Когда герои падают (ЛП) - Дарлинг Джиана Страница 36

Я восхищалась Ярой, уважала ее и жаждала ее одобрения.

Я даже… стала ценить Данте так, как можно ценить достойного противника. В конце концов, что такое герой без злодея?

Но, похоже, даже это рассыпалось в прах.

Данте обещал коррупционную игру, и это была его козырная карта.

Как я смогу остаться равнодушной к его пьянящей харизме и ядовитому дыму преступности, если буду вынуждена находиться с ним в такой близости в течение следующих шести месяцев или трех лет? Придется ли мне оставаться здесь там долго, если суд будет отложен, как это часто бывает в таких случаях?

А как же моя квартира?

Внезапно гулкое одиночество моего пространства стало казаться мне Эдемом (прим. Эдем — райский сад в Библии, место обитания первых людей — Адама и Евы), и Данте силой принуждения скормил меня запретным плодом и проклял в своем аду.

Я бесцельно бродила по улицам, позволяя особенностям каждого района, через которые я проходила, приносить утешение. С того момента, как я сошла с самолета и добралась на такси до нашего нового дома в Нью-Йорке, я влюбилась в постоянно меняющуюся природу города. В какой-то степени он напоминал мне меня саму. Я хотела быть похожей на сам город, всё одинаково для всех, в зависимости от того, куда вы смотрите.

Но пока я шла, я поняла, что за последние несколько лет я потеряла эту способность. Вместо того чтобы быть многогранной, как призма, преломляющая свет и красоту, я сжалась в себе и застыла как уголь там, где могла бы быть бриллиантом.

Я настолько заблудилась в лабиринте собственного разума, что перестала видеть окружающую обстановку и сотни людей, которые проходили мимо меня. Больше всего в городе мне нравилась анонимность, которую можно было ощутить на кишащих улицах, тот факт, что я была в слезах, и никто не останавливался, чтобы посмотреть или поинтересоваться мной.

Это укрепило то, что я уже знала.

Я была островом, и мне было хорошо.

Мне не нужно было, чтобы кто-то заботился обо мне. Меня не нужно баловать или защищать, как вся семья поступала с Жизель на протяжении всей ее жизни.

Мне никто ни для чего не был нужен.

К тому времени, как я добралась до своего особняка, мои плечи были отведены назад, подбородок приподнят, а губы сжаты в праведном гневе.

Я не должна поддаваться этому дерьму.

Яра действовала только от имени Данте, и он действовал только как капо, которым он был в течение многих лет.

Но я не была его солдатом, и мне не нужно сдаваться без боя.

Когда я поднималась по лестнице и отпирала входную дверь, в сердце зародилось самодовольное удовлетворение.

— Я буду ждать здесь, пока вы соберете свои вещи, — сказал голос, когда темнота отделилась от самой себя на углу моей лестничной площадки, и из тени появился человек.

Мое сердце билось о ребра, отчаянно пытаясь убежать от угрозы, но небольшая часть меня узнала голос.

— Фрэнки, — холодно поприветствовала я. — У вас привычка пугать женщин до полусмерти?

Его улыбка была белой вспышкой в темноте.

— Вы удивитесь.

— Сомневаюсь.

Не обращая на него внимания, я вошла в свой дом и закрыла дверь.

Он может ждать там всю ночь.

Я никуда не собиралась.

Двадцать минут спустя я пила бокал вина на кухне и ела оставшуюся лапшу из тайского ресторана за углом, когда зазвонил телефон.

Я ответила, сказав:

— Возможно тебе стоит сменить адрес Фрэнки. Если он будет ждать, пока я не поеду с ним, то в обозримом будущем он будет жить на моем крыльце.

А потом я повесила трубку.

Через десять минут после этого я почти не слышала звук, когда он начался, слабое жужжание, как сверлящий аппарат дантиста, а затем потребовалось слишком много времени, чтобы понять, почему этот звук исходит от моего порога.

Несколько мгновений спустя раздался легкий стук, а затем звук туфель на твердой подошве по деревянному полу в моей прихожей.

