Пэтти Дэвис - Кабала Страница 34

– Куда мы едем? – спросила Сара. – Где свершится это чудо?

– В танцевальном зале «Холидэй Инн».

– А я и не знала, что в «Холидэй Инн» есть танцевальные залы. Как-то это легкомысленно.

– Перестань, Сара. Они есть во всех отелях. Может быть, подумала Сара, входя в зал, но далеко не везде в них жгут курительные свечи, а люди с закрытыми глазами раскачиваются в такт песни Элен Редди «Мы с тобой против всего мира».

– Белинда, – прошептала она, пока подруги стояли в очереди желавших расстаться с двадцатью долларами за право присутствовать, – если люди собрались, чтобы послушать последние хиты и следующим будет диск «Я – женщина», мне здесь делать нечего.

Полностью исключить такую возможность нельзя было, поскольку женщин в зале в самом деле оказалось гораздо больше, чем мужчин. На их лицах Сара видела тот же экстатический восторг, что и у Белинды. Массовый гипноз? Или действие благовоний? После того как деньги были уплачены, женщина у порога со словами «Добро пожаловать, я очень рада вас видеть» заключила их в свои объятия.

– Белинда! – с жаром шепнула Сара.

– Что?

– Здесь со всеми нужно обниматься? Терпеть не могу, когда ко мне прикасаются посторонние.

– Сара, нужно быть более раскованной, поэтому-то я и привела тебя сюда.

Они отыскали себе свободные места, и тут же к Белинде с распростертыми объятиями устремились две ее знакомые. Сара сидела молча и неподвижно, глядя прямо перед собой – в надежде на то, что окружающие сочтут ее погрузившейся в медитацию и оставят в покое. Она и сама затруднилась бы сказать, в какой момент почувствовала, что ее бьет сильнейшая внутренняя дрожь. Источник этой дрожи, распространявшейся уже по всему телу, находился где-то в желудке. Сначала она решила, что это от лишней чашки кофе, но тут же вспомнила, что кофе она не пила с самого утра. В это мгновение в зале вдруг все стихло. Сара обернулась: по центральному проходу, провожаемый взглядами собравшихся, шел энергичный темноволосый человек. И чем ближе подходил он к ряду, где они сидели, тем сильнее била ее дрожь. Но как только он прошел мимо них, она пропала, сменившись ощущением леденящего душу ужаса, объяснения которому Сара найти была не в силах.

– Кто это? – спросила она Белинду, не вполне уверенная, что обращается по адресу. Скорее, вопрос следовало задать небесам, как в какой-нибудь греческой комедии: «О Боги, скажите, кто это?»

– Филлип, – шепотом ответила Белинда. – Я же тебе говорила.

– Да, знаю. Я другое имела в виду.

Белинда посмотрела на нее озадаченно и тут же повернула голову, чтобы видеть подошедшего к микрофону Филлипа. Когда следом за ней то же самое проделала и Сара, она вдруг осознала, что от невысокого мускулистого с зачесанными назад волосами человека в дорогом костюме шла в зал непонятная энергия, подчинявшая себе присутствовавших – сколько бы их ни было.

10

Белинда

Как глубоко в твою душу может проникнуть другой человек, размышляла Белинда. В какой момент это происходит? Каким образом чужая личность оказывается в темном лабиринте твоего «я», в таких его ответвлениях, куда на протяжении уже многих лет вход посторонним заказан? Случается ли это в момент первой встречи? Или сначала тебя взвешивают и измеряют, раскладывают по полочкам? А может, все проще – ты сама вручаешь человеку ключ?

Вот о чем думала Белинда в танцевальном зале «Холидэй Инн», причем мысли эти посещали ее уже не впервые. Филлип жил в ней – это было все, что она знала. Куда бы ни обращался ее внутренний взор, всюду был он, в молчаливом призыве протягивая навстречу руки. Он нес с собой покой и тревогу одновременно. Белинда ощущала себя как бы на гребне высокой волны в бушующем море и никак не могла разобраться, что являет собою Филлип – тихую гавань или новый порыв бури.

В разговоре с Сарой она умолчала о том, что с Филлипом у нее был и личный контакт. Это произошло, когда она в пятый раз явилась на его лекцию. К ней подошел один из его помощников и шепнул: «Филлип хотел бы с вами встретиться». Как послушная ученица, Белинда стояла в стороне и ждала, когда иссякнет длинная вереница тех, кто горел желанием засвидетельствовать личное почтение своему кумиру. Наконец в зале почти никого не осталось, и Филлип направился к ней – плавной походкой, предоставляя воздуху мягко и спокойно обтекать его ладную фигуру.

– Давайте пройдем в бар и побеседуем.

Белинда была рада царившему в баре полумраку. Она чувствовала, что щеки ее горят. Ей хотелось выпить чего-нибудь крепкого – чтобы подстегнуть себя, оттолкнуть подальше столбняк. Текилы с пивом, к примеру. Но Филлип не сводил с нее взгляда, безмятежно сложив на груди руки, как бы ожидая, пока Белинда своим заказом не раскроет ему еще один тайник своей души. Во всяком случае, сама она именно этого и боялась. Только дрянные девчонки заказывают текилу с пивом – те, что слишком много времени проводят в барах и почти наверняка имеют даже излюбленную марку мексиканской водки.

– Перье[5] с лимоном, – сказала она официанту.

– То же самое, – добавил Филлип.

Ей казалось, что взгляд его подобен уколу иглы, нащупывающей вену.

– Все то время, что я стоял у микрофона, я наблюдал за вами, – заговорил он наконец. – По-моему, нам есть что сказать друг другу. Пора.

– Пора?

– А разве вы этого не хотите? Белинда, я знаю тебя – в тебе есть нечто, что мне очень и очень знакомо. Время от времени в зале появляется такой человек, как ты, и мне хочется уделить ему чуть больше внимания. – Он придвинулся ближе, тень его на столике, казалось, заигрывала с ее тенью. Белинда же чувствовала, что это ее толкает к нему, хотя сидела она абсолютно неподвижно. – В твоих глазах, в манере держаться я вижу боль, Белинда, – продолжал Филлип, взглядом своим лишая ее всякой воли.

Белинда попыталась восстановить утраченный самоконтроль, заставляя себя анализировать то, что она успела заметить в нем. Высокие, резко очерченные скулы и темные глаза делали его лицо романтически-одухотворенным. Время уже успело наложить на это лицо свою печать в виде несимметричных, пока еще едва видимых мешочков под глазами, из них левый выглядел почему-то старше правого. Белинда обратила внимание и на щеки, покрытые густой, хотя и очень короткой щетиной, – по-видимому, бриться Филлипу приходилось дважды в день. На лбу у него нервно пульсировала тоненькая жилка. Ей было трудно решить, красив он или нет. Мозг продолжал свою работу, непрерывно оценивая поступавшую от глаз информацию. Ментальная гимнастика, атлетические упражнения разума – разве не тем же самым занимают себя заключенные, чтобы не сойти с ума в одиночках?