Извращенное притяжение - Кора Рейли Страница 32

Мама побледнела.

— Римо, — твердо сказал Нино, кивнув в мою сторону.

— Ты действительно думаешь, что это дерьмо все еще нанесёт ей вред после того ужаса, который она испытала?

— Папа? — я спросила.

Мама никогда не говорила о нем, а если и говорила, то только плохие вещи.

Римо скосил на меня глаза. Его пальцы все еще держали маму за горло. На заднем плане плакал Коди.

— Нино, отведи девочку наверх, дай ей еды и приличной одежды, пока я не разберусь с этой ситуацией.

Мама бросила на меня умоляющий взгляд. Я никак не отреагировала. Мольба не работает, мама, разве ты не помнишь?

Нино появился передо мной и протянул руку.

— Пойдем, Екатерина.

Мои глаза расширились. Я взяла его за руку и вышла вслед за ним. Прежде чем дверь закрылась, я услышала, как мама всхлипнула.

— Пожалуйста, не отдавай меня Григорию. Ты представить себе не можешь, что он со мной сделает.

— Наверное, то же самое, что я сделал бы с ебаной мразью вроде тебя.

Нино повел меня наверх. Он взял для меня кока-колу в баре, и мы направились в комнату с кроватью и ванной. Я нерешительно попила кока-колы и улыбнулась ему той улыбкой, которой научила меня мама. Он покачал головой.

— В этом больше нет необходимости, Екатерина. Твой отец скоро будет здесь, и тогда ты окажешься в безопасности.

Я кивнула, хотя больше не знала, что значит «в безопасности». Я вспомнила, как чувствовала себя в безопасности на расстоянии. Я вспомнила, как лежала в папиных объятиях, когда он читал мне русские сказки. Мама не разрешала мне говорить по-русски.

— Ты можешь принять душ, а я попрошу одну из девушек принести тебе одежду.

Я снова кивнула. Он тоже кивнул.

— Ты ведь не сбежишь?

— Нет, — прошептала я.

Мне больше не хотелось бежать. С тех пор как мама забрала меня с собой, все только ухудшилось. Я хотела, чтобы все вернулось к тому, что было раньше.

Он кивнул и вышел.

Я посмотрела на кровать, вспоминая постель, в которой я лежала меньше часа назад. Кровать в подвале Коди. Я вздрогнула. Старик, который был со мной, не поехал с нами. Нино немного побыл с ним, прежде чем присоединился к нам в машине.

Выражение глаз Нино потом напомнило мне выражение, которое я иногда видела в глазах папы или даже в глазах Римо сейчас.

Я опустилась на кровать и одернула свою белую пижаму с оборками. Все они любили оборки и белое. Обхватив себя руками, я стала ждать. Я ненавидела тишину. Обычно мама всегда позволяла мне смотреть по телевизору все, что я хотела, после того как мужчины уходили, так долго, как я хотела. Засыпать перед телевизором было лучше, чем слушать свои мысли, голоса мужчин, которые постоянно воспроизводила моя память. Теперь ничто не заглушало слов старика. Они снова и снова прокручивались в моей голове.

— Милая маленькая девочка. Хорошая девочка. Дай папочке то, что он хочет.

Я прижала ладони к ушам, но голоса не прекращались.

Дверь открылась, и вошла девушка. Я зажала уши руками. Она посмотрела на меня большими печальными глазами и положила на стол кучу одежды.

— Они будут слишком велики для тебя. Но лучше, чем то, в чем ты сейчас, верно?

Я моргнула, глядя на нее. Она снова ушла, и голос стал еще громче. Я напевала, но они звучали глубоко в моей голове, громче, чем мой голос. Я раскачивалась взад-вперед, желая выбраться из мыслей, из тела, подальше от голосов. Я чувствовала себя такой уставшей. Но если я сейчас закрою глаза, к голосам присоединятся лица. Ладони болели, в ушах звенело, но я надавила еще сильнее, царапая ногтями кожу головы.

— Стоп, — выдохнула я. — Стоп.

Но голоса продолжали шептать. «Стоп» никогда не срабатывало.

Дверь опять открылась. На пороге стоял Римо. Он зашел, и я замолчала. Громкие напевы заставляли людей думать, что ты странный. Я медленно опустила руки. Кровь и кожа застряли под ногтями в том месте, где я поранила голову. Мой розовый лак местами облупился.

На мгновение меня отвлекло красное пятно на серой рубашке Римо.

— Ты убил маму и Коди? — я спросила.

Римо удивленно поднял брови. Папа всегда старался скрыть от меня все плохое, но мама все рассказывала. Римо был похож на папу. У него был такой же опасный блеск в глазах. Они были убийцами. Мама говорила, что они плохие, но ни папа, ни Римо не сделали мне больно. Милые мужчины, которых мама приводила домой, делали мне больно.

— Нет, я не убил, — ответил он.

Он присел передо мной, встретившись со мной взглядом. Другие мужчины предпочитали возвышаться надо мной. Он не выглядел грустным или будто жалел меня. Он выглядел так, словно понимал меня.

— Почему ты не убил?

Он улыбнулся странной улыбкой.

— Потому что они не мои, чтобы убивать.

Я не понимала.

— Ты бы расстроилась, если бы твоя мама умерла?

Я посмотрела на свои руки. Я любила маму. Но я бы не расстроилась. Иногда я даже ненавидела ее.

— Я плохая девочка.

— Ты пытаешься быть хорошей девочкой, чтобы люди меньше причиняли тебе боль?

Я нахмурилась, потом кивнула.

— Не надо, — твердо сказал он.

Я подняла глаза.

— Никогда не пытайся быть доброй к людям, которые причиняют тебе боль. Они этого не заслуживают.

Я кивнула, потому что именно этого, как мне казалось, и следовало ожидать.

— Твой отец будет здесь через пару часов, Екатерина. Он отвезет тебя домой.

— Домой, — повторила я, пробуя слово на вкус.

Я вспомнила тепло и счастье. Оно казалось таким далеким, как сказки, которые любил читать мне папа.

Он выпрямился и посмотрел на меня.

— Ничто не может сломить тебя, если ты не позволишь. Если ты когда-нибудь вернешься в Вегас, у тебя будет шанс покончить с этим.

Я ничего не понимала. Мое тело кричало о сне, но я боролась с ним.

— Мы заказали пиццу. Можешь взять немного.

Я кивнула. Затем мой взгляд метнулся к телевизору, прикрепленному к стене напротив кровати. Римо направился к тумбочке, взял пульт и протянул его мне. Я тут же включила его и прибавила громкость. Было уже поздно, так что все фильмы были для взрослых. Я остановилась, увидев знакомую сцену из фильма «Чужой». Вошла девушка с коробкой пиццы и поставила ее рядом со мной на кровать.

— Тебе будут сниться кошмары, если будешь смотреть что-то подобное, — сказала она мне.