(Не) настоящий ангел - Амалия Март Страница 34

— Я буду очень, очень скучать, Идончик, — кладу свою пьяную голову на ее плечо и тяжко вздыхаю.

Не хватает только разрыдаться для полной картины. Но слезы — это для слабаков, поэтому я лишь отшучиваюсь:

— Кто мне будет маринованные кабачки теперь поставлять?

— Все банки от родителей — твои. Клятвенно обещаю! — приподнимает ладонь, словно присягает в верности флагу.

— Ну тогда ладно.

Мы сидим в тишине ещё несколько минут, прижимаясь друг к другу макушками. Расставание — не моя сильная сторона. Я тяжело отпускаю людей. Я срастаюсь с ними, как чертов терновник, пока наши ветки и корни не становятся общими.

И отрубить их — значит неминуемо сделать больно.

Мне уже больно.

Спустя час я все ещё не сплю, ворочаюсь в кровати, листаю ленту Инстаграма, пытаясь отвлечься от накатывающей тоски. Глупое иррациональное чувство. Мне же никто, по сути, не нужен. Я всю жизнь прекрасно справлялась сама. Ида не перестанет быть моей подругой оттого, что переедет, а мужчина не станет центром моей вселенной только потому, что мне хочется немного внимания.

Да, мне вполне по зубам быть гордой и независимой.

"Гордой и независимой" — говорю себе я, влезая в дурацкую переписку в Вотсапе.

"Гордой и…"

А, ладно. Кого я обманываю. Я пьяна, одинока и конкретно в эту минуту мне нужен мужчина.

"Не спишь?" — улетает с моего телефона.

Две синие галочки выплескивают в кровь адреналин. Мне нравится моя новая игра. И вино здесь ни при чем.

Глава 24

Антон

А может вместе рванем до рая

Как тебе фит, малая?

Чертов кот.

Вляпываюсь в очередную лужу на пути к кухне и проклинаю час, когда решил забрать гребаного оборванца у самоотверженной девчонки. Вот на хрена он матери сдался? Паршивец мало того, что не приучен к лотку, так еще редкая зараза. Шипит, кусается, дерет когтями все, что встает на пути между его миской и мордой. Даже если это рука, дарующая пищу. К тому же редкий уродец!

— Ты чего орешь? — отгоняю комок меха не обоссаной ногой и плетусь за тяпкой.

Пришлось купить целый арсенал моющих средств, чтобы квартира не отдавала душком аж до лестничной клетки. Надо бы прикупить еще и тапки. Интересно, а кляп для котов продается? Я б и его приобрел. Этот драный кот не затыкается ни днем ни ночью, оповещает громким противным “мяв” каждое событие в квартире, будь то лужа, закатившийся под комод шарик, слишком громко работающий телек, шум за стеной. И, конечно, голод. Такого душераздирающего нытья я даже от пьяниц в СИЗО не слышал.

Кстати, он еще и алкоголик.

Оставленный вчера ночью в рюмке коньяк сегодня с утра испарился. Следствием чего половину ночи я слушал храп пьяного кота у ног. Пушистый засранец еще и одиночества не переносит, таскается за мной фыркающим хвостом. Сожительствовать с женщиной не так тяжело, как с этим меховым порождением зла.

Пятый раз на дню принимаю душ, чтобы отделаться от кошачьего запаха, что кажется, начинает въедаться под кожу. Никогда не заведу домашних животных. Никогда. Мысленно составляю план на оставшиеся дни импровизированного отпуска. Возможно, стоит поменять билет, чтобы встретить мать. Пара дней в запасе до выхода на работу есть. Провести их здесь кажется правильным.

Там не ждет ничего хорошего.

Здесь, каким-то чудом, ни единой мысли о разочарованиях последних до вылета дней. Думал, глупости все эти “убежать от себя”, но работает. Черт, отлично работает. Пересечь всю страну, кинуть в ЧС источник проблем, игнорировать звонки с работы. Встретить самую огромную занозу в мире. Попасться на крючок.

Вытираюсь полотенцем, беру со стиральной машины телефон, чтобы в очередной раз заказать доставку. Возможно, стоило бы выбраться куда-нибудь. Может, не одному. Экран загорается новой темой: самое развратное фото, что мне когда-либо присылали. Не знаю, что именно в нем такого, минимум голого тела и никаких развратных поз. Но то, как спущена с плеч белая рубашка, как призывно облегает грудь кружево… И приоткрытые губы. Их я бы узнал из тысячи.

“Это не тебе” — только разогрело кровь.

Удалила фотку из переписки, глупая девчонка. Но умная галерея уже ее сохранила в память телефона. И вместо фотографии, которую давно стоило заменить — теперь красуется та, что вообще здесь быть не должна.

Выхожу из ванны, все еще вертя телефон в руках. На кухне сажусь за стол, достаю коньяк, гипнотизируя экран. Позвонить? Глупость. Несусветная глупость. Повода нет, а звонить без повода — выставить себя идиотом.

Наливаю в рюмку Remy Martin, под руку тут же лезет уродская мохнатая рожа. Губа не дура у шерстяного пьянчуги — французский коньяк лакать втихаря. Сгоняю Вискаря со стола и опрокидываю сорокаградусную огненную воду в себя. Обычно одной порции хватает, чтобы в голове просветлело, две — чтобы лучше спалось. Сейчас цель — всего лишь принятие решения.

Можно выбраться в ресторан. Поужинать. Пригласить обладательницу бежевого кружева и мягких распахнутых губ. Хорошо провести время. Нескучно. С ней нескучно не равно хорошо, но это все равно увлекательно.

“Хотя увлекаться нельзя” — повторяю себе.

Как бы не был велик соблазн.

Вискас совершает очередную попытку подобраться к бутылке. Запрыгивает мне на колени, тычет носом в опустевшую рюмку. Я прижимаю его рукой к коленям и принимаюсь наглаживать. Неосознанно. Это успокаивает и помогает выстраивать мысли в рациональный ряд.

Ресторан — алкоголь — такси — квартира — кружево. Нет кружева. Есть пухлый дерзкий рот.

Организм реагирует на картинки совершенно здоровым рефлексом. Вискарь дергается и спрыгивает с колен, обдавая меня гневным шипением. Да не по-братански вышло, чувак, прости. Фантазии чересчур ярки.

То, что