Сьюзен Филлипс - Итальянские каникулы Страница 33

— Может, объяснишь?

Должно быть, в ней теплилось подсознательное желание подвергнуться пыткам, иначе она в жизни не оставила бы на столе распорядок дня.

— Отдайте, пожалуйста.

Он, естественно, немедленно отдернул листок.

— Ты нуждаешься во мне еще больше, чем я предполагал. Что это, спрашивается, такое? «Подъем в шесть». Кому и какого черта нужно вставать в шесть утра?

— Я и не встаю. По крайней мере раньше восьми.

— «Молитва, медитация, благодарность Господу и ежедневные заявления», — продолжал он. — Что это за заявления такие? Нет, не говори, не хочу расстраиваться.

— Заявления — это положительные утверждения. Род доброжелательного мысленного контроля. Вот вам пример: «Как бы сильно Лоренцо Гейдж ни раздражал меня, я всегда буду помнить, что и он один из созданий Господних». Не лучший образец, разумеется, но все же…

— А что это за бред насчет дыхания?

— Не бред, а напоминание оставаться сосредоточенной.

— Да хоть какой, все равно чушь собачья.

— А еще означает — оставаться спокойной. Не позволять любому порыву ветра, дунувшему в твою сторону, сбить тебя с пути.

— Тоска зеленая.

— Иногда и тоска полезна.

— Угу, — буркнул он, ткнув пальцем в листок. — «Вдохновляющее чтение». Это вроде «Пипл»[27]?

Она промолчала. Пусть себе забавляется.

— «Будь импульсивной».

Он заломил идеальную бровь.

— А вот это обязательно случится. И, согласно расписанию, ты должна сейчас работать над книгой.

— Обдумываю план, — промямлила она, теребя пуговицу на блузке.

Он сложил листок и уставился на нее неприятно проницательным взглядом.

— Ты понятия не имеешь, о чем будешь писать, верно?

— Я начала делать заметки.

— О чем?

— О преодолении личного кризиса, — выпалила она первое, что пришло в голову. Что ж, вполне логический выбор.

— Шутишь.

Его недоверчивая физиономия действовала на нервы.

— Я кое-что знаю об этом. На случай, если не успели заметить, я преодолеваю свой собственный.

— Эту часть я как раз пропустил.

— Ваша проблема. Вы вообще многого не замечаете. Опять его раздражающее сочувствие!

— Перестань так изводить себя, Изабел. Отдохни немного и не пытайся ничего форсировать. Лучше расслабиться и повеселиться.

— Интересно, и каким это образом? О, погодите, знаю! Лечь с вами в постель, верно?

— Я бы предпочел именно это, но, думаю, у каждого свое представление о развлечениях, так что можешь выбирать сама. Нет, если хорошенько подумать, для нас обоих будет лучше, если позволишь выбирать мне.

— Поверьте, вы зря тратите время. И совершенно забываете о пробежке.

Он поудобнее устроился на стуле.

— Тебе много пришлось вынести в последние полгода. Не думаешь, что заслужила небольшую передышку?

— Налоговое управление обобрало меня до нитки. Я не могу позволить себе передышку. Необходимо поставить карьеру на прежние рельсы, иначе мне просто нечем заработать на жизнь, и единственный способ — работать и работать над этим.

Говоря это, она вдруг ощутила, как крохотные ноготки паники впиваются в нее.

— Есть разные методы работы.

— И один из методов делать это лежа на спине, не так ли?

— Почему, если хочешь, можешь оказаться наверху. Она вздохнула. Он поднялся и повернулся лицом к оливковой роще.

— Что делают там Массимо и Джанкарло?

— Речь шла о новой канализации или колодце, в зависимости от точности перевода.

Он снова зевнул. — Пойду побегаю, а потом мы поговорим с Трейси. И не спорь, если не хочешь иметь на своей совести безвременную гибель беременной женщины и ее четырех омерзительных отпрысков.

И, бросив на нее предостерегающий взгляд, рванулся вперед.

Час спустя, меняя простыни на постели, она услышала, как вернувшийся Рен идет в спальню. Изабел улыбнулась и подкралась к двери. Ждать пришлось недолго. Пронзительный вопль расколол тишину.

— Забыла сказать, — медовым голоском пояснила она. — У нас нет горячей воды.

Трейси стояла посреди захваченной лихим налетом спальни. Вокруг валялись чемоданы, одежда и груды игрушек. Пока Рен, прислонясь к стене, хмуро оглядывал женщин, Изабел принялась деловито сортировать чистую и грязную одежду.

— Теперь видите, почему я развелась с ним?

Покрасневшие глаза и осунувшееся лицо выдавали многодневную усталость, но даже такая Трейси по-прежнему излучала мощную сексуальную привлекательность, хотя темно-красный купальник и такого же цвета халатик не скрывали огромного живота. Изабел невольно задалась вопросом, каково это — обладать такой непобедимой красотой. Ничего не скажешь, Трейси и Рен — две горошины из одного стручка. Порода видна в каждом жесте.

— Он холодный, бесчувственный сукин сын. Вот поэтому я с ним развелась.

— Я вовсе не бесчувственный.

Рен определенно выглядел и вел себя как бесчувственный сукин сын.

— Но я уже сказал, при абсолютно расстроенных нервах Изабел…

— У вас абсолютно расстроенные нервы, Изабел?

— Нет, если не считать полного краха жизни и карьеры.

Она бросила футболку в груду грязной одежды и принялась складывать чистое белье в аккуратную стопку. Дети были на кухне с Анной и Мартой, но, как и Рен, повсюду успели оставить следы своего присутствия.

— Дети вас беспокоят? — допытывалась Трейси.

— Чудесные ребятишки. Они мне очень нравятся.

Интересно, сознает ли Трейси, что проблемы поведения ее детей напрямую связаны с напряженными отношениями между родителями?

— Дело не в этом, — вмешался Рен, — а в том, что ты вломилась сюда без предупреждения и…

— Неужели не можешь хоть раз в жизни подумать о ком-то еще, кроме себя? — взорвалась Трейси, швырнув коробку с настольной игрой в сложенную Изабел стопку белья. — Как я запру четырех энергичных детей в гостиничном номере?

— Люксе! Я сниму тебе люкс!

— Подумать только, и это мой самый старый друг! Если старый друг не поможет в беде, тогда кто же?

— Друзья поновее. Твоя мать. Кстати, как насчет кузины Петрины?

— Я ненавижу Петрину еще с тех пор, как мы обе были дебютантками. Неужели не помнишь, как она на тебя вешалась? Кроме того, все эти люди… сейчас в Европе.

— Еще одна причина, по которой ты должна лететь домой. Я не эксперт по беременным, но, насколько понимаю, они нуждаются в знакомом окружении.

— Может, в восемнадцатом веке так и было. Трейси беспомощно протянула руки к Изабел:

— Не могли бы вы рекомендовать хорошего психотерапевта? Я дважды выходила замуж за субъектов, у которых вместо сердца камень. Хотя Рен по крайней мере не бегал от меня налево.

Изабел отодвинула сложенную одежду с линии огня.