Доза красивого яда - Келси Клейтон Страница 35

Я знаю, что она права. Парни склонны быть чертовски упрямыми, когда дело доходит до избегания вещей, с которыми они не хотят иметь дело, а Хейс еще хуже, но это все равно задевает. Может быть, я выдавала желаемое за действительное, но я надеялась, что он хотя бы согласится поговорить — даже если это всегда заканчивалось тем, что мое сердце разбивалось на куски.

Я даже не уверена, что здесь делать. Пытаться ли двигаться дальше и забыть его, каким бы невозможным это ни было? И если да, то позволю ли я ему безнаказанно игнорировать меня, как будто то, что произошло, ничего не значило ни для одного из нас?

Нет.

Он не должен обращаться со мной как с игрушкой. С другими девушками ему может сойти с рук его поведение горячо-холодно, но я не другие девушки. И я чертовски уверена, что не позволю ему сорваться с крючка, не сказав хотя бы свою часть правды.

— К черту это, — говорю я ей, слезая с кровати и хватая ключи. — Он собирается выслушать то, что я должна сказать, нравится ему это или нет.

Брови Мали приподнимаются, и я не могу сказать, нервничает она или впечатлена.

Вероятно, это и то, и другое.

— Что ты собираешься делать? — спрашивает она.

Единственное, чего я избегала.

То, на что я до сих пор не могла набраться достаточно смелости.

— Единственное, что я могу сделать, — говорю я ей, завязывая волосы в узел. — Я собираюсь встретиться с ним лицом к лицу в единственном месте, которое он не может покинуть.

Волны разбиваются о берег, а ветер развевает красный флаг. Он предназначен для того, чтобы отпугнуть любого, кто хочет искупаться в океане, но ирония в том, что он находится прямо перед магазином серфинга, это выглядит комично. Может быть, кому-то стоит заставить Хейса постоянно носить с собой один из них.

Это могло бы спасти несколько сердец.

Правда, не мое. Мое уже не спасти.

Его грузовик стоит на парковке, давая мне знать, что он внутри. И тот факт, что у нас здесь только две машины, говорит о том, что он сам по себе. Я делаю глубокий вдох.

— Ты можешь это сделать, — говорю я себе. — Он не может относиться к тебе так, будто твои чувства ничего не значат, и ему это сходит с рук.

Заканчивая свою ободряющую речь, я собираю всю уверенность, на которую способна, за то время, которое требуется, чтобы пересечь парковку и открыть дверь.

Тут тихо.

Хейс стоит ко мне спиной, когда я вхожу, но звонок сообщает ему, что здесь кто-то есть. — Привет. Добро пожаловать в Wax and Waves.

Я молчу. Гнев, который я испытывала, когда ехала сюда, должно быть, вылетел в окно по дороге, потому что сейчас я стою здесь, и все, что я хочу делать, это плакать.

Быстро, ЧБСМ? Что бы сделала Мали?

Ну, для начала, она бы сказала мне, что я не половик, по которому он может ходить. И она была бы права. Если дерьмо с Крейгом чему-то меня и научило, так это тому, что, если я не хочу, чтобы со мной обращались как с дерьмом, я должна отказаться принимать дерьмовое обращение. Возможно, я не в состоянии контролировать то, что кто-то делает, но я могу контролировать, как я на это реагирую.

Когда он понимает, что никто не ответил, Хейс оборачивается, и его глаза встречаются с моими.

— Лейкин. — Он произносит мое имя так, словно это вздох, и это закаляет мой хребет.

— Ты не можешь продолжать в том же духе, — говорю я ему. — Ты не можешь поцеловать меня, а потом отказаться разговаривать со мной после. Мне все равно, сожалеешь ты об этом или нет. Я заслуживаю лучшего, чем это.

Как будто он полностью осознает, насколько он неправ, он опускает голову и кивает. — Я знаю.

Его ответ застает меня врасплох. Более конкретно, это печаль в его голосе. Это выводит меня из себя, заставляя мой гнев рассеяться — и это отстой, потому что это было моей движущей силой. По крайней мере, если я зла, я не расстроена. И я отказываюсь позволять ему видеть меня расстроенной.

Мы собирались быть менее жалкими, помнишь?

Я захожу вглубь магазина и начинаю разглядывать ожерелья из ракушек на одном из столов. Они прекрасны, но я здесь не из-за них.

— Что мы делаем? — Я выдавливаю из себя, разворачиваясь к нему лицом.

Вопрос, похоже, застал его врасплох. — Что ты имеешь в виду?

— Не прикидывайся дурачком. Что между нами происходит?

Если он собирается положить конец тому, что, черт возьми, это такое, он сделает это лицом к лицу. Не через текст, который он неизбежно отправит позже.

Я наблюдаю, как он изо всех сил пытается найти ответ, терпеливо ожидая, пока он остановится на одном.

— Мы друзья.

Сухой смех вырывается из моего рта, когда я делаю пару шагов к нему. — Да, я на это не куплюсь.

— Это правда, — говорит он, но я не думаю, что даже он сам верит в то, что говорит.

Я скрещиваю руки на груди. — Ммм. Значит, я так понимаю, ты целуешь всех своих друзей так же, как целовал меня прошлой ночью?

Он отводит взгляд от меня и проводит пальцами по волосам. — Я не знаю, что ты хочешь, чтобы я сказал.

Конечно, он этого не знает.

Даже я не знаю, что я хочу, чтобы он сказал. Я знаю, что я бы хотела, чтобы он сказал, но мы не собираемся этого делать. Не тогда, когда у меня нет полной уверенности, что он не заберет их обратно на следующее утро.

Прислонившись к прилавку, я излагаю теорию, которую прокручивала в голове. — Ты слышал меня той ночью, когда я была на кухне с Мали и Девин. Ты слышал разговор, а затем сделал вид, что ничего не слышал.

Его глаза закрываются, когда он вздыхает. — Я просил Девин не говорить тебе этого.

— Она этого не сделала. Ты только что сделал.

Он выдыхает, бормоча «черт» себе под нос. — Послушай, я не хотел, чтобы ты чувствовала себя неловко или странно рядом со мной.

Я усмехаюсь. — Так вместо этого ты решил поиметь меня? Ты прав, это намного лучше.

— Нет, Лейкин. — Он качает головой. — Это совсем не то.

— Тогда что это? — С каждой секундой я начинаю терять терпение. —