Невеста стального магната - Елена Гром Страница 32

— Понял, не кипятись, львица, — надевает Иван сумку через плечо, кота вкладывает мне в руки, а потом поднимает меня в воздух. И я стараюсь держаться на расстоянии, прекрасно понимая, что спросить и просить меня опустить на ноги бесполезно.

Теперь это его «львица» не выходит из головы. Даже когда уже едем по забитым дорогам Новосибирска.

— Борис — лев, я — львица. А кто тогда ты? — все-таки решаюсь спросить. — Шрам? Как брат главы прайда, который потом его предаст.

— Нет, — смеется Иван, и при этом в уголках глаз виднеются лучики морщин. Сколько ему лет? — Помнишь в том мультике у Шрама были прислужники. Гиены.

На этом он не смотрит на меня, предоставляя самой делать выводы. И в них нет ничего хорошего. То есть он не просто предатель, а прислужник предателя. Что не должно вообще вызывать уважения.

— Я могу об этом сказать Борису.

— Ты можешь сказать ему все, что угодно. Но ни один мужик не станет верить своей шкуре больше, чем верному псу.

— Борис любит меня, — уверено заявляю я.

— Нет, — фыркает Иван. — Он болеет тобой, наркоман. И даже в тебе любви нет.

— Тогда почему же я с ним!? — спрашиваю его и действительно хочу услышать ответ.

— Потому что знаешь, что он не отпустит, и просто принимаешь неизбежное. При этом думаешь о том, каков в постели я.

Что?! Злость и обида за правдивость слов возобладают над разумом. Так что на светофоре я резко отстегиваюсь, под его грубый крик: «Куда, дура!» выхожу из машины. Он тоже выскакивает, готовый рвануть за мной куда угодно. Действительно верный пес. Но я его удивляю, просто пересаживаясь назад.

Он стоит и пялится на меня в окно, а потом уже сигналят машины, и он злой и взъерошенный садится за руль.

— Думай, что делаешь!

— Думай, что говоришь! — не остаюсь я в долгу.

Он открывает рот, но тут же его закрывает. Так что оставшуюся часть пути мы едем спокойно.

Виктор лезет ко мне на колени, и я мягко его глажу, думая о том, что надо как-то избавляться от своей неуравновешенности. Теперь я даже завидую выдержке Бориса, который умеет спокойно сносить любое мое поведение.

Надо спросить, как это у него выходит.

В клинике Виктора хотят закрыть в мягкую крупную клетку, а главный врач орет, что у них не ветеринарная клиника. Но этот кот не привык находиться в клетке. Так что придется им перетерпеть пару часов.

Иван делает шаг, но я его опережаю и подхожу ко врачу по отчеству Даниилович вплотную. Он, несмотря на свой рост, становится как-то ниже. И почему осознание, что я могу на него надавить, возбуждает.

Я отметаю это ненужное ощущение власти и улыбаюсь.

— Аристарх Данилович. Мы покинем вашу клинику через два часа, оставив весьма положительные отзывы, как самой лучшей клинике Новосибирска, а возможно, — разглаживаю его воротник, так, что вижу, как дергается его кадык. — И всей России. Ведь у вас приходил в себя сам Борис Распутин. А о покушении можем не упоминать. Верно?

— Верно, — сиплым голосом говорит Даниилович.

— Вот и отлично. Иван. Неси моего котика, — говорю с улыбкой и обхожу врача. Знаю, что за этой сценой наблюдали многие. Чувствую жжение в макушке и задираю голову. В окне второго этажа сквозь слепящий свет солнца замечаю Бориса. И мне приятно, что он видел меня в этот момент. Только страх напороться на недовольство захватывает меня в свой плен и не отпускает, пока не оказываюсь непосредственно перед ним.

Он уже одет, полулежа в кресле с большими колесами.

— Мне кажется, я открыл ящик Пандоры, — говорит он, и тут же ему на руки прыгает отпущенный кот.

— Тебе нельзя еще сидеть, — волнуюсь я, подхожу и проверяю не горячий ли лоб.

— Я не должен показывать слабости, — твердит он одно и то же в который раз. — Дома еще успею належаться.

— Ну что… — говорит Иван, раздражая меня тем, что вмешивается в разговор. — Нужно выдвигаться. У меня тоже самолет сегодня до Москвы.

«Ну слава Богу», — про себя вздыхаю я, собирая свои мелочи по палате.

— Нет.

Голос Бориса как нож по нервам. Поднимаюсь в полный рост, со страхом думая, на что «нет». Вдруг он прознал про мое любопытство в отношении своей собаки и решил его убрать. Прямо сейчас?

— Ты мне нужен в Усть-Горске. Еще я хочу там же написать завещание.

— Борис… — в шоке восклицаю я и, не сдержавшись, напоминаю: — Ты же не доверял ему! Ты хотел его проверить!

— Он прошел проверку. Не отвлекайся, Нина. Тебя это никак не коснется.

Да что вы говорите! Да что вы, блять, говорите!

Отворачиваюсь, чтобы никто не увидел моего выражения лица, и обещаю себе одно. Никогда, никогда больше не заговаривать с этим падальщиком.

Глава 29

Мы отправились сразу, как только доктор принес выписку. Доехали на машине до вертолета, причем Борис отказывался от любой помощи, а я только и думала, сколько внутренней силы у этого человека. Одна проблема — эта сила, как огромный валун, может покатиться с горы и убить.

В вертолете, где я летела уже второй раз, было как обычно шумно. И если мужчины заводили разговор, то казалось, словно они кричат друг на друга. Это выглядит забавно, и я отворачиваюсь, чтобы они не видели моей улыбки. Улыбки, которая не уместна к тому состоянию, что давит мне на мозг. После полученной информации я должна быть вдвойне осторожнее. Лишнее движение грозит смертью. И кто знает, не будет ли она моей.

По небу плывут облака, словно огромные птицы, презрительно поглядывающие на жужжащее насекомое. Раз и скрылся вертолет за крыльями. Раз и сова плывет по небу. И вдруг я вижу вдалеке темное пятно, расползающееся все сильнее по мере нашего приближения к Усть-Горску.

Тогда, два года назад, мы летели ночью, и кроме моря огней я ничего