100 дней плена (СИ) - Гутовская Ирина Страница 33

— У нас ужин стынет, — заглядываю в глаза. — А я так хочу тебя… нет сил терпеть… Вот, о чем.

— Раньше тебе не требовалось разрешения, — она расстегивает мою рубашку, тянется к молнии брюк…

И больше мне не нужно подтверждений обоюдного желания. Пробираюсь руками под юбку, сжимая любимую попку. Впиваюсь жадно в пухлый рот, с которого срывается восторженный стон.

Настины пальчики сжимают мою возбужденную плоть через ткань. Потом разрывает поцелуй и опускается передо мной. Хватаюсь рукой за спинку стоящего рядом стула, когда спускает боксеры, а губы с языком искусно скользят по мне… Прикрываю блаженно глаза.

«Моя волшебница…» — хочу продолжения. Поднимаю с колен и веду к дивану. Скидываю с себя одежду. Нетерпеливо раздеваю Настю, покрывая красивое тело жаркими поцелуями. Уделяю особое внимание груди, которая стала, будто полнее и чувствительнее, каждое касание моих губ и рук вызывает ее непрерывный стон. Извивается змеей подо мной, трется влажными складочками об меня, обхватив торс ногами.

Резко вторгаюсь. Всего лишь несколько движений и она дрожит, охваченная накрывшим оргазмом… Гладит мои плечи, а острыми ноготками царапает кожу. Проникаю глубже, хочу больше ее стонов и удовольствия. Глотаю собственное имя, что срывается с губ, когда целую и ритмично вхожу…

Отсутствие презерватива больше не заботит, стремительно приближаюсь и кончаю в нее. Она снова протяжно стонет от наслаждения, интенсивно сжимаясь вокруг меня… Все, до последней капли попадает внутрь.

«Если ты не беременна, то обязательно будешь. Скоро, очень скоро».

Глава 20. Нам не понять друг друга…

Настя

Я так проголодалась… Растущий пузожитель тоже требовал еды. И так приятно, что нас кормил папочка, усадив к себе на колени. А мысль, что он не знает о беременности — вызывала улыбку, словно обладаю особым даром.

— Ммм… Как вкусно… Твой шеф-повар творит кулинарные шедевры.

— Он итальянец, знает толк в средиземноморской кухне, — пояснил Матвей и отодвинул пустую тарелку в сторону. — Ты должна лучше питаться.

От этого заявления чуть не подавилась, дожевывая рыбу. Неужели, догадался? Понял все, вспомнив о моем цикле и «месячных», которых не было больше месяца.

Посмотрела на него.

— Сильно похудела, — продолжает, бережно обвивая мою талию руками.

«Он о весе, а не ребенке» — выдохнула, ведь пока не собиралась говорить о своем положении. Как только устроюсь на работу — обязательно скажу.

— Я хорошо ем, стараюсь поправиться, но никак не удается…

— Шампанского? — протягивает бокал.

«Не хочу, нельзя, не буду…» — думаю про себя. Все-таки не покидает ощущение, будто знает о беременности, и, предлагая алкоголь, проверяет, стану ли употреблять. Что ж, подыграю.

Делаю вид, что пью. На самом деле, напиток лишь касается губ, оставляя сладкий вкус. Ставлю бокал обратно на стол и слезаю с коленей Матвея, желая одеться. Надо уходить.

— Ты куда? — он встает следом.

— Мне пора…

— То есть? — разворачивает к себе лицом, ухватив за локоть.

— Уже поздно, и устала.

— Настя, я не об этом… Думал… Черт…

Отстраняется, расстроено выдохнув. И тоже одевается.

«Думал, вернемся в его квартиру вместе?»

— Матвей… — касаюсь спины. Не к месту приходят мысли: «как потрясающе он сложён». И любуюсь им.

— От своих планов отказываться не собираешься, значит? — смотрит с укором.

— Только не начинай…

— Насть… — надвигается на меня, пока не зажимает в углу, нависая глыбой. — Может, хватит сопротивляться?

— Не надо. Мы опять поругаемся. Утомило уже… — слегка отталкиваю, но он не отходит, лишь опирается руками о стену.

— Конечно, поругаемся. Ты же не соглашаешься со мной! — повышает резко голос, а я вздрагиваю.

— Ну, почему все должно быть, по-твоему? Мое мнение вообще важно? Сначала даешь выбор и тут же хочешь лишить. Что тебя не устраивает?

