Татьяна Веденская - Не в парнях счастье Страница 36

– Но… почему-то я совершенно не хочу ни к кому на шею! – возмутилась я. Все-таки иногда Владимиру удавалось ужасно меня возмутить и разозлить. Вот такими заявлениями.

– Значит, не было рядом подходящей шеи, – пожал плечами он.

– Ты просто совсем не уважаешь женщин, – обиделась я, но Владимир только усмехнулся:

– Что ты! Не уважаешь – это мало сказано. Я женщин опасаюсь, не доверяю им и каждую минуту жду подвоха. Кстати, если быть точным, женщины постоянно оправдывали мои ожидания.

– Ты так это сказал… – усмехнулась я. – Я бы могла то же самое сказать и о мужчинах.

– Нет уж, – помотал головой Владимир. – Ни один мужчина не способен на такую подлость, как женщина.

– Подлость – понятие межполовое, – уперлась я. И рассказала ему про мужа. И про Катерину. И про то, как теперь вынуждена с ними сталкиваться у подъезда. – Ну и как? – спросила я под конец. – Что скажешь? Каков подлец?

– Ты, Диана, только не обижайся, но разве в твоей истории не сыграла ключевую роль женщина?

– Но… – растерялась я.

– Вот тебе и «но». Все зло – оно от женщин.

– От мужчин.

– Ладно, сойдемся на том, что все зло от любви, – предложил он, снимая майку. – Я, пожалуй, окунусь еще разок.

– Давай, – задумчиво кивнула я.

После того разговора я подумала, что как ни странно, между нами с Владимиром действительно много общего. Я не стала ему этого говорить, вообще больше не стала акцентировать внимание на этой теме, но про себя продолжала думать об этом. И по дороге на работу, и на работе, и уже после работы – думала о том, как мы с Владимиром на самом деле одинаково видим мир. Каждый из нас обвиняет противоположный пол, но в этом ли разница? Мы ненавидим и не хотим больше любить. И в этом мы совершенно похожи.

На следующий день, когда мы снова бежали по тротуарам и переулкам нашего района, я вдруг поймала себя на мысли, что мне с Владимиром легко и приятно, легче и приятнее, чем с кем-нибудь другим. И говорить, и даже бегать. И что я действительно чувствую какую-то странную близость, возникшую между нами. Как будто мы с ним одной крови, как звери в мультике про Маугли. Однако в контексте этого всего имелась одна большая проблема. Если Владимир так похож на меня, если он так же сильно, как и я, боится отношений и бежит от них – а бегает он куда лучше, чем я, – то как же я, спрашивается, смогу его совратить? Это вопрос вопросов. Ведь мне-то от него, по сути, что нужно? Только одно, причем то, что обычно нужно мужикам от женщин. И больше ничего. Самое противное, что в каком-то смысле я как раз собираюсь провернуть с ним то, за что он и презирает всех женщин. Собираюсь сделать подлость, собираюсь использовать его в своих целях. И хочу сделать это тайно, не ставя его в курс. Разве я – не достойная представительница своего женского племени? И как я потом буду смотреть ему в глаза?!

«А никак, – ответила я сама себе, тихонько взглянув на Владимира, стоящего по правую руку от меня и выполняющего упражнение «наклон вбок». – Почему это я вообще должна потом смотреть ему в глаза?»

«Ну, как же. Вдруг мы все-таки будем продолжать встречаться, дружить».

«Дружить? – фыркнул мой внутренний голос. Моя циничнейшая часть. – Сейчас было бы лучше сконцентрироваться на том, как его получше и побыстрее совратить!»

«Да уж», – взгрустнулось мне. Как его совратить, я вообще не понимала. Ну, бегаем мы. Ну, отжимаемся. Скоро перейдем к водным процедурам. Ну, рассказывает он мне о своей системе питания, о том, что полезно для мозга и памяти, а что нет. Ну, думает он, что я не курю и хочу помереть здоровенькой. Это меня никак не приближает к цели. Как забраться в его постель, если он там никого не хочет видеть, кроме собственной подушки? Ортопедической!

«Делай, как я скажу, и перестань думать, что вы с ним дружите, – снова прошептал мой циничный внутренний голос. – Скажи ему, что никогда не встречала никого умнее его».

«Опять?» – испугалась я.

«Не опять, а снова. И добавь, что без его помощи ты бы пропала!»

«По-моему, это глупо!» – покачала головой я.

– Ты идешь купаться? – спросил вдруг внутренний голос голосом Владимира. Я вздрогнула, вынырнула из своих мыслей и осмотрелась вокруг. Владимир стоял напротив и с интересом меня разглядывал.

– Что? – переспросила я.

– Ты так глубоко задумалась, – удивился он. – Просто ушла в себя.

– Главное, чтобы из себя не вышла, – усмехнулась я. – Ты что-то спрашивал?

– Ты будешь еще купаться? – переспросил он. Я кивнула и схватилась за протянутую руку. Владимир помог мне встать и пошел к воде. Он не боялся перепада температур и легко зашел в прохладную воду, хотя я долго стояла и щупала ступнями воду. Разогрелась на уже припекающем солнышке. Удивительно, как жарко этим летом, просто не Москва, Россия, а какая-то Сахара, Каир.

– Ну что ты там маешься? Иди уже! – усмехнулся Владимир.

– Не торопи меня. Мне надо привыкнуть, – отмахнулась я и плеснула водички на руки.

– Тоже мне, Аленький Цветочек, – усмехнулся Владимир и вдруг подскочил, схватил меня, поднял на руки и, игнорируя мои вопли о правах человека и нарушении всех норм морали, бросил в воду.

– Ну какого хрена! – заорала я, вынырнув, а он только рассмеялся и крикнул:

– Поплыли.

– Не поплыву я с тобой!

– Поплыли давай. Ну же, я жду! – и махнул рукой. Я засмеялась и поплыла за ним с криками и обещаниями, что я его утоплю, как только догоню. И действительно, попыталась это исполнить, только перевес силы был не на моей стороне. Я постаралась, конечно, навалиться всем своим весом (немаленьким, между прочим) и придавить, чтобы этот заносчивый паразит ушел под воду, но он только лихо вывернулся, схватил меня и принялся болтать по воде, хохоча и спрашивая, все ли это, на что я способна. Мы резвились и плескались, как школьники, видимо, так уж на нас сказалась эта ненормальная жара. Я хохотала и пыталась вырваться, а Владимир, не без удовольствия демонстрируя всю силу своих накачанных рук, держал меня и не давал от него отплыть. И было нам ужасно хорошо, честное слово. Так хорошо, что я чуть было не начала всерьез подумывать о том, чтобы отказаться от своего плана совращения малолетних (или многолетних), как вдруг Владимир неожиданно схватил меня еще крепче и…

– Что это ты делаешь? – изумленно спросила я, таращась на него.

– Да так, ничего особенного, – хитро улыбнулся он.

– Но твои губы. Они что, поцеловали мои?

– Что-то вроде того, – подтвердил он и повторил это снова.

– Но… зачем? – еще больше изумилась я, с трудом заставив себя прервать странное в этих обстоятельствах занятие.

– Не знаю, – честно признался он. – Еще будут какие-то вопросы?