Фрэнки появился в дверях в сопровождении двух мужчин, которых я узнала с вечера вечеринки Святого Дженнаро: невысокого бородатого мужчины и огромного мужчины с лицом, похожим на плохо высеченную глыбу гранита. Низкорослый держал в одной руке дрель, а Фрэнки бросил в него маленький металлический предмет, который я узнала, как шуруп.

Эти ублюдки сняли мою чертову дверь с петель.

Я яростно уставилась на них, затем вскочила на ноги и направилась к ним, наставив на них палец, как на заряженное ружье.

— Вы издеваетесь надо мной? Вам лучше вернуть дверь на место, и если есть хоть какие-то повреждения, ваш stronzo capo (пер. с итал. «придурошный капо») заплатит за это, вы меня поняли?

Фрэнки торжественно кивнул, но в его темных глазах появился лукавый блеск, который заставил меня остановиться в нескольких метрах от него.

— Как скажете, донна Елена. (прим. обращение к женщинам)

Большой бандит сделал шаг ко мне. Паника пронзила меня, электрическим разрядом, который слабо взволновал меня, хотя и напугал. Я подняла руки и отступила назад, но он продолжал идти вперед с безразличным выражением на своем каменном лице.

— Не прикасайся ко мне, — властно приказала я ему.

Он не прекратил наступать.

Я посмотрела через его плечо на Фрэнки, который проиграл битву со своей улыбкой и безумно ухмылялся мне.

— Если он поднимет на меня хоть одну руку, клянусь Богом, я ее отрублю. — пообещала я им обоим.

Невысокий умник рассмеялся, а потом зашелся в кашле.

— Это похищение! — огрызнулась я, когда здоровяк потянулся ко мне, и я поняла, что выбегаю из гостиной и почти упираюсь в кухонную стойку.

Фрэнки пожал одним плечом.

— Я дал вам выбор. Вы просто приняли неправильное решение.

— Ты не захочешь, чтобы я приближалась к твоему драгоценному капо, — мрачно поклялась я. — Я убью его за то, что он поставил под угрозу мою карьеру. Я серьезно.

— Не сомневаюсь, — легко, почти весело согласился он, слишком наслаждаясь ситуацией. — Я бы с удовольствием посмотрел, как вы попытаетесь.

Очевидно, что с этими безмозглыми дикарями невозможно было договориться.

Поэтому, когда человек с лицом мафиози из классического голливудского фильма потянулся к моему запястью, я прибегла к единственному, что у меня оставалось.

Моя подготовка по самообороне.

Я подняла свое захваченное запястье вверх, как будто держала в ладони зеркало, которое вывернуло руку мужчины вверх ногами. Затем схватила его запястье другой рукой и сильно дернула, пока кость не выскочила под его кожей, и его хватка не ослабла, когда он застонал от боли.

Прежде чем он смог прийти в себя, я откинулась назад, хватая нож из набора на кухонном столе, и протянула его, между нами.

Я задыхалась, нож дрожал в руке, но каким-то образом мой голос был твердым, когда я сказала:

— Тронь меня еще раз, и я прирежу тебя. А теперь я поеду с вами, но только для того, чтобы высказать Данте все, что думаю. Прошу меня извинить, пока я не соберу свою сумку. Вы можете немедленно вернуть мою дверь в изначальное положение.

Все трое мужчин обменялись быстрыми взглядами, прежде чем Фрэнки усмирил свою дикую ухмылку и сказал:

— У вас есть пять минут.

— Десять, — поторговалась я, не дожидаясь его ответа, бросила нож и направилась в свою спальню.

— Если не хотите, чтобы грязная рука Адриано касалась ваших трусиков, вам лучше собрать сумку самой, — крикнул мне вслед Фрэнки.

Я вздрогнула при мысли о том, что эти бандиты будут рыться в моих вещах, поэтому решила упаковать в сумку лишнюю пару нижнего белья на всякий случай, но не более того.

Я никак не могла попасть в логово беззакония Данте.

— Madonna Santa[46], у этой женщины стальные яйца — прокричал один из незнакомых мне мужчин достаточно громко, чтобы я могла услышать это в коридоре.

— Не хотел бы я быть боссом, — пробормотал другой.

— Ох, не знаю. — Фрэнки засмеялся, когда позади меня раздался звук их тяжелых шагов, и они шли по коридору, чтобы починить мою чертову дверь. — Я с нетерпением жду фейерверка.