меня почти не осталось сил.

– Я пойду с тобой, – предложила Грейс.

– Спасибо, буду рада, – повернулась к сестре Бет.