Только с тобой - Кира Фарди Страница 37

— Спасибо большое, Анастасия Ивановна. Приведу, когда на смену пойду.

— Вот и договорились. И ты смотри… Если что, я деньги не возьму. Так и знай!

Эти слова вызвали настоящую бурю в душе. Оля сразу вспомнила ядовитую старуху, Анну Николаевну, из своего бывшего дома. Ладно, гадости, которые она наговорила, Оля стерпела бы, но смерть бабушки простить ей не могла. Она шла с сыном к своему дому и думала: «Надеюсь, не доведется нам больше встретиться. Иначе… Я за себя не ручаюсь». Что она сделает бабе Ане при встрече, и сделает ли вообще, Оля не знала. Однако мечтать о том, как она ей отомстит, было приятно.

Руки занимались домашними делами: убирали, стирали, кормили Веньку, а голова думала о своем. Иногда Оле казалось, что ее части тела существуют отдельно друг от друга.

«Про какое письмо говорил Илья? Кто его, интересно, достал из почтового ящика? Неужели, мама? Тогда где оно? Сразу выкинула?» — эти вопросы мучили Олю, пока она готовила ужин. Память услужливо вывела на экран картинку: мама стоит на кухне и испуганно что-то прячет за спину. А может, она это придумала под влиянием впечатлений сегодняшнего дня, Оля не знала. Спрашивать у мамы бесполезно: если это она достала письмо и выкинула, тогда ни за что не признается.

«Да, почитать было бы интересно», — размышляла Оля. Осознание того факта, что Илья ее не бросил, а наоборот, разыскивал, грело душу и заставляло трепетать от волнения сердце.

Вместе с сыном Оля навестила вечером маму. Венька бросился к бабушке, забрался к ней на кровать и рассказывал о своих мальчишеских делах. Галина Семеновна поглаживала внука по спине здоровой рукой, криво улыбалась, а из глаз по морщинкам катились одна за другой слезы. Оля вытирала их бумажным платочком, а потом подносила его к своим ресницам и незаметно от мамы промокала.

Оля прислушивалась к своим ощущениям. Теоретически она должна была сейчас злиться и обижаться на мать, но подобных чувств не испытывала. Девушка смотрела на самых близких ей людей и представляла, как бы она поступила в такой ситуации.

А если, когда Венька вырастет, его девушка попадет в беду? Как тогда она станет реагировать? Так же, как Антон Николаевич? Заберет сына без лишних разговоров и увезет подальше от проблем? Возможно.

Или будет действовать, как мама? Наговорит гадостей по телефону, выгонит, спрячет письмо, чтобы уберечь от нежелательно знакомства? Ответа не было, поэтому в душе поселилась тоска. Говорят, когда на беду наваливаются всем миром, она уменьшается и пропадает. Конечно, в теории все выглядит красиво. А на практике, почему безобразно?

Оля гнала от себя подальше эти мысли, но они возвращались. Уложив сына спать, она прошла на кухню, налила чашку чая и села, уставившись в окно. Как же получилось, что у нее никого нет, кроме мамы и Веньки? После того случая Оля растеряла всех друзей. Или они сами куда-то пропали. Она вспомнила, как Илья рассказывал, что звонил Жанне в Москву.

— Интересно, Жанка поступила в театральный? Почему наши дороги разошлись? А если ей позвонить? Где-то был записан номер.

Оля встала, вытащила с антресолей коробку со старыми альбомами и открытками, школьными тетрадями и конспектами из колледжа. Этот хлам переехал вместе с ними на новое место. Жалко было расставаться с воспоминаниями.

— Где же он? — бормотала девушка, перебирая бумаги, и радостно улыбнулась, вытащив на свет девичий дневник. — Вот дурочки были, — шептала она, перелистывая страницы.

Каждая песенная строчка, иллюстрация, стишок, фотография — примета беззаботной юности. На обложке — номера телефонов самых близких друзей, среди которых была и Жанна.

Оля достала сотовый и набрала забытые цифры. Длинные гудки говорили о том, что хозяйка номера не слышит звонок. Девушка отключилась и нажала кнопку вызова снова.

— Да! Кто это? — резко сказал знакомый взволнованный голос.

— Это я, Оля. Жанна, ты меня не узнала?

— Оля? Какая Оля? — голос сорвался на крик. — Это ты, шлюха подзаборная? Если тебе нужен Толик, то ищи его в баре или подворотне. Мне все равно где, хоть на кладбище. И когда найдешь этого ублюдка, передай, что если покажется еще раз мне на глаза, убью. Так и передай!

Пик-пик-пик — короткие гудки возвестили об окончании разговора. Оля растерянно посмотрела на телефон. Вот и поговорили! Кажется, у подруги тоже жизнь не сахар. Даже не узнала.

Оля горько усмехнулась, опустила глаза вниз, чтобы убрать теперь уже ненужный дневник, и замерла: со всех последних листочков на нее смотрел Илья. Вот он хмурит брови, а вот улыбается. Здесь он отвечает у доски, а Оля его тайком фотографирует. Илья в спортзале, на скамейке, в компании друзей, на сцене, в походе — везде он. Оля протянула руку и коснулась подушечками пальцев любимого лица.

— Прости, — прошептали сухие губы. — Увы, в этой жизни нам не по пути.

Глава 22

Илья бежал к Опелю, не разбирая дороги. Слова мамы: «Илюшенька, папа умер», — звучали в ушах, как набат. Что случилось? Почему? Батя неделю назад был здоров и полон энергии. Как бы он сейчас ни относился к отцу, ближе родственника у него все равно не было. Он представлял, в какой растерянности находится мама, боялся за здоровье бабушки: пережить своего ребенка — самый страшный удел родителя.

— Илья, ты куда? — крикнул ему вслед Мишка, когда увидел, что друг садится за руль.

— Домой. В Питер.

— Стой, дурак! Что случилось? — Васильев рванул на себя ручку со стороны водительского сиденья.

— Пусти. Надо!

— Не пущу, пока не скажешь, что случилось.

— Батя, — с трудом разлепил губы Илья.

— Что с Антоном Николаевичем? Заболел?

— Нет. Умер…

— Как? Почему?

— Не знаю. Мама сказала быстро приехать.

— Выходи. Я поведу, — Мишка потянул Илью на себя и заставил пересесть на заднее пассажирское сиденье. Тот повиновался, но действовал механически.

Илья набрал номер матери и долго с каменным лицом слушал ее рассказ, прерываемый всхлипываниями. Потом опустил телефон и немигающими глазами уставился на дорогу. Он видел, как Мишка встревожено поглядывает на него в зеркало, но не реагировал. Говорить не хотелось. Было одно желание: лечь и ни о чем не думать. Смерть отца не укладывалась в его сознании, тем более, такая нелепая.

— Илья, не молчи, — наконец не выдержал Мишка, — я с ума сойду от неизвестности.

Илья встряхнул головой и посмотрел на дорогу. Они выехали уже на трассу, и Опель резво бежал вперед. Навстречу колесам тянулось бесконечное