Знаки внимания - Тамара Шатохина Страница 32

— Не хочется уезжать, останусь. Давай тогда убирать со стола. Замечательный ужин, спасибо, Сережа. А салат вообще — песня. Обязательно попробуем сделать такой же с бабушкой.

Вместе, совершенно по-семейному, мы убрали и вымыли посуду. Потом по очереди почистили зубы, и я опять натянула ту футболку, только оставила на этот раз трусики, и прошла к нему в спальню. Сергей не стал зажигать темные восковые свечи, он просто выключил свет и раздвинул шторы. Через прозрачную кисею занавеси комнату освещал только тусклый свет уличных фонарей.

— Тебе видно куда ступать? — приподнялся он на локте.

— Да, — прошептала я и прошла на цыпочках к кровати, подняла одеяло и нырнула под него, ощутив предплечьем прохладу розовых лепестков. Улыбаясь, потянулась к нему и обняла, положив голову на обнаженное мужское плечо. На душе было хорошо и тепло. Он глубоко вздохнул, обхватил меня руками и уткнулся носом в макушку.

— Спим.

— Да… сбросишь мне ту фотку с туманом — очень красивая.

— Красивая…

Глава 16

Мне снился сон: поляна, усыпанная цветами — алыми розами, которые растут в низкой траве, как лютики. Над поляной стелется прозрачный туман, красиво подсвеченный прохладным неярким светом, похожим на лунный.

Я сижу прямо в траве между розами и глазами размером с блюдце, полными обожания и недоверчивого восторга, смотрю на принца. Взгляд этот один в один повторяет придурашный взгляд Золушки из фильма. Чего в нем только не намешано — каких только глупых надежд и мечтаний, чего только не надумано! А принц… принц, само собой — Георгий. В своих бессменных синих джинсах с темным верхом и с гитарой в руках. А как иначе?

Я смотрю на нас и вдруг понимаю, что это у него не просто привычка к одинаковой и любимой одежде а, чего доброго — одна и та же одежда, которая просто часто стирается, а обновляется хорошо, если один раз в год. Ведь он собирает деньги на операцию сыну и, конечно же, может позволить покупки для семьи, но только не для себя. Я отстраненно думаю об этом, а тем временем принц на сказочной поляне поет о видении и смотрит на меня так, как тогда в раздевалке. Почему-то понимая его взгляд по-своему — совершенно неправильно, я опять вся горю, таю и плавлюсь под этим взглядом. Становится жарко и беспокойно, и я просыпаюсь…

* * *

На улице было темно, из-за окна пока еще не доносился шум машин — продолжалась ночь, до утра было еще далеко. Я знала это, потому что в туалет пока не хотелось, а еще не тянуло, как было уже после шампанского, выпить воды. Окончательно проснувшись, я тихонько лежала и с каким-то безнадежным и тоскливым отчаяньем думала о том, что же мне делать с этим? Ведь последнее время все было нормально — я не дергалась и не застывала в ступоре при его появлении, даже в лицо ему смотрела спокойно, да я бывало — целыми днями о нем не вспоминала и вот! Да что же это такое и сколько еще будет продолжаться?!

Осторожно повернулась на бок — лицом к Сергею и стала смотреть на него. Молча лежала и рассматривала нос с легкой горбинкой (последствие давней травмы), твердый рисунок мужских губ, короткие густые ресницы, гладко выбритые щеки… До тех пор смотрела, пока он тоже открыл глаза, и они были ни разу не сонные.

— Ты не спишь, — уверенно отметила я шепотом.

— Нет, — прошептал он в ответ.

— Ты обещал, что будет приятно, помнишь?

— Помню… и снова обещаю, — подвинулся он ко мне и обнял, прижимая к себе. Сразу вспомнилось наше знакомство наощупь, и я тихонько и нервно хмыкнула:

— Ты собирался уснуть вот с этим?

— Даже не надеялся, — выдохнул он, припадая к моему рту…

А утром, нервно отмахнувшись от меня и установив на смартфоне громкую связь, он ждал ответа. Я же сгорала от стыда, с ужасом вслушиваясь в гудки вызова:

— Прекрати немедленно, я не разрешаю тебе звонить, — попыталась я опять.

— Дарья Марковна, доброго вам утра, — решительно поздоровался он, не обращая внимания на мои слова.

— Что? Что такое? Сережа, это вы? Что случилось, где Катя? — всполошилась сонная бабушка.

Я глухо застонала, зарываясь лицом в подушку, а Сергей успокоил ее:

— Катя рядом со мной, у нас все замечательно, но я должен задать вам вопрос, как специалисту. Вы только не волнуйтесь, пожалуйста…

— Что случилось? — насторожилась бабушка.

— У нас… мы с Катей стали близки и… вы только не нервничайте…

— Да говори уже! — рявкнула она.

— Слишком много крови, это нормально, когда так много крови? А еще это было очень болезненно, хотя я…

Я уже выла в подушку, а бабушка облегченно выдохнула:

— Так тоже бывает, Сергей, от этого еще никто не умирал. Дай ей трубочку.

Я замотала головой и замычала.

— Она стесняется, Дарья Марковна. Говорите, у нас громкий звук.

— Катя, я сейчас договорюсь с твоим врачом, подъедешь к началу приема — к девяти, ладно? Тебе даже говорить ничего не придется. Катя, ты слышишь меня?!

— Я сам отвезу ее, не переживайте, пожалуйста. В остальном у нас все прекрасно, и вы тоже не думайте о плохом.

— Я знаю, что ничего страшного, у меня так же было. Совет вам да любовь.

— Спасибо.

Сергей подсел ко мне и обнял, пытаясь раскутать из одеяла. Я дернулась, отстраняясь.

— Выйди, Сереж, я сама встану. Всю постель теперь только на мусорку… и одеяло, и матрас, наверное.

— Как ты могла не почувствовать? — всматривался он с беспокойством в мое лицо.

— Сережа, прекрати. Уснула… тогда все было нормально. И вообще… дело уже сделано, заживет и продолжим. Начало мне на самом деле понравилось, а дальше уже не твоя вина. Зря ты поднял панику.

— Бабушка не направила бы тебя к врачу просто так. Быстро вставай и в ванную, а я сделаю крепкий кофе, чтобы проснуться. Оставь здесь все, не трогай, потом разберемся.

Он вышел, а я осторожно выползла из кровати, с ужасом рассматривая покрытый пятнами крови пододеяльник и подсохшую лужу на простыне. И правда — как я могла проспать такое? Задрала наматрасник и легонько выдохнула — непромокашка, ну хоть матрас спасен и то дело. Но жуть же жуткая… внизу саднило и тянуло. Но вначале все было, как он и обещал — очень приятно, хотя и ужасно стыдно вначале. Но вот потом… хотя рожать, говорят, еще больнее. И все-то нам, и все-то мимо них, окаянных —