— Не зли меня… — тихо, но угрожающе сказал.

Я знаю, чем все закончится. Уложит на диван, станет долго и убедительно доказывать, как не права, желая склонить к нужному для него решению. Не дожидаясь этого, ловко пролезаю под его рукой. И схватив свою сумочку, выбегаю из кабинета. Эффект неожиданности сработал. Матвей не успел среагировать и остановить.

И в отличие от меня, он не полностью оделся. Из открытой двери слышится возня вперемешку с громкой руганью.

— Настя! — чуть ли не рычит от гнева. Ну, вот, добилась, называется…

Оборачиваюсь назад. Уверенными шагами идет за мной.

Возле ресторана стоят такси. Сажусь в первую попавшуюся машину и прошу ехать, вернее — срываюсь на крик, назвав адрес. Водитель бросает короткий взгляд, и, не задавая ненужных вопросов, стартует.

Любимый почти приблизился, но авто быстрее. Выглядываю в окно. Встречаюсь с ним глазами, которые просят: «останься…». От этой невысказанной фразы, в груди защемило. Почему мы мучаем друг друга?

Немногочисленные прохожие косятся на растрепанный и взъерошенный вид Матвея — босой, с расстегнутой рубашкой, а он никого не замечает, продолжая смотреть вслед. Через несколько минут приходит сообщение: «только попробуй завтра не прийти, из-под земли достану!». Сначала хотела проигнорировать, но подумав, отправляю в ответ: «не сердись… люблю тебя».

Вскоре подъезжаем к дому, где живет Катя. Расплачиваюсь и покидаю теплый салон. Глубоко вдыхаю осенний воздух. И до сих пор не верю, как круто изменилась моя жизнь, но даже в мечтах на такое не рассчитывала.

В зеркале лифта ловлю собственное отражение, взгляд как у дикой кошки — с безумным блеском в глазах и лихорадочным румянцем на щеках.

Открываю дверь выданным ключом, натыкаясь на ожидающую в коридоре Катю. Испуганно дергаюсь. В темноте не сразу ее заприметила.

— Хоть бы свет включила… напугала меня… — сама тянусь и щелкаю выключателем.

— У тебя такой вид, будто демоны гнались за тобой, — она тоже заметила мое состояние. И демон только один…

— С Матвеем опять не нашли общий язык и понимание, — прохожу в комнату, опускаюсь на диван, устало вытягивая ноги.

— О ребенке не сказала? — она садится рядом.

— Нет. Он не отпустил бы: посадит под замок или того хуже — устроит вечный плен. И так решил, что вернулась.

— М-да… делать вам нечего… Хоть кто-нибудь уступил что ли, пошел навстречу, — вздыхает Катя, и почему-то кажется, говорит обо мне, будто должна сдаться и перестать сопротивляться очевидному. А потом, увидев кольцо, берет за руку: — Ого! Это то, о чем я думаю?! Предложение руки и сердца?

— Угу… — прикрываю глаза, вспоминая чудесный романтический вечер. А эти цветы — огромные ромашки… Жалко, там остались… Никогда таких не получала прежде.

В этот момент звонок в дверь вывел из приятных мыслей. Неужели, Матвей? Не сомневаюсь, что Вадим докладывает обо всем, и, вероятно, следит. А значит: у кого поселилась временно, где бываю и прочая информация — ему известна.

— Ты ждешь кого-нибудь? — на всякий случай уточняю у нее.

— Нет. Я открою, — она уходит и почти сразу возвращается с букетом ромашек. Моих ромашек!

Катя протягивает цветы. Прижимаю к себе, ощутив тонкий медовый аромат. Стоило только подумать — и вот, они вернулись.

— А кто там? Матвей? — резко встаю, иду в коридор, тут никого нет.

— Мужчина, что принес, уже ушел. Высокий, крепкий, светловолосый… на бандита похож…

— Это Вадим, наверное… — подхожу к окну, и, выглянув, вижу на парковке машину, которая для меня куплена. — Да, так и есть.

— Кто это?

— Мой водитель-телохранитель.

— Ничего себе! Ты важная персона, — удивляется Катя, тоже смотрит вниз, не без интереса его изучая. Он только что вышел из подъезда. И будто почувствовав наши взгляды, поднял голову на окна, где на втором этаже торчали мы.

— Понравился? — улыбаюсь, глядя, как она не может оторвать глаз от исполинского вида Вадима.