Джина Грэй - Возвращение домой Страница 35

— …ты хочешь спросить, как я узнал это? — сказал Эрик.

Она улыбнулась.

— Ты совершенно невозможный. Ты действительно пригласил ее на выходные прямо при муже?

— Так я же тебе говорил, я думал, он ее дедушка. Этому старикашке восемьдесят пять, если не больше. Он глухой, как пень. — Эрик состроил гримасу и закатил глаза. — Откуда я мог знать, что он читает по губам?

— Ох… Ты настоящий бабник, ни одной юбки не пропустишь.

Эрик улыбнулся еще шире.

— Да, это грязная работа, но кто-то должен ее делать?

Сжав крепче его руку, Китти прижалась щекой к плечу Эрика и снова засмеялась.

Была почти полночь, припаркованные машины стояли вдоль улицы, шныряли такси, слепя фарами, но, похоже, кроме них, на улице никого не было. Странно, но с ним Китти чувствовала себя в полной безопасности. Никогда бы в столь поздний час она не отправилась гулять по Нью-Йорку пешком. Но сейчас она ничего не боялась, понимая — Эрик защитит ее, как бывало не раз в ее жизни.

И так, рука в руке, они брели в темноте по тротуару, разговаривая и смеясь. Наконец подошли к ее дому и стали подниматься по ступенькам. Китти полезла в сумочку за ключом.

— А ты уверена, что твой друг не будет против моего появления?

— Не говори глупостей. Конечно, нет. И потом, Майлз наверняка еще не появился. После спектакля они все на взводе и идут куда-нибудь выпить, чтобы расслабиться.

— Без тебя?

Китти уловила раздражение в голосе Эрика и с улыбкой повернулась к нему:

— Не надо защищать меня. Обычно я хожу с ними, но сегодня отпросилась, чтобы поужинать с любимым кузеном.

Никто и не станет скучать без нее. Они — актеры, а она из тех, кто за сценой — что-то подкрашивает, подправляет, помогает гримироваться, одеваться. Ее присутствие компания терпит только потому, что они с Майлзом вместе живут. А Дарла Холт наверняка рада, что ее нет, подумала Китти. Эта миниатюрная брюнетка положила глаз на Майлза и, уж конечно, пользуется сейчас каждой секундой.

Китти попыталась избавиться от волны накатившей ревности, стиснув зубы, отперла дверь, переступила порог и улыбнулась Эрику.

— Входи, я сварю какао, и мы еще поболтаем. «А ты расскажешь, что с тобой случилось», — добавила она про себя.

В ту минуту, как они вошли, с дивана вскочил мужчина.

— Черт побери, где ты была?

— Майлз, ты дома? Я думала, ты со всеми остальными.

— Как видишь, нет. И я еще раз спрашиваю: где ты была?

— А что… Я пошла поужинать с Эриком, я тебе говорила…

— Четыре часа подряд не ужинают.

— Нет, конечно, но мы зашли еще в маленький клуб послушать музыку. И поскольку ты не…

— Ладно, все это не важно. Мне надо с тобой поговорить.

— Слушай, может я лучше пойду? — сказал Эрик, направляясь к двери.

— Да, так было бы лучше.

— Майлз! — Китти повернулась к брату: — Пожалуйста, останься. Он не хотел… Ну правда.

— Ну… понимаешь ли… уже поздно. А утром у меня встреча…

— Мы ведь собирались поговорить.

Эрик улыбнулся и дотронулся до ее носа.

— А, невелика беда. Не переживай, Китти-Кэт. В следующий раз. — Махнув Майлзу на прощание, он вышел, прежде чем Китти успела запротестовать.

Как только дверь за Эриком закрылась, Китти повернулась к Майлзу:

— Ну как ты мог? Как грубо! Ужасно грубо!

Из глаз Китти потекли слезы, голос задрожал. Она рассердилась на Майлза, но очень боялась, до ужаса, что он увидит, как она злится, и бросит ее.

Майлз вел себя обычно — пропустив мимо ушей упреки Китти, ответил нападением.

— Это меня ты должна любить, понимаешь? — кричал он с сильным английским акцентом, драматически колотя себя в грудь. — Ты должна поддерживать меня. И вот, когда на меня столько навалилось, где ты? Тебя нет! Ты со своим драгоценным Эриком! Что это такое за родство? Что такое вы, янки, находите в нем? Целующиеся двоюродные брат и сестра — это же почти кровосмешение!

Китти задохнулась:

— Что за чушь ты несешь! Отвратительно!

— О, неужели? А ты не хочешь услышать что-то по-настоящему отвратительное? Так я скажу. Пока вы там любезничали, я потерял работу.

— Что?

— Спектакль закрыт. — Его плечи поникли, он шмыгнул носом, отвернулся и забормотал, как человек, чьи надежды рухнули: — Объявили сегодня, после окончания спектакля.

— О Майлз! Как ужасно! — Она кинулась к нему, обняла за талию, забыв о собственном гневе, уткнулась лицом ему в грудь. — Мне так жаль, дорогой. Правда. Я знаю, как ты упорно работал и как много эта пьеса значила для тебя. Но не волнуйся. Появится еще что-то. Вот увидишь. Это не конец света.

— Ну конечно, легко тебе говорить, ты ведь Кэтчем. Тебе не надо вкалывать, как нам, простым смертным. Ты можешь работать на подхвате за сценой — себя занять и вдыхать запах кулис.

— Дорогой, ну пожалуйста, не злись. Я просто хотела сказать, что ты прекрасный актер и поэтому очень скоро у тебя появится новая роль. Вот и все. Честно.

— Прости, я не должен был срывать на тебе зло. Просто сейчас я чувствую себя очень неуверенно. — Он взял ее за плечи и отстранил от себя.

Китти наблюдала, как он подошел к кофейному столику, поднял смятую пачку сигарет, и тут же почувствовала, что ее затошнило. Его неуправляемость, мгновенная смена настроений действовали на нее именно так. Он постоянно держал ее на грани, выбивал из равновесия, она никогда не знала, что ее ждет.

Так повелось с самого начала. Майлз был по-мужски красив, женщины вешались ему на шею, и его ухаживания поначалу озадачили Китти. Конечно, она была польщена, взволнована, но никак не могла понять: почему из множества юных красоток, вертевшихся в театральном мире Бродвея, он захотел иметь дело именно с ней. В лучшем случае двадцативосьмилетнюю Китти можно было назвать просто приятной — с ее веснушками и прямыми прекрасными волосами.

Она попыталась усмотреть корысть, но быстро отмела свои подозрения — никто в театральном мире не знал о ее происхождении и финансовом положении. Майлзу она рассказала только после того, как он переехал к ней, и он был поражен.

Майлз уверял, что любит ее, Китти очень хотелось верить, но она не чувствовала себя любимой. Из-за его неровного поведения почти каждый день Китти задавала себе вопрос, а не собирается ли он бросить ее.

Он стряхнул пепел и глубоко затянулся. Швырнув спичку в пепельницу, выпустил к потолку струйку дыма.

— Мне нужно как можно скорее получить роль. Как можно скорее. Иначе — все кончено.

— Что ты хочешь этим сказать?

— Я хочу сказать, что, если не найду работу в ближайшие дни, моя «зеленая карта»[2] будет аннулирована. И мне придется вернуться в Англию.